Радуясь, что избежали бумажной работы, спиногрыз и покаянец пошли по следу. Ракопанцирник, собственно, и был эмпатом, а козёл оставлял за собой довольно ощутимую ауру. Шли они быстро, и, наверное, настигли бы его ещё вчера, но эпизод с политруком несколько отдалил неизбежное. Тем не менее козла они нашли. И, применив установленные законом средства (в подробности он вдаваться не стал), пленили. А теперь намерены транспортировать его в Бибердорф для совершения над ним следственных действий.
Козёл представил себе оные следственные действия и содрогнулся. Резина ехидно скрипнула.
Тут муниципал посетовал, что, поспешая за козлом, они несколько дней подряд перерабатывали, причём компенсировать переработку и выплатить сверхурочные им никто не обещал. После чего осторожно попросил козла засвидетельствовать этот факт перед следственной комиссией – ну или хотя бы напомнить о том, что двое скромных служащих в течение нескольких дней жертвовали своим личным временем во имя общественного блага.
В этот момент Септимий заметил, что покаянец не только в мундире, но и затянут по пояс во что-то вроде нахнаховских боевых рейтуз. Похоже – резиновых.
– А это что у вас за штаны такие? – спросил он, потихонечку пропарывая мешок.
– Это защитная одежда, – покаянец посмотрел на козла с лёгким недоумением. – Разве вы не в курсе? Буквально со дня на день…
Что именно случится со дня на день, покаянец сказать не успел. Козёл мощным ударом рассёк мешок до самой шеи, освободился, прыгнул на покаянца и изо всех сил лягнул его в грудину. Не ожидавший атаки мутант повалился головой прямо в «жарку» и дико заорал. Козёл подпрыгнул на нём, ломая копытами рёбра казённого существа.
Тут козлу в хвост ударила синяя молния – это спиногрыз, не растерявшись, выхватил свою теслу.
Но Септимия было уже не остановить. Шипя от боли и гнева, он отскочил в сторону и с криком «банзай!» бросился на спиногрыза. Тот попытался козла атаковать ментально. И отчасти преуспел: у козла затряслись ноги, и он выронил кинжал. Тем не менее гвоздь всё-таки выдержал, так что Попандопулос на ногах устоял и могучим пинчищем перевернул мутанта на спину. Эмпат отчаянно задрыгал в воздухе маленькими ножками, но без толку, без толку.
Козёл утёр пот со лба – он переволновался – и пошёл добивать покаянца. Просто резать глотку ему не хотелось, поэтому он отрубил ему саблей руки, а ноги положил в «жарку». Страшно завоняло горелой резиной, так что козёл тут же и раскаялся в своей жестокости. Тогда он вспорол ему пузо, вытащил ком внутренностей – они были белые, склизкие, какие-то рыбьи на вид – и бросил их гореть. Потроха зашипели. Запахло жареной селёдкой. Это козлу тоже не понравилось, он подобрал сабельку и отгрёб горелое. Покаянец уже не дышал, протожабры не трепетали.
Зато рак-эмпат был жив-живёхонек. Махание многочисленными ножками и биение хвостом принуждало его крутиться на месте. Но вот перевернуться обратно ему никак не удавалось.
Септимий тяжко вздохнул, сожалея об отсутствии котла, лаврушечки и укропчика. Впрочем, решил он, нельзя иметь всё и сразу – а спиногрыз будет неплох и без того. Но тут он по понятной ассоциации вспомнил злачный «Трупик» и отыметую мандалайку, и ему подумалось о чём-то большем.
Чтобы осуществить свой замысел, Попандопулос взял саблю, аккуратненько отрубил мутанту руки, отсёк все ножки – тот отчаянно бранился и грозил всякими карами – и несколькими мощными ударами лишил его хвоста. Деликатесную часть он отложил в сторону, а сам заинтересованно рассмотрел тылы спиногрыза: ему ещё не приходилось работать с этой основой. Наконец он нашёл, куда совать. После чего аккуратно подтолкнул мутанта к «жарке» и принялся медленно, вдумчиво иметь его сзади, одновременно двигая панцирь по раскалённой поверхности аномалии.
Жаримый во всех смыслах ракообразный издал что-то вроде свиста, исполненного отчаянья и муки. Септимий вспомнил, что рачий свист – это вроде бы какая-то хорошая примета, и удвоил усилия.
Увы, подлый спиногрыз испортил всё удовольствие: несколько раз жутко содрогнувшись, так что панцирь чуть не треснул, он внезапно затих и расслабился. Козёл, не успевший кончить, со злости плюнул в скворчащую аномалию: натягивать мертвяков по понятиям считалось западлом. К сожалению, такие афронты иногда случались даже с ним. Поэтому он ограничился тем, что аккуратно завершил кулинарную часть дела.
Далее козёл осмотрел вещички. Нашёл свои – аккуратные муниципалы их упаковали отдельно, – а также кое-что интересное из собственности покойных. Оказалось, муниципалам выдали с собой кой-какие небесполезные вещи: новенький блестящий топор, пилу, шило, чайник, пузырёк с полицейским клеем и растворитель, а также походный паёк – брикетики с надписью «Standardpolizeifutter» и инструкцией, в которой было сказано, что их нужно замачивать в тёплой воде до набухания. Слово «набухание» козлу неожиданно понравилось. Кстати нашлась и заветная бутылка – честные муниципалы её не тронули.
Завтрак у козла выдался шикарный. Спиногрыз оказался изумительной нямкой. Более того, в его личном вещмешке нашлись пакетики с перцем и солью. «Как знал», – думал козёл, уплетая нежнейшее белое мясо, слегка подсаливая и самую чуточку подперчивая. Разумеется, водочке тоже нашлось применение. От серьёзного бухалова, тем более с утра, козёл решил всё-таки воздержаться.
Доев самое вкусное – то есть хвост и кое-что в спинке, – он пошёл выяснять, как же эти двое сюда пробрались. Выяснилось, что аккуратные муниципалы перекинули через овражек со студнем пару тонких стволов, добытых в ближайшем леске, а сверху соорудили настил из поперечных палок и куска брезента. Всё это было тщательно проклеено и держалось. Путь, таким образом, был проложен и свободен.
Напоследок козёл ещё раз перебрал все вещички, прикидывая, что возьмёт с собой, а что оставит. Из барахлишка неудачливых мутантов ему не приглянулась только сабелька – вместо неё он вернул за спину верный меч – да банка с какой-то жидкостью внутри, пахнущая химией. Запах этот козёл помнил по подземелью, куда затащил его злодей Намба Сикс. Видимо, решил он, дело было не только в выпивке – нет, его сначала попотчевали этой дрянью, а потом уже запаковали. Проверять не хотелось. Козёл сволок останки служителей порядка и все ненужные вещи в тот же овражек, опасную банку закинул в «жарку». И дал дёру.
Ушёл он недалеко. Покойный политрук, оказывается, завёл его в труднопроходимую местность, полную разнообразных аномалий. Сначала Попандопулос чуть не вляпался в «карусель», потом неудачно оступился – и нечаянно угодил ногой в маленькую, но злоебучую «аскольдову могилу». Ногу он вытаскивал часа три: аномалия не хотела его отпускать ни за какие коврижки. Наконец он вызволил конечность – ободранную, без шерсти и почти ничего не чувствующую. Идти дальше в таком состоянии было бессмысленно. Септимий кое-как нашёл относительно безопасное место и провёл там оставшуюся часть суток. За это время он подумал о многом, в частности – как же это муниципалы так легко, так непринуждённо выследили его, не вляпавшись ни в какую бяку. Наконец сообразил, что они шли по следу его ауры, а его, в свою очередь, вёл сусанин, который местность знал. Это понимание ничем ему не помогло – он не был паранормом и аур не понимал.
