– На Карабасовы, – признал Пьеро. – Я в его группе. А Карабасу платит Тораборский Король. Король хороший, – добавил он искренне.
– Хороший король? – заинтересовался человек. – И почему ты так считаешь?
Пьеро задумался. Ему-то всё было понятно, но вот со словами случился небольшой затык.
– Просто так не убивает, – наконец сказал он. – Сначала немножко думает.
– Гм. И в самом деле хороший король, – похоже, обладатель серой шляпы воспринял сказанное всерьёз. – Видимо, долго правит. Кстати, сколько?
– После Хомокоста – лет триста, – принялся считать Пьеро, – а до Хомокоста не знаю.
– Гм-гм-гм, – человек выдохнул немного дыма. – Хомокост, говоришь? Судя по этимологии слова, людишек всё-таки уработают. И чем же? Надеюсь, не ядрён-батоном?
– Вирусом, – сказал Пьеро.
– А, вот оно что. Ну тогда у меня есть шансы. Тораборский Король, говоришь? Запомним на будущее. Надо бы тебя отблагодарить за ценную информацию. А кстати – хочешь вина? Тут завалялась пара интересных бутылочек.
– На чьи пьём? – сдерзил Пьеро.
Человек грустно усмехнулся. Пьеро на мгновенье почудилось, что он видит тяжёлые очки и губы, складывающиеся в усталую, циническую гримаску – но взгляд опять соскользнул.
– Я могу брать всё, что захочу, – сказал он. – Хотя вот это конкретное заведение я недавно купил. Анонимно, разумеется. Эти современные финансовые инструменты чудо как хороши. Если не лезть в английские наркосети и всё такое прочее, можно позволять себе многое… Короче: я краду у себя. Это придаёт моим действиям некий налёт респектабельности, ты не находишь? Нет? Честно говоря, я тоже. Ну да и бог с ним. Жди здесь. И не очичибабься раньше времени.
Пьеро попытался понять, что может значить слово «очичибабиться», и потому завис в размышлениях минуты на три. Тем не менее реальность уже начала потихоньку истаивать, протекать – когда человек наконец вышел. В руке у него была открытая бутылка.
– Извини, с бокалами не успел, – сказал человек. – Из горла тебя устроит?
– Дык, – Пьеро не чинясь приложился к бутылке.
Вкус был какой-то странный. Но это, несомненно, было вино. Поэт подумал и сделал второй глоток.
– Я смотрю, тебе нравится, – одобрил человек в шляпе. – Мне вот тоже. Чудный шамбертен, Наполеон бы одобрил. А Паркер дал всего девяносто четыре ба…
Пьеро не успел ответить: третий глоток оказался лишним.
Поэт пал на землю и изрыгнул, испенил, изверг из себя потоки всяческой нечистоты.
Глава 14, в которой наш юноша встречается со смертельной опасностью
28 октября 312 г. от Х.
Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус E.
Комната 11.
Вечер, переходящий в ночь.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Входящие /000866122156
ДОКУМЕНТ: доверенность о передаче оборудования
ФОРМА ДОКУМЕНТА: произвольная
ТЕКСТ: Доктор Карло Коллоди, Ib № 15808, принимает в систематическое наблюдение автоклав-самозапиральник с существом Ib № 91684, являющееся собственностью лаборатории перспективных исследований Центра. Доктор Карло Коллоди обязуется контролировать состояние существа и проводить все необходимые процедуры вплоть до завершения первой стадии процесса ребилдинга. Материальная и административная ответственность за состояние оборудования и находящегося в нём существа целиком лежит на докторе Карло Коллоди, Ib № 15808, за исключением форс-мажорных ситуаций по стандартному списку таковых.
ЗАВЕРЕНО: Ib № 15808 (доктор Карло Коллоди).
Две недели прошли для Буратины в унылом ничегонеделании.
Получить на руки документы на бамбука оказалось неожиданно сложным делом. То ли подгадил Джузеппе, то ли всему виной были нерасторопные канцелярские крысы. Буратина никогда не мог понять, почему в канцелярской работе так любят использовать именно крыс. Когда же он спросил об этом папу Карло, тот пробурчал «старая традиция» и от дальнейших объяснений воздержался, поскольку был не в духе. Впрочем, теперь он всегда был не в духе.
Когда документы были всё-таки получены, возникли сложности с подтверждением статуса Буратины в качестве эволюционирующего. Папа Карло пропадал целыми днями и возвращался запоздно. Хуже того – он не всегда приносил с собой еду.
То, что еда не берётся из воздуха и чего-то стоит, деревяшкин отлично знал. Но в вольерах её можно было заработать за счёт баллов или на спарринге. Что касается папы Карло, подобных проблем у него не было: в права человека входило и право на бесплатную кормёжку – комбикорм и маргарин по физиологической норме. Однако доктор Коллоди почему-то предпочитал вино, сыр и молодую телятину. Пересматривать своё меню в сторону большего реализма доктор категорически отказывался, однако скромные доходы лаборанта шиковать не позволяли. В припадке меланхолии доктор обменял в хозчасти свой месячный паёк на головку пармезана и канистру кьянти, а все приработки тратил на мясные обрезки из лабораторий. Это позволяло ему хоть как-то сводить концы с концами.
С Буратиной ситуация была сложнее. Таскать из лаборатории брикеты комбикорма для прожорливого бамбука теперь стало невозможно. Получать их официально – тоже, из-за зависших в канцелярии документов. Все попытки доктора хоть как-то ускорить процесс к успеху не привели. Кое-какой харч удавалось перехватить у знакомых: доктора Коллоди многие любили и хотели помочь. Однако этих подачек всё равно не хватало.
Буратина старался больше спать и меньше двигаться и всё равно терял силы: быстрый обмен сжигал все запасы. От худеющего тела стали отслаиваться волокна. Пол в каморке был засыпан стружкой, которую аккуратный бамбук каждый день счёсывал с себя ногтями. Увы, все гигиенические принадлежности – скоба, мачете и шкурка – остались в комнате 16А.
К концу первой недели папа Карло нашёл халтурку: забрал к себе в каморку на передержку маленький самозапиральник с каким-то существом, готовящимся к ребилдингу. Права лаборанта это ему позволяли. Халтурка оплачивалась по минималке, однако смысл был не в деньгах. Тело в автоклаве надо было не только подпитывать клеточной массой, но и кормить. Корм представлял из себя противную на вкус жидкость, прокачиваемую через кишечник. Папа Карло каким-то образом выписал на себя полуторное количество этой дряни. Буратина, борясь с тошнотой, пил эту мерзкую водичку, иначе было совсем уж скверно.
Потом папа Карло перестал появляться в каморке вообще. Буратина изнывал от скуки и голода. Впервые в жизни он подумал о том, что, наверное, с удовольствием почитал бы какую-нибудь книжку. Ещё больше ему хотелось погулять. Увы, его неподтверждённый статус не позволял проводить время на территории Центра, а за ворота в общую зону его тоже не выпускали.
Однажды от нечего делать бамбук попытался исследовать пространство за голограммой с очагом. К сожалению, мешал нос: при попытке просунуть голову внутрь он довольно быстро упирался в какую-то твёрдую преграду. Обламывать же старое испытанное оружие Буратина не хотел. Всё, что ему удалось разглядеть сквозь мерцание фальшивого пламени – так это какую-то дверцу. Скорее всего, это был коммуникационный лаз или что-то вроде этого. Но там всё было так затянуто пылью и паутиной, что разобрать что-либо было совершенно невозможно, и Буратина оставил эту затею.
