04 часа 55 минут
– Ладно, – сказал Ковальски, – отдаю тебе должное – ты все-таки нас не прикончил!
Грей сидел на бетонном пирсе, врезающемся в Сену. Оба вымокли с ног до головы, оба дрожали от холода – и были в наручниках.
Но все же живые!
Хотя французские военно-воздушные силы благодарить за это не стоило.
Грей бросил мрачный взгляд на группу вооруженных военных, столпившихся возле пары бронированных автомобилей.
Столкнувшись с нападением другого вертолета и выключив мотор, он воспользовался уникальной функцией летательных аппаратов с пропеллерами, так называемой авторотацией. Вертолет камнем падал вниз, однако воздушные потоки продолжали вращать лишенные тока лопасти, и в результате падение немного замедлялось, хоть скорость его и составляла головокружительные пятьдесят футов в секунду. В самый последний момент Грей задрал нос машины и сел на воду.
Затем они с Ковальски выпрыгнули из идущего ко дну вертолета и поплыли к берегу – где их и встретил вооруженный отряд. Грей очень старался объяснить французам ситуацию… увы, слушать они не желали.
Или мне просто стоит подтянуть французский.
Наконец к ним подошли двое военных. Один – судя по полоскам на форме, лейтенант – шагнул вперед: в руках он держал спутниковый телефон. Другой зашел Грею за спину и снял с него наручники.
– Je suis désolé, Commandant Pierce
[43], – принес извинения лейтенант. – Сами видите, сумбурная выдалась ночь.
Грей бросил взгляд на расстилающуюся перед ним панораму Парижа. Тут и там еще пылало пламя, и пожарные вертолеты сбрасывали на огонь тонны воды.
Жаловаться Пирс не собирался: учитывая, что пережил Париж сегодня ночью, он легко отделался.
Лейтенант протянул ему телефон.
– Вам срочный звонок. Из Штатов.
– Merci
[44]. – Грей взял телефон, прекрасно понимая, чей голос сейчас услышит. – Директор Кроу?
– Я слышал, что случилось. Так что буду краток. Отец Бейли сообщил, что следы «Тигля» обнаружены на севере Испании. Он сейчас летит туда. Прошу тебя немедленно к нему присоединиться. Дело далеко не закончено.
Кто бы сомневался!
За темной гладью Сены, оставляя за собой дымный след, парил в небе вражеский вертолет.
– Это еще не всё, – продолжил Пейнтер.
И дальше сказал то, что, на взгляд Грея, казалось бредом.
Пирс нажал «отбой», но еще долго держал возле уха молчащий телефон.
Ковальски вскочил на ноги, смерил гневным взглядом солдата, освободившего его от наручников, и тут заметил, что Грей не трогается с места.
– Ну, что еще стряслось?
Коммандер, все еще ошеломленный, повторил последние слова директора Кроу:
– Монк… Монк нас предал.
Часть пятая
Прах к праху
Глава 28
26 декабря, 14 часов 55 минут
по центральноевропейскому времени
Мадрид, Испания
Из окна гостиничного номера Монк видел заснеженные крыши центрального Мадрида. Вдалеке вонзался в небеса двойной шпиль огромного собора. Коккалис не был католиком, но сейчас вознес молитву – за Харриет, Сейхан и ее ребенка.
Все это ради вас.
Он сжал в руке часы так, что край циферблата врезался в ладонь. До установленного Валей срока оставалось меньше двух часов. Полдня он уже потерял, добираясь до Мадрида. Покинув парижские катакомбы, сел в первую же встречную машину, вытряхнув из нее водителя, и помчался в отдаленный пригород, где еще были электричество и связь. Оттуда шесть часов ехал на юг, в Тулузу, а там сел на скоростной поезд, идущий в Мадрид со скоростью двести миль в час.
Прибыл полтора часа назад. Отправил Вале сообщение с одноразового телефона и теперь ждал от нее инструкций о том, где встретиться и как передать ей похищенное.
Почему, черт возьми, она тянет?
Монк снова взглянул на часы, вспоминая ее угрозу. Снова представил тоненькую, как ветка, ручку Харриет на колоде для рубки мяса. Сам он пережил нечто подобное много лет назад, когда потерял руку, и не позволит дочке столкнуться с таким же ужасом. Ради ее спасения он сделает все что угодно. Даже вступит в опасную игру с дьяволом.
Некоторое утешение давало то, что Пенни сейчас в безопасности. Сделка с Валей принесла свободу, по крайней мере, одной из его дочерей. Но как описать муки выбора? И теперь оставалось лишь надеяться, что Сейхан сумеет уберечь и защитить Харриет, пока он не спасет их обеих.
Однако их судьба зависит сейчас не только от Монка.
Отвернувшись от окна, он подошел к Маре: та работала за компьютером, проверяя, не пострадало ли оборудование во время спешной эвакуации из Парижа. Чтобы облегчить задачу им обоим, Монк снял номер в захудалой мадридской гостинице. Все здесь провоняло сигаретным дымом. Единственную кровать прикрывало чистое, но тощее бежевое одеяло. В соседней ванной протекал кран, и бесконечное кап-кап-кап действовало на и без того взвинченные нервы.
Но без четырех стен и крыши над головой им было не обойтись.
Валя писала, что в ее команде, которая явится за устройством, будет и компьютерный эксперт – специалист, способный убедиться, что у них в руках действительно «Генезис», и в нем содержится работающая версия программы. Очевидно, где-то в городе у Михайловой есть свой штаб.
И устройство Мары должно пройти проверку.
– Как Ева? – спросил Монк.
– На вид в порядке, – сухо ответила Мара.
Аватарка на экране шла по саду и в самом деле выглядела вполне нормально, хоть Монку и показалось, что Ева взволнована. Что-то в ней напомнило ему льва в клетке – пленного дикого зверя, давно потерявшего надежду на освобождение.
В Париже, прежде чем ее усыпили, Ева успела, пусть и краем глаза, увидеть огромный внешний мир. Затем она перешла в спящий режим, на питание от встроенных аккумуляторов – и несколько часов провела в дремоте.
Похоже, сон ее не успокоил.
Аватарка на экране сжала руку в кулак – и Монк невольно повторил ее жест. Вопреки всему сейчас он ей сочувствовал.
Все мы здесь – просто марионетки.
Даже Мара.
По пути сюда Монку не пришлось угрожать ей оружием. Пока «Генезис» оставался у него в руках, Мара покорно шла следом. Как видно, сказала правду: куда Ева – туда и она. В поезде он даже позволил себе прикорнуть ненадолго в пустом купе: Мару усадил у окна, сам сел у входа и поставил кейс с «Генезисом» у себя между ног. Впрочем, и во сне не терял бдительности: сказывались годы службы в «Зеленых беретах», где Коккалиса научили спать чутко, просыпаясь даже от самого слабого шороха.
