Несмотря на ранний час, на скамейках у подъезда оставалось не так много посадочных мест. Лидка прошла сквозь приветствия, как раньше проходила сквозь косые взгляды. Посреди песочницы стоял на четвереньках годовалый внук Светки с четвертого этажа. Рот дитяти перемазан был песком, и парень собирался продолжить трапезу: вот он зачерпнул горстью и отправил содержимое в рот, и Светка, постаревшая и располневшая, сорвалась со скамейки, чтобы подхватить негодника за шиворот и вытряхнуть из него недоеденный песок.
– Ах, ты опять? А по попе сейчас, по попе дам…
Недовольный рев. Без особого отчаяния, так, дань приличиям. Лидка обратила внимание, что обитателей песочника стало меньше. Прочие, видимо, в яслях.
По тротуару двигался целый поток гуляющих колясок; Лидка приноровилась к общему темпу. До назначенной встречи оставалось минут пятнадцать, она знала, что опоздает, но спешить не хотела. Был даже момент, когда она всерьез собралась поворачивать обратно, но одумалась и продолжила путь. Телефонный номер он знает, так что проще сразу все решить, чем играть в «перепрятушки»…
Руки ее автоматически покачивали коляску. Ребенок задремал.
Со времени их последней встречи прошел почти цикл. Произошло множество событий. Но Лидка почему-то отлично помнила, какой ворсистый был в кабинете ковер. И какая заколка блестела на галстуке. О чем они говорили, сейчас не важно, хотя некоторые Сашины слова основательно засели в памяти. Насчет «хренового ученого», например. Или вот эти: «Ты действительно казалась перспективной штучкой. Ты была фанаткой. Таких боятся. И ты умело делала вид, что много знаешь…»
«Ничего я не знаю, – думала Лидку угрюмо. – Да, я разбирала архив Зарудного, но и вы, гэошники, разбирали его тоже. Возможно, в молодости мне хотелось выглядеть значительнее, чем я была на самом деле. Но если бы действительно что-то знала, я не дожила бы до сегодняшнего дня, так ведь?»
Она невольно ускорила шаг. В витринах плыло ее торопливое отражение – женщина катит коляску. Магазины украшены были звездами из фольги и прочими атрибутами приближающегося Нового года. Нового, четвертого года; не так просто было привыкнуть, что праздник приходится теперь не на осень, как в прошлом цикле, а на второе июня. Три года прошло – как не бывало. Три года после этого ада – и ничего, живем…
Действительно ли ей интересно, кто убил Андрея Игоревича? И возможно ли правосудие теперь, после всего, что было?
Правосудие. Если по праву, то и ее, Лидку, надо… того. Потому что и она ездила по райцентрам в составе этой проклятущей агитбригады, и в ночь выборов сидела перед медленно зеленеющим экраном, и, кажется, даже радовалась… И говорила своим школьникам что-то про «ответственность за успешное овладение знаниями и умениями», «сознательность граждан» и прочую политкорректную, преступную чушь…
Что такое одна жертва, пусть даже и депутат, по сравнению с тысячами жертв последнего апокалипсиса?
Она обогнала одну коляску. И еще. Кто-то сказал: «Осторожно», кто-то неодобрительно посмотрел. Лидка шагала все быстрее.
У нее есть шанс УЗНАТЬ.
И многое решится.
И многое…
Сирена «скорой помощи». Милицейская мигалка, Лидка круто взяла влево, чтобы обогнуть небольшую, но быстро растущую толпу. Не удалось; как на зло, дорожный инцидент – а это был, по-видимому, именно он – случился прямо на площади перед Соломенским парком.
– Проходите, проходите… не задерживайтесь…
– Куда ты прешься со своей коляской?!
Андрейка спал, улыбаясь во сне, и казался точной копией Лидкиных младенческих фотографий. Лидка задернула занавесочку, прикрывая сына от чужих ненужных взглядов.
– Проходите… Женщина, вы куда?
– В парк, – отозвалась она автоматически.
Чьи-то спины расступились. Лидка осторожно спустила коляску с бордюра, колесо проехалось по брошенной туфле. Мужской, не новой, но вполне приличной, аккуратно вычищенной несколько часов назад.
Только тогда Лидка подняла голову.
На тротуаре, на белой «зебре» перехода, лежал человек лет шестидесяти, в мятом летнем костюме.
Босой. В серых носках.
Волоча за собой коляску, Лидка, как привязанная, шагнула ближе.
– Ну что за народ, – бормотала проходящая мимо старушка. – Сбежались… стервятники… на ТАКОЕ смотреть…
Люди в синих халатах уже грузили лежащего на носилки. Не то чтобы совсем грубо, но и не так, как принято обращаться с живыми.
За секунду до того, как на мужчину накинули простыню, Лидка успела увидеть его лицо.
Жизнь не пощадила бывшего подводника Сашу, зато смерть его была мгновенной.
Нашим предкам не сразу удалось установить связь между глефами и дальфинами. Биолог Карл Дорф, впервые выдвинувший гипотезу о стадиях развития дальфинов, был поначалу объявлен едва ли не сумасшедшим. В самом деле, ведь дальфины – млекопитающие! Сравнительный анатомический анализ дальфинов и, например, китов выявляет много общего… Но есть и различия. И главное из них – органы размножения…
Детенышей дальфинов попросту не существует в природе. Желая подтвердить теорию Дорфа, его последователи провели несколько глубоководных экспедиций (см. главу «Тайны океанов»). Одна из них закончилась трагически. Прочие не принесли желаемых результатов – все, кроме одной. Накануне очередного апокалипсиса отважным ученым удалось погрузиться на глубину более тысячи метров и заснять объект, впоследствии получивший название «дальфинья кладка». Это и есть кладка: дальфины откладывают яйца, как это делают, к примеру, стрекозы. Труднодоступность таких кладок оберегает яйца – до сих пор не существует надежного способа их уничтожения… В час апокалипсиса срабатывает «биологический будильник», природа которого до сих пор не ясна – вероятно, это мультифакторная система, учитывающая сейсмические колебания, изменение температуры воды и ее химического состава. Из отложенных дальфинами яиц появляются на свет существа, известные нам как глефы… Целью недолгой жизни глефы является поглощение разнообразной органики. Добравшись до берега, они выходят на сушу, где и поглощают все, до чего могут дотянуться (см. главу «Глефы»). Насытившиеся глефы возвращаются в море и там переходят на следующую стадию развития – покрываются оболочкой и замирают, подобно куколке у насекомых. В таком виде им удается пережить апокалипсис… Всего через несколько месяцев после катаклизма из куколок появляются на свет дальфины, какими мы их знаем. Они питаются рыбой и, как правило, не представляют опасности для человека.
С тех самых пор, как обнаружилась связь между дальфинами и чудовищными глефами, человечество ломает голову над тем, как избавить себя хотя бы от этой опасности. Тотальное истребление дальфинов оборачивалось неожиданным результатом – отстрел дальфинов не сокращал количества глеф, а наоборот, как бы провоцировал всплеск их активности. Вероятно, срабатывали неизвестные нам компенсаторные механизмы… Уничтожение глубоководных кладок оказалось дорогостоящей и неэффективной мерой. На сегодняшний день наиболее действенным методом борьбы с глефами остается их отстрел из крупнокалиберного оружия. Завалы из органических отходов, воздвигаемые на берегу для отвлечения глеф, всякого рода препятствия и улавливающие тупики не приносят желаемых результатов…
