Он ещё потрепался с цыплем на разные житейские темы. Наконец тот заявил, что его уже давно ждёт мама.
Выпустить его, однако, оказалось сложно: папа Карло имел привычку на ночь запирать Буратину в каморке, так что пришлось разбить замазанное окно и выпихнуть цыпля наружу. Жёлтая фигня вывалилась из окна, пропищав напоследок что-то вроде «давай до свидания».
Буратина устроился у фальшивого огня, размышляя о том, что цыпля, наверное, сразу положат на стол дорезывать – а к утру всё-таки покормят.
Деревяшкин зажмурился и стал представлять себе разнообразную еду. В конце концов он навоображал себе огромное блюдо с ощипанным и зажаренным цыплем. От голода бамбука пробило на икотку.
Он не заметил, как под лестницей бесшумно отодвинулась в сторону канализационная решётка. Высунулась, понюхала воздух и вылезла – а лучше сказать, вытекла наружу – серая тварь на низко посаженных лапах.
Глава 15, в которой мы знакомимся с личностью по-своему любопытной, но не особенно симпатичной
То же место. Несколько ранее.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Стандартная личная карточка Ib № 635102
ПРОИСХОЖДЕНИЕ: изделие
ДАТА РОЖДЕНИЯ: 13 ноября 269 г.
АКТУАЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ: 43 года
БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 43 биогода
ГЕНЕТИЧЕСКИЙ СТАТУС APIF: 8110
ОСНОВА: крыса
ПОЛ: женский
ПРАВОВОЙ СТАТУС: недочеловек
ПРИМЕНЕНИЕ: очистка помещений, санитарно-технические работы
ЛИЧНОЕ ИМЯ: Суассара Лиомпа Андреа Дворкина
КЛИЧКА: Шушара
Больше всего я ненавижу всех.
Остальное – вольер, невкусный корм, унижения, голод, жалкую и гнусную жизнь среди труб – я научилась как-то терпеть.
Вот разве ещё запах мокрых тряпок. Тряпками здесь воняет всё. Самое противное – запах обоссанных подстилок из детских вольеров. И запах тряпок для уборки – серых, истрепанных до бесформенности, почти живых тряпок. Они с тяжелым плеском падают в ведро, с чмоканьем обвиваются вокруг сырого дерева швабры и оставляют за собой блестящие разводы, от которых несёт хлоркой.
Отдельно – запахи труб, горячих и холодных. От горячих пахнет сильнее, от холодных – гаже: сырость привносит оттенки.
Есть ещё тонкий, сладковато-тошнотворный запах – им подванивает снизу, из подвалов. Запах мучающейся плоти, страха и боли. Существа с обонянием вроде моего обычно пугаются этого запаха. Но меня он привлекает. Мне хотелось бы побывать внизу. Просто чтобы подышать ароматом страдающих тел. Мне нравится, когда они умирают, и ещё больше нравится, как они при этом мучаются. Запахи страха и боли возбуждают меня. Однажды снизу пахло так сладко, что я не выдержала и отдалась одному уродцу из вольера. Потом я долго бегала по коридорам, стараясь унять похоть и никого не укусить.
Я боюсь секса. Когда я ебусь, то теряю самоконтроль. Даже в вольере на спарринге я обычно не пользовалась правом победительницы. Однажды я всё-таки это сделала – с каким-то жеребцом, который был уж очень в моём вкусе. Я имела его, я насаживалась на его кол, мечтая только об одном – разорвать ему шею. И под конец, когда он уже не мог терпеть и спустил в меня, тогда – вот тогда я всё-таки укусила. С меня сняли двадцать баллов, хотя оно того стоило: я кончила так, что потом еле доползла до подстилки.
Да, мне нужно укусить, чтобы кончить. Укусить по-настоящему, чтобы услышать визг жертвы, ощутить вкус крови во рту. Когда я это поняла, то решила отложить удовольствия до лучших времён.
Такие, как я, были созданы, чтобы убивать и причинять боль. Мне это нравится.
Я горжусь своим происхождением. Да, я крыса. Генетически и психологически. Крыса – самое живучее существо среди млекопитающих, они до сих пор встречаются в диком состоянии. Живучесть предполагает терпение. И я терплю-терплю-терплю, уж этому я научилась.
В детстве, когда мы воевали с дураками, я хотела одного: поскорее попасть на границу. О нет, разумеется, уж я-то не собиралась героически подыхать за Директорию. Я собиралась при первом удобном случае свинтить с передовой. Я даже занижала свои оценки, чтобы меня не взяли на индивидуальное. Потом я узнала, что у дезертира практически нет шансов. Дураки не такие уж дураки, чтобы возиться с пленными. Это, в общем-то, логично: тупого мяса у них и без того хватает, а лишние умники никому не нужны. Я на их месте поступала бы так же.
Но я не остановилась. Я решила, что мне нужно сделать нормальную карьеру. Дорасти до статуса человекообразного. Этого мне не позволили. Не пустили. Сослали в уборщицы и охотницы за мелкими паразитами. Другой работы для меня, разумеется, не нашлось.
Нет, я не жалуюсь. В каком-то смысле мне даже повезло. Я, со своими головняками и заморочками, устроилась так, чтобы на меня обращали как можно меньше внимания. Жить в старом корпусе среди ржавых труб – это, конечно, не айс, и даже не глюкоза перорально. Зато меня никто не контролирует. А главное, я могу делать вылазки. С некоторых пор это стало моим основным занятием. Выискивать, вынюхивать, находить, приносить, выкрадывать. Наносить неожиданные удары. Причинять боль – всем. Они все этого заслужили, они все заслужили этого, заслужили сполна.
Этот кретин Джузеппе ещё не знает, с кем связался. Да, я сделала для него эту работу: сломала секвенсор, подменив настроечные платы. Кажется, Сизый Нос хотел таким образом подсидеть своего шефа и подняться самому. Идиот. Сверчок выжмет его, как тряпку, а потом от него избавится. Надеюсь, он отдаст его мне. У медвежьих основ есть кое-какие интересные анатомические особенности. Когда я об этом думаю, у меня чешутся зубы.
Когда Замза предложил мне работать на него, я согласилась сразу же. Не потому, что я хоть в чём-то разделяю их идеи. Все идеи стоят друг друга, и все они воняют обоссанной подстилкой. Я уверена, что в тораборских пещерах всё ещё хуже, чем здесь, в Директории. Нет, меня интересует только материальная сторона дела. Деньги. Мне нужны деньги. Не жалкие зарплатные сольдо, а золотые соверены. Сверчок, по крайней мере, мне платит соверенами. Думаю, он крадёт у меня три четверти гонорара.
Когда-нибудь я его убью. Перед смертью он расскажет, где прячет золото. Жаль, не знаю, где у него основные нервные узлы. Ничего, выясню. У меня нюх на больные места. Плохо одно: пытка не доставит мне удовольствия. Жуки меня не возбуждают. Они не кричат, они не пахнут страданием, они даже дёргаются неправильно. Мучить жука – всё равно что ломать секвенсор.
Зато новый заказ Грегора возбуждает меня очень сильно. Сверчок – впервые за всё время – заказал мне любимое дело.
Убить.
Глава 16, в которой наш юноша чудесным образом спасается от верной погибели и по такому случаю преисполняется энтузиазма
Там же, тогда же.