По дороге Монк рассказал девушке, почему предал товарищей, и объяснил, зачем ему ее изобретение. Даже показал фотографии Харриет – и сам при этом едва не разрыдался. Когда заговорил о том, чем угрожает ему Валя, на его глаза навернулись слезы.
Выслушав, Мара немного смягчилась, произнесла несколько слов сочувствия. Но в целом осталась его противником. Мысль передать свою программу в руки еще одной террористической группировке была для нее неприемлема, а рассказ о безжалостности Вали еще больше укрепил в мысли, что от этой женщины Еву нужно держать как можно дальше.
Едва они заселились в гостиницу, как Мара торопливо принялась выполнять какой-то свой план. Она подключила «Генезис» к ноутбуку, затем подсоединила к нему цепочкой оставшиеся жесткие диски.
Поначалу Монк опасался, что девушка попытается как-либо испортить свое творение, сделать его непригодным к использованию. Однако когда прямо спросил об этом, Мара посмотрела на него с негодованием, почти с ужасом, и ответила твердым «нет». А затем объяснила, почему никогда этого не сделает.
Испорченная версия Евы уже существует – и она во вражеских руках. Если враги снова ее выпустят – или, того хуже, если она вырвется на свободу, – наша Ева останется для нас единственной надеждой.
По-видимому, именно такова была изначальная цель Мары при создании Евы – искусственного интеллекта, дружественного к человеку. Хотя едва ли Мара предвидела, что Еве придется бороться с внешними опасностями – или тем более со своим злым двойником.
Монк подошел к столу и, желая отвлечься, начал читать ярлычки на жестких дисках: «БИОБАНК», «КАНТИАНСТВО/ЭТИКА», «МИРОВАЯ ИСТОРИЯ», «СЕМИОТИКА». Еще один жесткий диск носил понятное без объяснений название: «ВИКИПЕДИЯ».
– Продолжаешь давать Еве образование, – заметил он, выпрямляясь.
– Да, пока еще есть время. По счастью, сейчас она учится в тысячи раз быстрее, чем в начале. – Мара махнула рукой в сторону экрана. – Уже почти не регистрирует каждую новую загрузку – не обращает внимания на поступление новых данных, просто сразу включает их в свою систему.
– Но зачем тебе это?
– Хочу дать ей возможность выбора, – ответила Мара, смерив его гневным взглядом. – Хочу наделить ее свободной волей. Поэтому я и настояла на том, чтобы поехать с тобой.
– Не понимаю.
Мара нажала «ВВОД», загружая очередной модуль.
– Если Еве суждено попасть в руки врага, я хочу, чтобы она успела стать максимально независимой. Посмотри, что случилось с Парижем. Вот что происходит, когда неоконченную, несовершенную версию программы начинают использовать как орудие разрушения.
Монк кивнул; он начинал понимать.
– Все дело в том, что двойник Евы недоработан?
– Да. По сути, она была маленьким ребенком. А знаешь, что происходит с детьми, которых унижают и мучают в детстве?
– Когда вырастают – порой начинают сами унижать и мучить других.
– Если я смогу довести Еву до той грани, за которой она начнет думать самостоятельно, начнет различать добро и зло, то, может быть – только может быть, – те, к кому она попадет в руки, обнаружат, что приобрели не безответную рабыню, а существо, способное противостоять их замыслам. Способное ответить «нет».
– Иными словами, мы отдадим им нечто, бесполезное для них.
– Ты отдашь, – безжалостно напомнила она. – И имей в виду: это лишь позволит нам выиграть немного времени. Враги, к которым попадет Ева, смогут исследовать ее, затем уничтожить и воссоздать более раннюю версию, поддающуюся управлению.
Значит, так или иначе я отдаю им ключи к царству искусственного интеллекта.
– Теперь мне можно вернуться к работе? – спросила Мара. – Хотя Ева и быстро учится, времени у нас очень мало, а сделать нужно еще очень много.
Тут же, словно напоминая об этом, в кармане у Монка подал голос одноразовый телефон.
Наконец!
Он выхватил телефон и прочитал эсэмэску.
16.00. Плаза-Майор. Не опаздывай.
Карту Мадрида Коккалис уже изучил и знал, что название «Плаза-Майор» носит довольно большая площадь в центре города. Дорога туда из гостиницы займет десять минут пешком. Следующей эсэмэской пришел точный адрес места встречи.
Взглянув на часы, он пробормотал:
– Безжалостная су…
– Что такое? – спросила Мара.
– У тебя сорок минут.
Монк догадывался, почему Валя заставила его ждать, зачем назначила встречу в последний момент – всего за час до истечения срока. Не хотела оставлять ему время на раздумья – на то, чтобы попробовать еще поторговаться или в последний миг подготовить ей какую-нибудь ловушку. Либо он доставит работающую версию изобретения Мары – либо пострадает Харриет.
Монк бросил быстрый взгляд на Мару.
Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
15 часов 22 минуты
Мара понимала: пора.
И все же, пока в сознание Евы загружался предпоследний модуль, озаглавленный «ФИЗИКА», она не сводила со своего творения взгляда, полного неуверенности и тревоги. За последние два часа Мара передала Еве практически полную сумму знаний, накопленных человечеством. Ладно, допустим, не все человеческие знания – по крайней мере, достаточно хлебных крошек, по которым Ева сможет найти путь к сокровищам большого мира.
Когда закончится загрузка этого модуля, останется только один, последний жесткий диск.
Не в силах сидеть спокойно, Мара встала, потянулась, разминая спину, затем наклонилась, чтобы подключить последний диск к USB-кабелю. Бросила взгляд на Монка. Тот вновь смотрел в окно. И в его напряженных плечах, и в том, как Коккалис прикрывал ладонью часы, словно надеялся остановить ход времени, читалась неотступная тревога.
Ей вспомнились слезы у него на глазах, когда он рассказывал о дочери. Можно лишь воображать всю меру его страданий. Однако не могла она забыть и о том, как хладнокровно этот человек прострелил ногу Джейсону. Что ж, по крайней мере, затем он показал себя человеком слова – как только они вышли из катакомб, отправил Симона за помощью.
Мара вспомнила, как, оглянувшись, взглянула на Джейсона и Карли в последний раз. На лице подруги читался настоящий ужас; теперь Мара ясно понимала: боялась Карли не за себя и даже не за Джейсона.
Она боялась за меня.
Компьютер подал мелодичный сигнал, возвещая о конце загрузки. Мара вернулась за стол и включила диагностическую программу. Прежде чем переходить к последнему жесткому диску, следовало убедиться, что Ева готова совершить следующий шаг.
Пока работала программа, Монк отошел от окна, и Маре открылся вид на город. Судя по белеющим крышам, Рождество в Мадриде выдалось снежным. Знакомая пара шпилей вдали безошибочно обозначала крупнейший в городе собор – собор Санта Мария ла Реаль де ла Альмудена. В восьмом столетии в Мадрид вторглись мавры, предки Мары с материнской стороны. По легенде, перед тем, как город был взят, его жители спрятали в городской стене икону Девы Марии, чтобы уберечь ее от поругания. А семь веков спустя, после победы над маврами, часть стены обрушилась, открыв верующим сокрытый лик Девы.
