Я выключила телевизор. Весь мир знает Анну Фальк-Петрову, а я о ней даже не слышала. Ну, погоди, девушка невероятной силиконовой красоты. Сначала на твою программу рассердился Вульф, а теперь к нему примкнула и я. Моя злость просто зашкаливает. Никогда не прощу блондинке ее замечания про керамического мопса и картинки с котятами. Да, я купила все это не на аукционе «Сотбис», не заплатила чемоданы денег. Но кто сказал, что обрадовать меня могут только вещи, стоящие миллионы? От картинок за пару сотен рублей у меня в душе поют соловьи. И это мой дом, мои стены, по какому праву силиконовая дрянь решила, что имеет право насмехаться над моей квартирой?
Глава 4
В шесть утра раздался резкий звонок. Я вскочила, схватила телефон Макса, который он забыл выключить на ночь, выбежала в коридор и спросила:
– Кто это?
– Я, – ответил женский голос.
– Сообщите свое имя, пожалуйста, – процедила я.
– Валюша Игрунова, – сказала звонившая и замолчала.
Я постаралась говорить спокойно.
– Валентина, чего вы хотите?
– Поговорить с Максимом Вульфом. Но вы же не он?
Ну, если учесть, что у меня почти колоратурное сопрано (петь я совершенно не умею), а это самый высокий женский голос, то вопрос, конечно, интересный. И звонить ни свет ни заря домой незнакомому, да и знакомому человеку не стоит. Но кто-то дал Валентине номер Макса, возможно, у нее случилась беда. Поэтому она и ведет себя так бестактно.
– Нет, – ответила я, – он сейчас занят. С вами беседует его жена.
– Евамалапия?
– Евлампия. Лучше просто Лампа.
– Ох, простите, – извинилась Валентина.
– Имя трудное, без привычки его не выговоришь.
– Я видела репортаж на канале «Желтуха».
Так. Начинается. Надо выпить кофе, заснуть больше не удастся. Я медленно пошла в столовую, слушая Валентину.
– Они обычно врут. Но фамилию и отчество Ильи назвали правильно.
Я остановилась.
– Ильи?
– Да! Рогова. Частного детектива.
– Вы его знаете?
– Конечно! Это брат моей лучшей подруги Анюты, – стала вводить меня в курс дела Валентина, – когда у нас… вот… стряслось… Нюта сказала: «В полицию обращаться бессмысленно, они ничего не сделают, только деньги сдерут. Илья поможет по дружбе, он много не возьмет». Он… ну… ой, это долго рассказывать. У меня вопрос: если Илья оказался в вашем холодильнике, значит, он пришел к Вульфу в гости? Ваш супруг с ним дружил?
Я вошла в столовую и села в кресло.
– Нет.
– Значит, они по работе пересекались, – обрадовалась Валентина, – спросите у супруга, что он слышал о Константине Игрунове. Пожалуйста! Мне очень без него плохо.
– Это ваш муж? – уточнила я.
– Нет! Сын. Костик. Ему десять лет. Вернее, уже одиннадцать. День рождения не отмечали, Костик исчез за два дня до праздника.
– Мальчик ушел из дома и не вернулся? – спросила я.
– Да, – прошелестела мать, – я уверена, что найду его. Мне надо… хочется… что Илья вашему мужу рассказал?
– Валечка, – сказала я, – давайте побеседуем лицом к лицу. Это не телефонный разговор. Приезжайте к десяти утра в агентство моего мужа. Сейчас отправлю вам адрес.
– У меня нет больших денег.
– У вас никто и копейки не попросит, – заверила я.
– Но если я приду на работу… это очень неудобно. Отниму время, не заплачу… нехорошо это! Служба – это всегда финансовые отношения. Вот если дома встретимся, тогда по дружбе получится.
– Отлично. Мы к вам приедем. Говорите адрес.
– А я уже тут.
– Где?
– В вашем дворе! Припарковалась у подъезда. Раньше не звонила, не хотела будить. Холодно, однако.
Я недолго колебалась.
– Поднимайтесь через пять минут.
– Спасибо! – обрадовалась Валентина.
Я поспешила в спальню, растолкала Макса, объяснила ему, кто явился к нам в гости, и заранее открыла дверь квартиры, чтобы гостья не звонила, не разбудила собак.
Мопсиха Фира всегда спокойная, даже апатичная, она редко лает. Вот Муся постоянно тявкает. Но если кто-то нажимает на клавишу домофона, Муся молчит, зато Фира приходит в негодование и принимается неутомимо гавкать. А я не хочу, чтобы Киса проснулась. Ей сегодня в гимназию не надо, заболела учительница, заменить ее некому. Киса собралась спать до полудня. Но не успела я отойти от двери, как по квартире полетела звонкая трель. Ей мигом подпела Фира. Я распахнула створку и не удержалась от замечания:
– Ну зачем вы звоните? Открыто же! Ребенка разбудите.
– Неприлично просто так к незнакомым людям входить, – стала оправдываться худенькая большеглазая женщина, за которой высилась фигура еще одной тетушки, крупной, одетой в парку темно-зеленого цвета.
– Я Валя, – сказала незнакомка, – а это Анжелика Сергеевна.
– Киселева, председательница родительского комитета школы, – прогудела вторая незваная гостья. – Не сердитесь на Валю. Она не хотела к вам идти, я почти силой ее сюда притащила. Честное слово, мы не собирались никого будить! Время полдень. Думали, у вас все давно встали.
Я показала на часы на стене.
– Сейчас шесть двадцать.
Киселева попятилась.
– Правда? У меня на часах одиннадцать. Наверное, они сломались.
– Утра, – вздохнула я.
Анжелика осталась у двери, Валентина бросилась к лифту, а я под неумолчный лай Фиры ринулась за ней.
– Вы куда?
– В машине посижу, – закричала Игрунова, – простите, бога ради! Кошмар! Киселева меня притащила! Я сама на часы не глядела!
– Вернитесь, – попросила я.
– Нет, нет, нет, – твердила Валентина. – Что я натворила!
– Все равно мы уже встали, – объяснила я ей, – но девочка спит, собака может ее разбудить. Зайдите в квартиру, я закрою дверь, Фира перестанет лаять.
– Я ее уже успокоила, – произнес за моей спиной сонный голосок.
Я обернулась и увидела Кису, она держала в руках черную мопсиху. За девочкой показался Макс.
Киселева закрыла лицо ладонями.
– Господи! Простите, если сможете. После пропажи Костика голова у меня совсем не работает. Я в дуру превратилась. Так мальчика жалко! У меня год назад сын-подросток погиб, машина сбила, я-то понимаю, каково сейчас Вале!
– Я же говорила: «Зачем людей беспокоить? Не надо, никто мне не поможет», – вздохнула Игрунова. – А ты меня силой сюда притащила. Слова сказать не дала, только рот открою, а Лика в крик: «Замолчи, меня слушай!»
