— Глядите, какой ров прокопали, паскуды! — басит Отто. — Фридрих, а Фридрих, да не спи ты в седле. — Я говорю, ров видишь?
— Еще бы, туда пол-Милана ляжет, — натянуто посмеивается мой законный наследник, Фридрих Швабский.
— Видна рука Гинтеллино, — прискорбно кивает увязавшийся за нами магистр права Каньяно.
— Кто таков Гинтеллино, отчего не знаю? — Новый конь Вихрь, подарок жителей Лоди подо мной только что не танцует, не привык еще, молодой.
— Знаменитый на всю Италию мастер по сооружению мостов, прозванный миланским Архимедом, — с готовностью поясняет ученый-правовед. Сам махонький, да еще и мула себе выбрал не крупнее осла, смех с этими итальяшками. — Это его идея, сам ров — полбеды, только башни приходится высокие строить. Идея в том, что перед мостом вас ждет около двух тысяч полевых укреплений. Ну, там, крепости, землянки из которых вдруг появляются вооруженные воины, может, где колья натыканы, ямы замаскированные… весьма талантливый мастер этот Гинтеллино.
Над стенами Милана были подняты несколько развевающихся на ветру штандартов, отсюда не разобрать, каких. Еще несколько длинных, как ковровые дорожки, знамен, скорее всего с изображением их местного святого, спускались со стен, зрительно делая стену как бы разделенной на дольки.
Подойдя ближе, мы увидели, что город встречает нас грандиозным праздником, во всяком случае, из-за стен раздавались задорные песенки. Миланцы приветствовали своего императора, распевая потешные куплеты, крича гадости и традиционно уже выставляя голые задницы, которые смотрелись особенно мило над знаменами с изображением святого Амвросия.
Дети малые, а не воины, впрочем, то, что миланцы умеют сражаться, я уже познал на собственном опыте. Ладно, начинаем воспитательные работы.
— Манфред, видишь эти булки?
— Тьфу.
— Не плюй мне под ноги. Наши подданные шуткуют. Как думаешь, можем мы с этого расстояния тоже маленько пошутить?
— Жаль, копья не добросить. Так бы и вбил посредине.
— Конрад, у тебя лук хороший?
— Понял.
Вжик. Получилось!
— Спасибо, братик, нескоро миланцы решатся показать нам еще что-нибудь обнаженное. Отто, друг мой, крепостишку видишь?
— Так точно!
— Что думаешь, сдюжим мы ее за четыре месяца?
— Если с лица земли стирать, то тут работы… — Виттельсбах озабоченно чешет бороду, — ну, ежели перекрыть подвоз провианта… тогда… и за три справились бы.
— Приступайте.
— К чему приступать? Мы ведь даже тарана не взяли? А башни, забыл, сколько дерева на башни должно пойти?
— А я тебя, что ли, ворота послал сносить или лес валить? Шатры ставь, палатки, вели жратву готовить, да и заодно пусть вокруг города походят, чтобы ни души в деревнях не было, ни колоска на полях. Не можете устеречь, когда хозяева возвращаются созревший виноград обдирать, рубите виноградники. И главное, везде выставить посты, и чтобы ни одна сука куска хлеба, глотка воды к этим весельчакам не привезла. Возвестите, кто станет помогать Милану — рук лишится. Выполняй!
— Что там поют, Каньяно, сделай милость, переведи.
— Врут, будто вы поклялись Деве Марии, что не наденете корону, пока не падет Милан. Смеются, что вы теперь у нас король без короны.
— Император. Впредь не путай.
Это же надо, никогда с собой в военные походы корону не брал, боялся, что потеряю ненароком, а они воспользовались.
— Так, может, я со своими верниками слетал бы к императрице? А? Одна нога здесь, другая там? — веселится Конрад.
— Буду я из-за каких-то уродов привычки менять. Остынь, брат, лучше вели своим людям палатки расставлять, справа устраивайтесь, а Отто будет слева.
— Ваше величество, а ежели народ, что мы с мест сгоняем к Милану подастся защиты искать, нам их, что ли, рубить или обратно разворачивать? — не понял взятый на этот раз с собой, дабы набирался опыта, первый помощник Райнальда Кристиан фон Бух.
— Куда разворачивать? Пущай все идут, с семьями, детьми, быстрее запасы доедят, быстрее город сдастся.
Ну вот, устроились на новом месте, точнее, на каком еще новом? Точно здесь в прошлый раз шатер мой стоял. Я еще тогда Аристотеля читал, чтобы с ума не сойти от скуки. Что же, и теперь буду читать. Делать-то все равно нечего, доклады разве что принимать. Можно даже броню не надевать, вот такая война.
— Эй, кто там? А, дружище Райнальд! Вернулись твои разведчики? Что говорят?
— Моим людям удалось спалить еще один продовольственный склад, — вяло делится новостями эрцканцлер, без приглашения снимая плащ и устраиваясь напротив меня на набитом конским волосом матрасе.
— Хорошая новость. Что же миланцы?
— А что им остается, консулы конфисковали несколько складов у мелких купцов, народ запаниковал, начали скупать все съестное.
— Сами подняли панику?
— Практически, — нежно улыбается Райнальд. — Народ ведь — тоже не дурак, понимает, что «капитаны» в первую голову свои семьи обеспечат, а простому человеку голодай? Так что теперь там каждый сам за себя. Будут какие-нибудь приказания?
— Съездить за меня на синод к Виктору IV?
— Ну, знаешь. Вместе бы съездил, а вместо… первый синод, а Виктор — твой ставленник, не поймут.
— Ладно, тогда оставайся за меня, закончится синод, вернусь.
Если бы не эти всегдашние обязанности, поехал бы в Павию к Беатрисе с дочкой, впрочем, что мешает мне вызвать их обеих в Лоди? Пусть Конрад со своими ребятами съездит. Охранять императрицу — задание почетное, а у Милана и так нынче слишком много праздного люда. Я же возьму с собой кузена Фридриха, пусть привыкает.
Глава 40
Гибель Милана
«Купцам, возившим продовольствие к стенам Милана, по твоему приказу, отрубили руки, три десятка плебеев лишились любопытных носов, ушей, глаз. В прошлую среду поймали шестерых „капитанов“, пятерых ослепили, шестому, отрезав нос и уши, выкололи один глаз, чтобы мог довести остальных до дома. Оттон и Конрад спрашивают, что еще сделать для нашей победы?»
— По моему приказу? Что еще сделать? Письмо написано Кристианом фон Бухом, узнаю его почерк, м-да, Райнальд занялся устрашением Милана, но устрашил пока только моих боевых командиров. Молодца!
Еще немножко — и мои люди начнут сочувствовать миланцам. Ладно, читаем дальше:
«Р.Д. приговорил устроить „представление“ с участием всего ранее захваченного гарнизона Пьяченцы. Будут рубить руки, ноги, выкалывать глаза…»
Напрасно я это перед обедом читаю. Впрочем, Райнальд действительно пока что выполняет мой приказ… рьяно выполняет. За излишнее усердие не карают. Но каков Кристиан! С одной стороны явно робеет перед начальством, а с другой… Он прав, сами опустошили поля, огороды, сами сожгли, порубили, потоптали, разогнали… еще немного — и сами начнем голодать. Нельзя этого допустить.
