Сначала Септимий продышался, выгоняя из себя панику. Получилось не очень, но мысли перестали скакать как блохи и построились во что-то осмысленное.
Прежде всего, решил козёл, нельзя дать себя арестовать. Арест означал лишение свободы на неизвестный срок, а козёл чувствовал, что его ментальная блокировка уже на пределе. Значит, нужно бежать. Бежать прямо сейчас – с тем, что есть. В его подсумках достаточно редкостей, чтобы Болотный Доктор как минимум заинтересовался. В самом-самом крайнем случае можно отдать ему «молочко комсомолки»… Но сначала нужно выбраться из Бибердорфа. А для этого – удрать из казино. Быстро, тихо, незаметно.
– Господин криминальсекретарь! Ваше дезинфицирующее средство! – раздался голос упыря.
Дверь скрипнула, послышалось что-то вроде довольного хмыканья. Потом раздалось бульканье. Козёл принюхался. Сквозь сортирное амбре явственно пробивался аромат коньяка. Не то чтобы особо изысканный, но вполне узнаваемый – пахло недорогими травяными клопами. «Кизлярский», – решил Попандопулос.
– Так-то лучше, – удовлетворённо заметил сортирный сиделец. – Но где моя гигиеническая бумага?
– Г-господин криминальсекретарь, – голос упыря задрожал от ужаса, – ка… ка… ка… кажется, ваш набор остался у этого м-м-мерзавца Бр-бр-бремзера…
– Dummkopf! Rotznase! – голос сортирного сидельца, однако ж, помягчел – видимо, коньяк оказал своё благотворное воздействие. – Деф с вами, оглоеды. Мы в полевых условиях, и потому… Почему вы ещё здесь? Работать!
Ответом был уже знакомый топот.
Попандопулос тем временем прикидывал варианты ухода. Материал для размышлений имелся – благо, у него сызмальства выработалась полезная привычка: попав в незнакомое место, он первым делом выяснял, как отсюда можно свалить. Казино такие возможности предоставляло: у него было три выхода. Правда, все они контролировались местной охраной. Была ещё пожарная лестница, выходящая на маленький пыльный дворик с мусорными баками. Дальше начинался овраг, изрядно замусоренный и загаженный. Септимию это было на руку: ни один добропорядочный бибердорфец не полез бы в эту клоаку по доброй воле, так что шанс наткнуться на любопытствующего аборигена был минимальным. Куда ведёт овраг, козёл не знал, да и не особо о том волновался. Главное, думал он – удрать от муниципалов, а там видно будет.
Осталось добраться до лестницы. Септимий помнил расположение окон. Судя по всему, ему нужно было помещение музея. Правда, он был закрыт, но сейчас это было скорее кстати.
Из соседней кабинки донёсся бульк, вздох и затем – звук рвущейся бумаги. Видимо, господин криминальсекретарь всё же снизошёл до некондиционной продукции.
Не дожидаясь, пока высокий полицейский чин приведёт себя в порядок, Попандопулос высунулся из кабинки, оглядел пространство в поисках синих мундиров, таковых не обнаружил и быстро, стараясь не шуметь, вернулся на лестницу. Совершив несколько манёвров и стараясь не попадаться на глаза тем, кто его знал, он вырулил к двери музея. Воровато оглянувшись, приложил к замочной скважине «разрыв-траву».
Козлу подфартило: замок был сделан из плохого железа. Через пару секунд с тихим звоном лопнула пружина, потом захрустели какие-то детальки. Козлу осталось только пару раз с силой дёрнуть ручку и проскочить внутрь. Там он включил свет и перевёл дух.
Музей оказался познавательным, полным всяких интересных вещиц. Любопытный козёл даже пожалел, что не посетил это место раньше. Но сейчас было не время любопытствовать – надо было спасать шкуру.
Быстрый осмотр показал, что лестница и в самом деле находится рядом с окном. Попандопулос уж было собрался вылезти наружу и дать стрекача, как вспомнил слова криминальсекретаря про подсумок и какую-то вещь.
Он присел возле застеклённого ящика, где в специальном футляре покоился чей-то пышный – хотя и побитый молью – хвост. Табличка извещала, что он принадлежал бурундуку Сорокопяткину, который поставил его против юных прелестей мандалайки Либуши. Остальное было мелким шрифтом. В другое время козёл мог бы заинтересоваться этой историей, но сейчас у него были другие заботы.
Для начала Септимий вытряс на пол всё содержимое правого подсумка, потом левого. Получилась внушительная горка. Он стал перебирать её по предмету, кладя осмотренное обратно.
Так ему пришлось бы долго возиться – и совершенно зря. Но в какой-то момент козлу пришло в голову проверить сами подсумки. Высыпав вещицы обратно на пол, он принялся тщательно их прощупывать. Усилия не остались без вознаграждения: открыв в левом подсумке кармашек – козёл им никогда не пользовался, – он обнаружил крохотную серебристую ложечку. Ничего подобного козёл не приобретал и не выигрывал.
Он с сомнением оглядел вещицу, попробовал на зуб. Ложечка, несмотря на малый размер, была тяжёленькой – видимо, платиновой. На черенке чернело неразборчивое клеймо. Приглядевшись, козёл различил буквы B и W, переплетённые вензелем: символ ресторана Blutwurst. Похоже, её подсунул кто-то из Бобиной челяди, пока обезьян потчевал его кьянти и отвлекал разговорцем. Козёл попытался прикинуть, когда это могло случиться, и вспомнил, как подавальщик что-то уронил с подноса и потом долго возился у козла под стулом.
Дальнейшее было, увы, очевидно: жулик и негодяй Боба написал заявление о краже и указал на подозреваемого.
Непонятно было другое: почему мелкая кража вдруг так заинтересовала крипо, что команду по задержанию мелкого воришки возглавил целый криминальсекретарь. Неясны оставались и резоны, побудившие обезьяна учинить такую подляну. Но все эти размышления Септимий решил оставить на будущее. Надо было избавиться от улики, желательно с концами.
Сначала козёл решил попросту засунуть компрометирующую улику в какую-нибудь щель. Потом вспомнил, какие силы брошены на его поимку, и понял, что хороший эмпат найдёт её довольно быстро – просто по следам козлиной ауры. Можно было бы уронить её в унитаз и попытаться спустить в канализацию, но возвращаться в туалет было крайне рискованно. В общем, хорошего решения не было.
С тяжёлым вздохом он сунул ложечку обратно в подсумок, решив выбросить её где-нибудь по дороге – например, закинуть на какую-нибудь крышу.
– Неглупо, – раздалось у козла за спиной.
Рука Попандопулоса рванула вверх – ухватиться за рукоять меча. В последний момент сверхординарным усилием воли козёл от этого удержался. Уж если кто-то сумел подкрасться к нему со спины, понял он, то браться за железку поздно. Вместо того Септимий демонстративно почесал загривок.
– Тоже неглупо, – одобрил тот же голос. – С вашего позволения я присяду.
Септимий совершенно не удивился, когда в его поле зрения возник давешний мутант с обрубленными щупальцами. Он преспокойно уселся на стульчик между двумя стеклянными ящиками. Козёл с неудовольствием заметил, что несимпатичный ему субъект прихватил с собой его, козла, трость.
– Вам, наверное, интересно, как я вас нашёл? – спросил мутант, пристраиваясь поудобнее. – Нет, не эмпатия. Просто по запаху. У меня, помимо всего прочего, хорошее обоняние. А от вас сейчас несёт как от козла, – с удовольствием сказал он. – Кстати, муниципалы скоро вернутся.