Проснулся он от дивных ароматов и чавканья: суслику таки привезли ресторанную еду. Жадный до наслаждений Кокочка сидел, как маленький султанчик, на кровати, окружённый подносами, и наворачивал в три глотки. Буратина чуть не захлебнулся слюнями. Ёж, вероятно, тоже завидовал – периодически он высказывался в том смысле, что жирная пища способствует аллергическим реакциям. Суслик же, не тратя времени на ненужные споры, набивал щёки.
Буратина снова захандрил, сожрал полпачки выигранного у ежа маргарина и снова улёгся спать, чтобы не видеть этого всего.
Ночью он, естественно, проснулся. Ёжик посвистывал, суслик попукивал. Первым делом деревяшкин осторожно осмотрел комнату, в надежде найти объедки. Увы, их не было. Всё, что бамбук сумел накопать – это выкинутый Кокочкой в помойное ведёрко комбикорм. Он сожрал его в коридоре, запив хлорированной водой из-под крана, после чего стал думать, чем бы заняться ещё. И после некоторых размышлений решился-таки пробраться в женское отделение, чтобы там попытать мужского счастья.
Место размещения самок Буратина разведал ещё вчера. К сожалению, все подступы очень тщательно охранялись. Бамбук удивился такой строгости, на что ему объяснили, что в женском сейчас лежит на выписке после сложного ребилдинга какая-то персона-инкогнито, до того видная, что она одна занимает целую палату, под дверью которой дежурят вооружённые крокодилы.
Бамбука это, естественно, взбесило. На неведомую випку ему было пох. Но вот то, что из-за какой-то богатенькой скобейды половозрелые самки томятся без буратинкиной волшебной палочки, было, по глубочайшему его убеждению, западлятничеством и пиздорванством. К сожалению, Буратину забыли спросить – а прорываться через крокодилов было делом неверным и чреватым. Однако разогнавшиеся мозги дурака родили свежую идею – пойти другим путём. То есть попытаться добраться до девочек с внешней стороны здания, где имелся карниз, довольно широкий. Правда, карниз был покат, а этаж – пят. Падать с пятого этажа не хотелось ни в коей мере. Трахаться – хотелось очень.
В конце концов Буратина последовал за либидо. Выбрался на карниз, прошёл по нему, цепляясь за стену ногтями, метров двадцать, но добрался-таки до вожделенного окна, за которым, по его прикидкам, таились бабы.
Тут ему свезло: окно было захлопнуто, но не закрыто. Бамбуку с его острыми ногтями не составило труда отвалить пластиковую раму и пробраться внутрь.
Палата была на четверых, но в ней было темно и как-то подозрительно тихо. Слышно было только чьё-то ровное дыхание с кровати у двери.
Бамбук подошёл поближе – луна давала немного света – и разглядел койку для копытных, накрытую огромным ватным одеялом. Из-под него торчало только ухо, по виду конское, и хвост, напоминающий львиный, с кисточкой на конце.
Буратина осторожно приоткрыл одеяло и увидел под ним маленькую лошадку светлой масти. Она спала, чуть подхрапывая. Длинные ресницы её трепетали в такт дыханию. От молодого тела пахло медовым пряником.
У грубого бамбука внезапно захватило дух от невесть откуда нахлынувшей нежности. Захотелось сделать что-то нетривиальное. Чуть ли даже не встать на колени.
К чести Буратины, он не поддался. Осознав несвоевременность и даже нездоровость своего порыва, бамбук осторожно опустил одеяло. И на всякий случай отвернулся. Помогло: через полминуты к нему вернулись привычные пошлые мысли. Например, о том, что у такой маленькой кобылки и писечка, наверное, маленькая, а попочка так и вовсе как мышиный глазок. И если покрепче зажмуриться и пошустрее двигаться…
Неизвестно, осмелился ли б деревяшкин на что-либо подобное и чем бы это кончилось. Но тут он краем глаза поймал какое-то движение – будто лунные тени чуть-чуть сдвинулись и снова застыли. В этом было нечто зловещее. Тут же полезли в голову мысли о крокодилах. Буратина решил, что нуёнах. И покинул комнату через окно, чтобы поискать счастья в другом месте.
Увы, карниз кончался у окон лаборатории экспресс-анализа. С досады деревяшкин решил залезть хотя бы туда. И что-нибудь спиздить.
С окном опять повезло: похоже, дежурный по этажу был разгильдяем.
Внутри было всё то, чему и полагается быть в таком месте: медицинская аппаратура, стеклянные шкафчики с препаратами и тому подобная потетень. Буратина включил свет и принялся шариться в разных местах. Увы, ничего интересного не обнаружилось – ни жрачки, ни другого чего. Бамбук собрался было уходить, но тут его настигла очередная дурная идея. А именно: он вспомнил о возможности разжиться кое-какими ништяками, которые можно было бы использовать для самогоноварения в домашних условиях.
Что такое алкоголь и сколько от него радости, в нижних вольерах знали все. Несмотря на официальный запрет, спиритус вини широко использовался как средство неформального поощрения – для стукачей, например. Буратина не стучал, зато Сизый Нос часто пользовался им как рабсилой для личных надобностей, расплачиваясь жидкой валютой. Как делать бражку и чем её потом чистить, все тоже были в курсе. К сожалению, кураторы дорожили своей монополией на горячительное. Ничего съедобного, кроме комбикорма и маргарина, в вольерах не водилось, а все попытки заготовок соорудить бродило пресекались на корню.
Тем не менее эксперименты не прекращались. Чип, например, пытался получить брагу из водорослей: зелёные сопли бурундука состояли в основном из них, развести их в какой-нибудь прозрачной ёмкости тоже не составляло проблемы. Сбраживать их классическим способом было невозможно, но бурундуку кто-то из старших рассказал, что используемый при титровании штамм кишечной палочки – прошитой фрагментами ДНК вибриона Vibrio splendidus и бактерии Zymomonas mobilis и заполированной иммуноподавляющими фрагментами стандартных генных библиотек – способен перерабатывать водорослевый альгинат в этанол. Чип, разумеется, всех этих слов не понимал, за неимением образования и мозгов. Но вот то, что длинные красненькие ампулки с белыми хвостиками содержат что-то такое, что при разведении с водорослями даст спирт – это он уловил. Как и то, что отделить спирт от воды может лабораторная мембранка, обычно используемая для анализов. Чип развёл зелёную жидкость из носа в воде, слил в пятилитровку и попросил бамбука спрятать это дело на крыше корпуса: тот умел лазить по стенам лучше бурундука. Бамбук взял за это пачку маргарина и обещание поделиться конечным продуктом. Перед установкой банки Чип и бамбук её обоссали, так как слышали, что моча смывает ауру. На самом деле выделения как раз и содержали ауру в концентрированном состоянии, так что надо было пользоваться чужой мочой. Поэтому, когда банку нашли, то виноватых вычислили практически сразу и скинули с них кучу баллов за соцприспособленность и дисциплину. Чипу, правда, потом добавили баллов за сообразительность, что Буратину как-то особенно задело. Возможно, поэтому вся история и отложилась у него в памяти.
Теперь у него был шанс повторить опыт. Водоросли в носу у него завелись свои, родные, автоклав с рабочим раствором вроде пока никто назад не просил. Во всяком случае, решил он, попытка не пытка.
Он снова включил свет и приступил к поискам. Упаковка с мембранами нашлась без особого труда – они валялись на самом видном месте, так как они расходовались постоянно. Красные ампулки с белыми хвостиками пришлось поискать – они обнаружились только после того, как Буратина перерыл половину ящичков в лабораторном столе. Взял он немного, чтобы не хватились: как бы ни был рассеян деревяшкин, но про ауру он запомнил.
