Раздались выстрелы.
В воздухе запахло чем-то едким.
Новые выстрелы. Треск автоматных очередей.
Затем тишина.
– Не выглядывай, – предупредил Монк. – Еще попадешь под огонь. Сейчас там всё зачищают.
– Зачищают? Кто?
– Кавалерия. – И Монк повернулся к распростертому на полу русскому, которого все еще держал за горло. Наклонился к нему – нос к носу. – А теперь, товарищ, ты мне расскажешь, где прячется твой босс.
16 часов 35 минут
Монк ослабил хватку ровно настолько, чтобы Николаев смог замотать головой. Лицо у русского побагровело, глаза вылезли из орбит.
– Не знаю…
Что ж, посмотрим, говоришь ли ты правду!
Коккалис крепче сжал синтетические пальцы, зарываясь ими глубоко в плоть противника. Под пальцами он ощущал паническое биение сонной артерии.
– Еще раз, товарищ! Вопрос тот же.
Он повернул голову Николаева, заставив взглянуть в изуродованное лицо Калинина. Снайпер выпустил ему пулю точно в затылок: входное отверстие было маленьким и аккуратным, а вот выходное… одним словом, зрелище не из приятных.
– Хочешь кончить, как он?
Николаев забился в железной хватке, а Монк снова повернул его лицом к себе и смотрел, как лопаются капилляры в глазах русского.
– Знаешь, где Валя Михайлова? – Он чуть-чуть разжал пальцы. – Знаешь хоть что-нибудь, что поможет ее найти?
По лицу Николаева потекли слезы и сопли.
– Ny… nyet! Ничего не знаю! Клянусь!
Монк снова сжал – на этот раз слишком сильно, случайно пережав сонную артерию. Глаза русского закатились, голова откинулась назад. Он потерял сознание.
Этого Коккалис не хотел.
На самом деле он ему поверил. Николаев, похоже, в самом деле ничего не знает. И никто другой тоже. Валя чертовски, параноидально осторожна – и никому, никогда, кроме случаев крайней необходимости, не сообщает, где находится.
Монк скрипнул зубами от досады. С самого начала он понимал, что игра будет долгой и нелегкой. Сразу после того, как Валя позвонила ему на борт «Ф-15», Коккалис связался с директором Кроу и сообщил, что эта тварь хочет заключить с ним сепаратную сделку. Пейнтер постарался проследить, откуда поступил звонок. Тщетно.
Валя оставалась неуловима, как призрак.
Чтобы поймать наконец этого призрака, Кроу предложил другой план: получить технику Вали, какое-либо устройство, по которому она связывается с внешним миром. Если такое устройство окажется у них в руках – при удаче и с помощью команды специалистов они смогут что-то выяснить о ее местонахождении.
Монк бросил взгляд на Мару. Та все еще лежала на полу, прижимая к себе мини-планшет.
Шансы на победу в этой игре были ничтожны. И все же стоило попробовать.
Ради Харриет. Ради Сейхан. Ради нерожденного ребенка Грея.
В конце концов Пейнтер дал Монку «добро» на двойную игру. Чтобы хитрость удалась, все вокруг должны были поверить, что Коккалис поддался на давление Вали и заключил с ней сепаратную сделку с целью спасти свою дочь. Правду знали только Пейнтер и сам Монк. Чтобы происходящее выглядело естественно, никто не должен был понимать, что происходит на самом деле.
Все поверили, что Монк предал «Сигму».
С Пейнтером он связался лишь один раз, и то по линии с квантовой шифровкой. Даже спасательная команда снаружи не подозревала, кого они спасают. Помня, что в руках у Монка драгоценный груз, Пейнтер отслеживал его местонахождение по GPS, встроенному в электронную руку; это помогло директору «Сигмы» скоординировать засаду. Еще в гостинице Монк поделился своим планом с Марой – и с Евой. Противника нужно было отвлечь; и он попросил Еву, опираясь на знания, полученные от ее «злого двойника», выйти в городскую энергетическую сеть, перегрузить трансформатор и по сигналу взорвать его. Где они находятся, Ева также определила по GPS в электронной руке. Чтобы все это стало возможно, при настройке Евы Мара незаметно снова открыла ей доступ в Интернет.
Единственным сигналом, что все готово, стало мигание настольной лампы.
– Монк! – окликнула Мара, медленно садясь и не сводя глаз с пленника.
Протез Коккалиса был по-прежнему сомкнут у Николаева на шее. Даже заметив это, Монк не разжал хватку. Он представлял свою дочь, свою малышку Харриет в таком же ужасе, в такой же боли – и хотел, чтобы кто-то за это заплатил.
Монк не стал ослаблять хватку – наоборот, сжал пальцы еще сильнее.
Он перекрыл обе сонные артерии, и кровь перестала поступать в мозг: через две или три минуты его противник должен был умереть. Монк сжимал ему горло, представляя себе Кэт: ее отчаянную борьбу за детей – и то, как она падает, сраженная сокрушительным ударом по голове. Страшные слова «мозг мертв» горели у него в сердце. Если он может хоть что-то для нее сделать… хоть как-то отомстить…
Он сжал пальцы еще сильнее, ощущая под кожей позвонки. В глазах потемнело от ярости.
Сзади послышался умоляющий голос Мары:
– Монк, не надо!
А затем – те же слова, но как-то по-другому. Словно изнутри его головы.
Не надо!
Как будто чья-то чужая мысль. Хотя это, разумеется, невозможно – мысль его собственная. И к черту ее! Что значит «не надо»? Кому станет хуже от того, что этот ублюдок перестанет поганить собою землю?..
Монк крепче сжал хватку: текли секунды, грудь Николаева тяжело вздымалась, лицо и губы посинели.
Не надо!
Вдруг пальцы его резко разжались. Разжались сами собой: Монку только и оставалось, что смотреть на это со стороны. Он поднес растопыренную ладонь к лицу, понимая, что каким-то образом утратил власть над своей электронной рукой. Больше не мог двигать пальцами, не ощущал холодный воздух. Будь рука живой, он сказал бы, что она онемела; теперь же складывалось впечатление, что протез вышел из строя. Монк встряхнул рукой, думая, что где-то нарушен контакт.
Секунду спустя контроль над рукой вернулся. Он вновь смог согнуть пальцы.
Потер механической ладонью ногу – и ощутил грубую ткань штанов.
– Монк! – не отставала Мара.
– Я его отпустил, – бросил он, не оборачиваясь. – Жить будет.
Русский уже дышал спокойнее, к его лицу возвращался нормальный цвет. Однако на шее проступали багровые пятна от пальцев Монка. Синяки не сойдут теперь несколько недель.
Ну и черт с ним.
– Нет, – настаивала Мара, – посмотри!
Он обернулся. Стоя на коленях, девушка указывала на раскрытый ноутбук. Тот был по-прежнему подключен к устройству «Генезиса» в спящем режиме, питание не прерывалось: на экране виднелся и Эдем, и его единственная обитательница. Ева стояла в центре экрана, поднеся руку к лицу и растопырив пальцы. Поза ее напомнила и Маре, и Монку нечто очень знакомое. Точно так же несколько секунд назад разглядывал свою забарахлившую руку он сам.
