Книга Фридрих Барбаросса, страница 72. Автор книги Юлия Андреева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фридрих Барбаросса»

Cтраница 72

— Но мы же стараемся еще и охотиться, м-м, иногда даже получается, — я подсаживаюсь к Беатрисе близко-близко, с удовольствием вдыхая аромат розовой воды, которой служанки каждый день протирают ее божественное тело.

— Я имею в виду, когда мы сиднем сидим около какой-нибудь несчастной крепости, которую ты берешь в осаду.

— Ну и что ты готовишь?

— Генуэзские лепешки. Помнишь, Кристиан нас угощал? Вот попробуй. Да, знаю я, что во дворце и лучшей еды навалом, да только это ведь такая вкуснятина, что не оторвешься. И потом лекарь мне велел их каждый день есть, чтобы молоко пожирнее было. В этот раз сама буду кормить, все занятие. Попробуй эту, с сыром, Генрих уже четвертый раз прибегает, куски таскает.

Тонкие лепешки из бобовой муки щедро пропитываются оливковым маслом, прокладываются листьями салата, посыпаются перцем, иногда добавляют сыр и жареный кунжут. И так много слоев. Дивная еда и, главное, очень сытная. Какое-то время мы дружно жуем.

— Лекарь говорит, через три недели мне можно будет снова сесть на коня, и потом, в последний месяц я совсем не упражнялась в фехтовании.

— Женщины на сносях — плохие фехтовальщики.

— Так то ж на сносях, тогда живот мешал, все вперед меня пытался к тебе прикоснуться, а теперь-то что?

— Как желаешь.

Беатриса права, чем только не станешь занимать себя во время скучных осад. Тем более за ребятами всегда приглядят мамки да няньки. А я так считаю, чем бы императрица себя ни тешила, лишь бы со своим законным мужем.

После холодной, снежной зимы в Италию пришла роскошная весна, а потом невероятно жаркое лето. Я вообще не переношу жару, кожа мгновенно краснеет и даже покрывается волдырями. В такую пору нечего и думать надеть на себя железо. Поэтому мы покинули душный Рим, для начала разместившись в своих палатках и шатрах на холмах, вблизи тенистых лесов.

Но на этот раз покоя не было даже в лесах, я по пять раз на дню бегал купаться к реке, но одежда моментально сохла, и облегчения было недолгим.

Мы планировали начать поход против Сицилии в сентябре, поэтому не было смысла распускать войско. Лето оказалось не только жарким, но и невероятно засушливым, но в августе вдруг небо потемнело от туч, и грянул долгожданный ливень. Счастливые, мы мечтали, что жара вот-вот сдаст свои позиции и сделается хоть сколько-нибудь прохладнее. Ливень закончился так же внезапно, как и начался, оставив после себя глубокие лужи и забрызгав грязью палатки. Мы сушили промокшие вещи, вспоминая недавнее светопреставление и, разумеется, понятия не имея о несчастье, ожидавшем нас впереди. На следующий день вода в лужах прогнила, так что стало не продохнуть от смрада.

Что такое смрад для людей военных? Выпущенные кишки воняют так, что невольно хочется сказать пострадавшему, чтобы немедленно заправил их обратно. Висельники обделываются, что же говорить о том, как воняет поле боя, тем более, если оставить на нем незахороненные трупы в жаркое время…

Женщины стали больше пользоваться лимонной и розовой водой, пропитывая свои платки, слуги быстро выгребли или засыпали самые зловонные лужи, ситуация более-менее стабилизировалась. И вдруг мне докладывают, что в обозе помер молодой парень — слуга, доглядывающий за провиантом… Случай вроде как обыкновенный, но обнаруживший утром труп копейщик поднял тревогу, предупреждая всех о том, что лагерь посетила чума, или моровая язва. Он в детстве уже видел нечто похожее, когда родители чудом успели вывезти его, маленького, из зараженной деревни. Кожа бедняги действительно оказалась покрытой гнойниками, лицо почернело.

Палатку сожгли вместе со всеми вещами покойного и живущего с ним соседа копейщика. Последний сетовал на превратности судьбы до самого вечера, ночью заболел и к утру помер. С того дня страшная гостья принялась заглядывать в палатки, выбирая новые жертвы. Тела мы сжигали, вещи тоже, монахи служили мессу за мессой — все впустую. Понимая, что на кону жизнь супруги и двоих детей, один из которых — совсем кроха, а второй — реальный претендент на престол, я выставил вокруг нашего шатра кордон, запретив кому-либо входить и выходить, разнося заразу.

Каждый день начинался с похорон и продолжался тем же самым. Приглашенные лекари в шлемах, похожих на птичьи головы, изнуряли людей бесполезными кровопусканиями и требованиями немедленно перенести палатки в более здоровое место. Мы состригли волосы, день и ночь окуривая себя ладаном, но все же, но все же… в первую неделю эпидемии умер мой кузен Фридрих Швабский, отдали Богу души епископы Пражский [135], Люттихский [136] и Верденский…

Мы перебрались в Апеннинские горы, преследуемые моровой язвой, или чумой, как ее еще называли. Кто-то сказал, что горный воздух способен прогнать любую заразу, что горцев якобы никогда не посещали эпидемии… и вот, у меня на руках мой лучший друг, мой умирающий друг, одержавший некоторое время назад неслыханную викторию, Райнальд Дассель. Мой добрый ангел, мой демон, мой друг и сподвижник. Он умирает, а я ничего не могу сделать. Даже умереть за него. Только стоять на коленях и плакать, только молиться и еще обещать, что выполню его дурацкое завещание, длинный список что и кому. Как обычно, Райнальд был уверен в себе и, можно даже сказать, бодр. Он исповедовался, попрощался со всеми, кто не побоялся подойти к его одру. Бедный, бедный мой друг — богатый, невероятно влиятельный человек, он умирал на пыльной дороге, точно обычный бродяга. И сами мы были не лучше бродяг. Империя молодых. Войско напуганных детей.

Весть о постигшем нас несчастье летела впереди, мы достигли Пизы и дальше прорывались сквозь охваченные пожаром восстания города, пока недалеко от крепости Понтремоли не оказались в кольце противников. Налетев неожиданно, ломбардцы сначала напали на обоз, убивая живых и умирающих, в то время как пехотинцы расстреливали нас из луков. Так, в один день без всякой войны полегла большая половина имперского войска. С мечом в руках я оборонялся от подступавших врагов, защищая императрицу и детей. Рядом упала толстая нянька, сраженная сразу же десятком стрел, молодая служанка тихо осела у моих ног с проломленной головой. Я отбил мечом стрелу и пропустил камень, который ударил в шлем, мир качнулся, я постарался сохранить равновесие, но в этот момент на меня насели сверху. Рывок, еще, я зарычал, силясь подняться на ноги, помню, как вскрикнул мой Генрих, я дернулся, сбрасывая с себя то ли живого, то ли мертвого верзилу, и тут же сверху на меня свалилась тяжелая сеть. Я заорал что было силы, пытаясь докричаться до кого-нибудь из моих людей. Вооруженный детина с закрытым лицом, прыгнул передо мной, замах, меч рубанул воздух, опустившись, точно топор дровосека, в то место, где секундой назад была моя нога. Я попытался высвободиться, а он сделал выпад вперед, намереваясь попасть мне в подмышку. Новый удар, на этот раз лезвие блеснуло почти у лица, он наступил ногой на сеть и вдруг рухнул на меня, придавливая своей тяжестью. Выбравшись из-под накрывшей меня туши, на ходу освобождаясь от сети, я увидел Беатрикс, которая, не обращая на меня внимания, безуспешно пыталась извлечь свой тонкий меч из шеи трупа. Почему не обращая внимания? Так бой же, а она вдруг осталась совсем без оружия.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация