Что же, когда в стране освобождается лен, самое время императору подумать, кому его отдать, выбор пал на моего младшего брата, Конрада.
* * *
Последнее время завел себе обычай: утром купаюсь, днем сужу, а вечером переодеваюсь попроще и иду с Отто по городу бродить. Мне во время хождения думается лучше, а Отто, что Отто, он не мешает.
На рынках торговцы орут, один другого перекрикивает, ясное дело, как запоет рог начальника стражи, расторговался или нет, а все свои пожитки в телегу или корзины сложишь, лавки закроешь — и по домам.
Идем, справа молочный ряд, пастухи в распахнутых тулупах предлагают творог, подошел, поглядел. Две корзины, в которых на чистых, будем надеяться, тряпицах, возлежат творожные горки, в одной — желтоватый, в другой — более светлый, чем ближе вечер, тем дешевле. Тетка в линялом платке предлагает желающим испробовать молоко. Щедро льет густое, должно быть, козье в глиняную чашку, подает с поклоном. За пробу платить не надо, но мы кидаем пару монет. Другой ряд — шерстяники да валяльщики. Прямо при тебе, если надо, тюфяк набьют, так что рачительный хозяин волен лично проследить, чем набьют, сколько кладут. Можно шерстью, конским волосом, да хоть соломой. Хорошо бывает ночью валяться на теплых матрасах и тюфяках, сверху накрываясь мягкой шкурой. Я-то даром что император, а в походах, считай, как все, на собственном плаще, в лучшем случае на одеяле, что в обозе возят, отдыхаю. А набить бы тюфяк шерстью да и таскать с собой.
Лавка столяра, кузня, пекарня… запах такой, не пройдешь мимо, а пройдешь, так слюной захлебнешься. Не выдержали, взяли пару сладких калачиков. Хороши! Сели тут же, чурбаны подходящие сыскались, а из соседней лавочки уже мальчишка летит, рот до ушей, сам чумазый! «Дикий мед! Господа хорошие. Не желаете ли? Калачик макнешь, уууу вкуснотища!» — судя по веселой роже, оголец этого медку частенько у хозяев таскает. Что же, попробуем и медку. А народ нас приметил и, уже не стесняясь, подходит, свой товар тут же на земле раскладывает.
— Лыко для веревок, господа, вам лыко не нужно? Дешево отдаю.
— Есть кора для дубления кож.
— Яблочки моченые, винцо из них же.
— Ты, господин, зачем здесь сидишь? Ты у меня в кабаке лучше сиди. Кабанятина на вертеле, рыба жаренная, на сковородке дозревает, колбасы, сыры… да… Ладно, не хочешь — не надо, ты только у церкви в таверне не сиди, да, потому как у церкви завсегда убогих полно, а ведь все они паршивые, кривые, косые, озлобленные, в раз сглазят или порчу нашлют.
Глава 27
Время свадеб
Исколесив Баварию вдоль и поперек, мне все же пришлось заехать к пфальцграфу Оттону IV фон Виттельсбаху и его супруге Эйлики фон Петтендорф
[85] — родителям моего Отто, дабы сделаться от их имени сватом для заранее выбранной моему другу Агнес ван Лооз. Долг, как говорится, платежом красен, когда-то Отто ездил за моей неверной супружницей, теперь я привезу жену ему.
— Ты того, Фридрих, — Оттон густо покраснел. — Ты бы не помнил зла. Я ведь тогда ничем не мог помочь. Твой отец все сам решил. Я, того, не виноват.
— Так что же, мне ее с моста в воду сбросить, коли окажется, что рыльце-то в пушку?
— А хоть и в воду, — мрачнеет Виттельсбах. — Ты император, тебя нам Бог дал.
— Если неверная, стало быть, в воду, — серьезно киваю я, а сам уже готов рассмеяться. — А коли уродина, косая, хромая, с горбом или вдруг не видит, не слышит и при этом чиста точно голубица?
— Такую? — Отто сжимает огромные кулаки, — такую я и сам прибью, пожалуй. Впрочем, если услышишь, что она с кем-то там любится, и нареченного не ждет, просто разворачивайся. Пусть любит сколько захочет. В случае чего наследство потеряю, но ты же меня со службы не выгонишь? Проживу как-нибудь.
Старый пфальцграф тоже не шибко обрадовался моему решению за Агнес ехать, да разве его кто спрашивает. Оттон меня провожал, за стремя держался, в глаза заглядывал, все боялся, что я ему отомщу и развратную девку на брачное ложе приведу. Но да разве ж я мстительный? Просто подумал, что коли Генриху Льву — новый лен, может, и Отто какой подарок сделать? Была бы моя воля, всех красавиц из самых лучших семейств вместе собрал и ему лучшую выбрал бы, не Беатрикс, понятное дело, но тоже не сплоховал бы. Нешто мне плохо будет, коли лучший друг счастье обретет?
Невеста здоровяку Отто попалась крохотная да хрупкая, но с огромными яркими глазищами, неправдоподобно длинными ресницами и темными длинными волосами, заплетенными в косу. Юная, скромная, очаровательная. Иногда посмотришь на девушку и думаешь: ну почему нельзя вот так обнять ее, положить на плечо и унести к себе домой? Нет, дорогие девицы, и не надейтесь, сердце мое полно любовью, в нем правит царица души моей Беатрикс. Вот интересно, ждет меня дочка Рено Бургундского или давно позабыла? Вполне могла уже и замуж выйти, мне докладывали, помер ее пройдошливый дядя-опекун, так что одна она Беатрикс — наследница графства Бургундского. Сколько ей сейчас, прекрасной девочке, играющей с моим сердцем, как с куклой. Одиннадцать. Пора, не пора, я иду со двора.
Отто перетрусил перед своим браком, как не трусил при взятии крепостей, все боялся, что я ему в отместку жабу привезу, а как увидал, дара речи лишился, сначала стоял, точно столб, потом подошел на негнущихся ногах, ни дать ни взять рухнет.
— Смотри, медведь баварский, узнаю, что обидел чем крошку, с немалым войском вернусь.
— Да я, да мы… Век за тебя, Фридрих, Богу молиться стану, а ее, касаточку мою, Агнес прекрасную, на руках всю жизнь носить буду. — И тут же клятву произнес, что не предаст, не обманет, а коли судьба так рассудит, что жена его умрет раньше, никаких больше жен не возьмет.
А потом, заглянув в смеющиеся от счастья и внезапной любви глаза нареченной, легко подхватил ее на руки. Фридрих, сделай еще одно доброе дело, прикажи попам венчать нас немедленно, а то батя говорит, как минимум через три дня. Не можно ведь ждать!
— Почему бы и нет? — сам брови сдвинул, будто гневаюсь. — Где у нас тут епископы, архиепископы, ну хоть местного попа тащите. Вот ведь лукавое племя, то табуном ходят, а как нужда припрет — никого.
Ага, нашли, тащат тощенького, напуганного, приехал графского сынка со свадьбой поздравить, а тут ему и подфартило.
— Что же мил друг, венчай сих господ немедля, коли не забыл, как это делается. — Гремлю на всю округу, чтобы все слышали. Как бы голос не сорвать, а то бывало уже. А Отто действительно невесту с рук не спускает, словно боится, что уведет ее кто-то, из-под носа выкрадет. И Агнес тоже хороша, прильнула к будущему мужу нежной голубкой, а в глазах бесенята. Только тронь, вот у меня какой муж сильный, попрошу, кого хочешь в лепешку расшибет.
Священник свое дело знает, а ежели кто из гостей добраться в замок к сроку не успел, так, поди, не откажется за пир свадебный сесть. Час на подготовку. Куда больше? Невесте, понятное дело, платье заменить, зря, что ли, везла? Попу облачиться по всем правилам, остальным — по желанию.
