Базилио встряхнулся, вспомнил о прилипшем к нему цыганском счастье и решил не унывать. В конце концов, Хася своё дело знает и до края Зоны его так или иначе доведёт. Баз вздохнул и принялся собираться.
Где-то через полчаса кот с кошавкой за спиной шли вдоль слоупочьей тропинки, петляющей в снегу мимо огромных замёрзших пихт, в микроволнах казавшихся высокими тенями. Снег скрипел под ногами, и это был единственный звук, раздающийся в лесу. Остальные куда-то подевались. Базилио это не нравилось. Он попытался поговорить на эту тему с Хасей, но та не пожелала просыпаться. Будить её кот не стал, зная по опыту, что добиться от кошавки толку можно только терпением и лаской: в остальных случаях она переставала понимать нормальный русский язык, а на все попытки вернуть ей дар членораздельной речи отвечала раздражённо-загадочными фразами на каком-то совсем уж неведомом наречии – типа «замкнш сен ты, идж сен ебач» или «маш сракэ замяст мозгу, спердалай». Что всё это означает, кот не понимал, но догадывался – и слышать всё это в свой адрес не желал категорически.
Внезапно с шумом рухнул снежный пласт, лежавший на дереве Дочь знает сколько времени. Кот поднял лицо, переводя зрение в оптику, и увидел здоровущую птицу, чёрную с белой головой, тщетно пытающуюся примоститься на обледеневшей верхушке пихты. Заметив посторонний интерес, птица посмотрела на кота недобрым глазом, замахала огромными крыльями и улетела с глаз долой. Кот попытался было сообразить, на кого она тут собралась охотиться. Но мысль была неинтересная, праздная, оттого и быстро угасла.
Внезапно пихты кончились. Вместе с ними за спиной остался и холод. В лицо коту пахнуло теплом. Микроволновой диапазон очистился, расстилая белое марево, заполненное чем-то субтильно-эвентуальным, тающим. В недоумении кот вздёрнул очки на лоб, переводя зрение в оптику, и увидел поле оранжевых маков. Оно простиралось под стеклянно-голубым небом с медленно растворяющейся полоской зари – в утренней безветренной тишине, в живом небесном свете. Это было так красиво, что у кота захватило дух миллисекунд на двадцать.
Пережив и прочувствовав катарсис, Базилио осторожно, ожидая подвоха, пошёл вперёд. Шагов через пять он почувствовал, что попал в полосу сырого воздуха – как внутри облака. Видимость при этом странным образом не ухудшилась. Баз в такие чудеса не верил, поэтому немного поиграл со зрительными диапазонами и понял, что забыл убрать «рыбье зрение», то есть ультрафиолет на четыреста-пятьсот нанометров. Он сместился в чистую оптику и тут же оказался в полосе густого, жемчужно светящегося тумана. Впрочем, через несколько шагов она начала редеть и открылось наконец то самое маковое поле. Одновременно куда-то ушли и остатки холода. В нагретом солнцем воздухе висел тонкий, едва ощутимый аромат. Кот запоздало сообразил, что так пахнет очень молодая трава. Сами маки ничем не пахли.
Хася высунула из мешка мордочку и романтично зевнула.
– Як дывно! – сообщила она своё мнение, забралась коту на плечо, а оттуда сиганула прямо в маки, помогая себе крылышками.
Баз улыбнулся.
– Дальше куда? – спросил он.
Весёлая Хасина мордочка на мгновение показалась из маков. Такой Базилио её и запомнил – смеющейся среди цветов.
– Йды до гаю! – успела крикнуть она и снова скрылась в оранжевом и зелёном.
Базилио уже и сам заметил далёкий зелёный островок средь поля. Подкрутив оптику на дальность, он разглядел маленькую рощицу. Раскидистые деревья были усыпаны белыми и розовыми цветами.
Всё это было очень мило, но в небе появился тёмный силуэт.
Переведя взгляд, кот узнал ту самую чёрную птицу с белой головой. Птица описывала круги, коту это крайне не понравилось: хищник был вполне способен напасть на Хасю. Он прикинул, добьют ли лазеры или лучше подождать, пока крылатая падла снизится.
Вот тут-то и началось.
Сначала кот ощутил что-то вроде волны мурашек по всему телу. Тут же, вслед им, разлилась боль – неожиданная и нестерпимая: казалось, под шкуру насыпали углей. Уже понимая, что происходит, кот последним усилием выпустил из-под хвоста провод. Сухо щёлкнул разряд на вилке, кота скрутило не по-детски. Надпочечники проснулись и погнали адреналиновую волну.
Поле замерцало, картинка сузилась: тесла-наводка пошла через зрительные каналы. Кот попытался переключиться на рентген – эти схемы были понадёжнее. Всё померкло, кроме разгорающегося зелёного свечения за спиной. На какую-то секунду Баз увидел свою руку сразу в трёх диапазонах – окружённые бледным ореолом кости, мерцающие сосуды, искры из-под когтей. Потом зрение мигнуло и картинка пропала: электричество вышибло предохранители.
В ту же секунду адреналиновый вал достиг котовой головы, выметая из неё весь накопившийся хлам.
Базилио понял: начинается Выброс. Монолит накопил слишком много энергии и теперь сбрасывает её куда попало. В воздух, в воду, в землю. Надо было спасаться, вот только кот не понимал как.
Снова дёрнуло током. Ослеплённый Базилио взвыл и покатился среди маков, чувствуя, как с шерсти стекают потоки искр. Шкура горела уже буквально, ноздри забивал запах палёной шерсти. Кот отчаянно лупил себя по шее, сбивая пламя.
Ещё один удар, послабее, кот попытался пережить стоя. Равнодушное электричество прошло через ноги и закоротило в паху. Базилио скорчился от дикой боли и на пару секунд потерял сознание.
Он пришёл в себя среди переломанных, раздавленных маков. Оптика работала – как раз настолько, чтобы увидеть удаляющуюся чернокрылую птицу, в когтях своих уносившую что-то маленькое, беленькое.
Потом всё кругом засветилось. Кот понимал, что это иллюзия, вызванная тесла-наводками, но зрелище было страшноватым: все предметы, от качающегося у лица мака до далёкой рощицы, как будто окружили сине-жёлтые ореолы. Они разгорались ярче, ярче – пока смотреть на них не стало больно.
Базилио задрал голову вверх и натурально выпал в осадок.
Небо пылало. Его перечёркивали длинные прямые полосы, подобные следам метеоров, но не гаснущие, а наливающиеся сиреневым огнём. Сквозь них виднелись очертания огромных хрустальных гор или пропастей, внутри которых – или в глубине – пылало синее, фиолетовое, чёрное. Из этой угольной черноты наземь хлынул тяжёлый жар, как от расплавленного металла, который вот-вот прольётся. Базилио понял, что термодатчики тоже фонят, и отключил их. И тут же сжался от нестерпимого холода.
Кот осторожно выключил зрение, включил его снова и увидел, что сидит в густом тумане. Видимо, граница тёплой зоны начала смещаться. Туман внезапно заискрился – пошла наводка. Кот понял, что сейчас опять тряхнёт. И оно тряхнуло, да так, что он чуть не откусил себе язык.
Когда он оклемался, стена тумана сместилась метров на пятьдесят к горизонту. Базилио очутился в холодной зоне. Шерсть кота немедленно покрылась инеем, вдыхаемый воздух резал тёплые внутренности, а выдыхаемый – клубился белым паром. Зато удары электричеством прекратились, но кот понимал – ненадолго. Прямо сейчас в глубинах Зоны рождались новые «жарки» и «электры», таяли снега, искрили молниями деревья, падали с их ветвей мёртвые креаклы и выли от нестерпимого ужаса слоупоки… Тут из тумана выскочил крошечный розовый слоупчёнок. Свински визжа, зверёныш порскнул в сторону дерев, заманчиво-напрасно белеющих в дальнем снегу. Кот не провожал его задумчивым взглядом: нет, он лихорадочно стаскивал с себя тактический жилет. Он-то знал, что, несмотря на впечатляющий кавардак в небесах, электрический ток распространяется прежде всего по земле.
