Да, Попандопулос знал – это рассказывали каждому новичку, хоть раз посетившему красный зал и не вылетевшему оттуда сразу же, с пустыми карманами, – что люстра была изготовлена пятьдесят семь лет назад в Вондерленде и с тех пор дважды реставрировалась, что состоит она из более чем девяти тысяч деталей, а бесценный «чубайс» достался заведению по итогам исторического покерного турнира сто первого года, когда знаменитый спекулянт недвижимостью Гринуальд фон Коккер спустил на двух тузах всё состояние, уникальную коллекцию артефактов и левый коренной клык. На клык – и другие интересные вещицы – можно было посмотреть в музее казино, рядом с курительной комнатой. Септимий всё собирался в музей заглянуть, но каждый раз откладывал до случая.
Он прошёл мимо столика с рулеткой, за которой скучал кровосос. Рулетка была обязательным атрибутом игорных заведений, что было прописано в каком-то муниципальном постановлении. У посетителей Trumpf’а это бездушное устройство интереса не вызывало, так что администрация ввела правило: перед тем, как пройти к столам, обязательно сыграть на сумму не менее соверена. Все воспринимали это как своего рода входной взнос. Однако это нелепое узаконение козла однажды сильно выручило. В первый раз, когда он пришёл сюда, в кармане у него были доставшееся в наследство «паяльце», «хинкаль», два соверена и семь сольдо. Он поставил – безо всякой надежды на выигрыш, просто чтобы войти – на цифру «одиннадцать» и неожиданно выиграл. С деньгами он подсел к четырём мозгоклюям, резавшимся по маленькой в секу, и быстро учетверил капитал. Что позволило ему пересесть за стол с игроками посерьёзнее.
Воспоминания о прошлых победах захандрившего козла несколько подбодрили. Он бросил кровососу пять соверенов, сказал «на чёрное», результата ждать не стал, а сразу двинулся к зелёным столам.
Сначала он приземлился за столом, где играли в трэш. Эту новую игру козёл не любил из-за сложных правил и большого преимущества казино. Однако среднедостаточные граждане трэш обожали – возможно, потому, что при торговле можно было долго, со вкусом меряться ментальной силушкою. Что касается козлиного интереса, то на столике для ставок среди золота и бумажек лежала ядрёная «хакамада».
– Герр Попо, мы о вас наслышаны, благодарим за честь, – сообщил от имени присутствующих банкомёт, жук-крючкотвор. Козёл посмотрел на него с интересом. Крючкотворы аборигенами Зоны вообще-то не являлись, жили повсюду и занимались в основном юридической практикой – поскольку были малочувствительны к боли и устойчивы к ментальным воздействиям. Но этот экземпляр был, судя по всему, особо выдающимся: он спокойно сдавал карты двум душеедам, спиногрызу и гиппокампной сосальщице, в предвкушении игры тихонько цвиркающей напомаженным щячлом.
Анте – начальная ставка – была заявлена в сто соверенов. Попандопулос положил золото на столик и получил свои четыре карты. Комбинация была так себе: тройка бубён, семёрка червей, крестовый туз и пиковая дама – так называемый крест, или младший флэш по мастям. Козёл пасанул и принялся наблюдать за происходящим.
Было заметно, что оба душееда играют против спиногрыза. Оба с разных сторон вперились в бедолагу, явно пытаясь накрыть его подавляющим полем и к чему-то вынудить – скорее всего, к раскрытию. У спиногрыза дрожал хвост, но он держался. Сосальщица ставку удвоила. Козёл решил, что она блефует. Жук уравнял. Однако от козла, уже поднаторевшего в местных обычаях, не укрылось, как судорожно тот вцепился в карты. Видимо, спиногрыз пытался расстроить работу периферической нервной системы жука, чтобы тот выронил карты или сделал ещё какую-нибудь глупость. Козёл про себя пожелал ему удачи. Жук его беспокоил: чуялось, что от него можно ждать сильной игры.
Пошли на второй круг. Сосальщица удвоила, спиногрыз, обливаясь слезами – ментальная атака душеедов вызывала депрессию, – всё-таки вскрылся. У него оказалась квадрига на тройках. Сосальщица сделала сейв, жук прижукнулся.
На третьем круге Септимий внезапно ощутил что-то вроде пустоты под ложечкой – что было похоже на атаку сосальщицы. Опасности она не представляла, но неприятен был сам факт, что он её ощутил. Похоже, поношенный гвоздь уже не блокировал воздействия полностью: что-то начало просачиваться. Козёл и из этой ситуации извлёк пользу – притворился, что поддаётся: начал вертеть головой, как бы оглядывась по сторонам и пытаясь припомнить, где находится. Торжествующая сосальщица усилила атаку на его кратковременную память – и пропустила удар спиногрыза: судорожным движением конечности она выбросила на стол туза. Пришлось вскрываться, козёл докупил, а сосальщица выбыла.
Внезапно вспыхнула красным люстра: видимо, кто-то очень крупно проигрался. «Чубайс» такого размера реагировал только на настоящее отчаяние. Тут же казино потряс вопль – истошный, гибельный вопль неудачника. Все, у кого были свободны конечности, зааплодировали. Крупный проигрыш считался хорошей приметой для остальных.
Через пару минут служители выволокли за ноги тело проигравшегося. То был довольно представительный – даже в агонии – кукен-кракен в чёрной жилетке. Судя по посиневшим чревососьям, он или умирал, или уже. За ним тянулась вяло поблёскивающая часовая цепочка. Тянулась, впрочем, недолго – из-за столика, где играли в макао, молниеносно вынырнула чья-то когтистая нога, наступила на цепочку и дёрнула. Часы выскочили рыбкой и тут же пропали, как и не было их. Все сделали вид, что сделали вид. В конце концов, в казино ходили ещё и затем, чтобы отдохнуть от установленного порядка.
Попандопулос тоже воспользовался неожиданной паузой: перетасовал свои карты и прокашлялся, деликатно прикрыв пасть пястью. В результате чего место совершенно ненужного туза заняла заначенная в самом начале игры семёрка – правда, малость обслюнявленная. Был, конечно, шанс, что жук её запомнил. Насчёт остальных козёл не беспокоился – всё своё внимание и душевные силы они уже потратили друг на друга.
Однако Септимию не повезло: против его пятёрки на червях, которую он считал убийственной, жук выставил старший флеш. Более того, по жучиным глазам Попандопулос понял: тот что-то заметил. С трудом сдерживаясь, чтобы не достать меч, он вышел из игры в крупном минусе. «Хакамада» издевательски сверкнула вслед.
Потом он потратил полчаса на скучный розыгрыш в перформанс. Перформансисты его тоже пытались ломать – точнее, мозгоклювить. Но гвоздь в голове атаку выдержал, и из-за этого стола козёл встал в заметном плюсе.
Пора было прерваться на выпивку и общение.
У стойки – её подсвечивали изящные бронзовые рожки – кучковались завсегдатаи. Некоторых козёл знал, остальные знали его. Тут же рядом образовались две девушки-мандалайки, одна мраморного окраса, другая игреневая. Мужского интереса у Септимия они не вызывали, но реноме надо было поддерживать, так что он заказал им шампанского с ликёром и какие-то канапешки по непомерной цене. Девушки закрутили хвостами и зачирикали что-то бессмысленно-весёлое. Козёл почувствовал в голове что-то вроде щекотки и напрягся.
Внезапно он заметил покаянца. Тот рассекал толпу, направляясь к нему. На этот раз был без цилиндра, но в синем берете с пером, придававшим ему вид лихой и придурковатый.
