Невероятно странно видеть сразу двоих себя – маленького и взрослого – со стороны.
Умозаключение напрашивается единственно верное, хотя оно мне страшно не нравится.
Первое: мама действительно видела меня, и я ее напугал.
Не думаю, что во сне мне может хоть что-то навредить, так что попытку задавить меня я всерьез не рассматриваю.
А вот второе… это касается маленького Антона. Маме не хватило духу использовать отвертку против ребенка.
Против собственного сына.
Поэтому она посадила маленького Антона на переднее сиденье.
Поэтому не пристегнула его.
Пишу это и чувствую себя ужасно, но мне кажется, что правда такова.
В детстве, которого я почти не помню, кусочки которого являются мне лишь во снах, мама пыталась меня убить.
Глава шестая. Коллективное сознательное
До места добрались лишь ближе к обеду. Институт и впрямь стоял посреди густого смешанного леса. Запах прелой листвы перемешивался с хвойными ароматами. Дышалось сладко, совершенно не так, как в городе. Неухоженные заросли обступали здание со всех сторон, тактично выжидая, когда эти мелкие людишки наконец исчезнут и они смогут вернуть свое. Лес никогда не воевал открыто и хорошо умел ждать.
По засыпанной щебнем дороге Настя проехала на парковку. Здесь стояли потрепанная служебная «буханка» и четыре иномарки. Все под табличкой «Места для сотрудников». Судя по всему, с пациентами у доктора Лаберина было не густо.
Гулкое эхо, поселившееся здесь, чувствовало себя привольно. Любые звуки казались громче, чем на самом деле. Даже гравий под ногами хрустел так, словно его перемалывали огромные великанские зубы. Девушки вошли в здание, и эхо последовало за ними. Скакало, отражаясь от стен. Лампы не зажигались, а естественного освещения явно не хватало, отчего внутри институт выглядел даже мрачнее, чем снаружи.
Через длинный коридор они вышли в фойе и уже тут угодили в совсем другой мир. Троецарствие хрома, стекла и пластика настолько выхолощенное, что даже воздух здесь пах стерильностью. Небольшое помещение напоминало декорации из фильмов про крупные международные компании. Удобные кресла, несколько тщательно подобранных журналов на стеклянном столике, нейтральные картины на бежевых стенах, мудреные дизайнерские скульптуры на стойке регистрации. Даже секретарь – не хмурая пенсионерка, а молоденькая девушка модельной внешности.
– Здравствуйте… – Света неуверенно протянула паспорт. – Я к Лаберину, на сонную терапию.
Регистратор, не глядя в документы, пощелкала мышкой.
– Это лишнее. Будний день, записей мало, – она вышла из-за стойки, длинноногая, официальная. – Пройдемте со мной.
Света повернулась к подруге и стиснула ее в объятиях так крепко, что Настя задушенно пискнула. Кулачки притворно замолотили Свету по спине.
– Ну хватит уже, хватит! Всю блузку мне соплями зальешь сейчас!
Света отстранилась, глядя на подругу предельно серьезно.
– Спасибо тебе еще раз. За все-все-все! Я рада, что ты у меня есть.
– Ах, графиня, пустое! – Настя, как всегда, прятала смущение за шуточками. – Ты, главное, помнишь, что ты должна сделать?!
– Навалять кошмарам и замутить с молодым красавцем врачом?
– Умничка! – Настя звонко чмокнула подругу в щеку. – Смотри не перепутай там!
Она стояла у стойки, дурашливо помахивая рукой, пока Света в сопровождении девушки из регистратуры не вышла в другое помещение.
Задумчивая Света не запоминала, куда ее ведут, слепо следуя за проводницей. Очнулась возле громоздкого вендингового автомата. На секунду ей показалось, что регистратор сейчас заставит ее прикупить воды или шоколадку, но та обогнула автомат и толкнула неприметную дверь с табличкой «Камера хранения». За ней обнаружилось маленькое тесное помещение: состоящие из множества ящичков шкафы до потолка, маленький столик. Девушка вручила Свете компактную пластиковую корзину.
– Здесь нужно оставить все личные вещи. Украшения, документы, кошелек, часы. Мобильный телефон тоже.
Регистратор положила на столик стопку бумаг и ручку.
– Сверху опись вещей. Заполните, пожалуйста. Далее два экземпляра договора и памятка пациента. Ознакомьтесь и, если возражений нет, подпишите.
– Во сколько начнется сеанс? – заполняя таблицу, спросила Света.
– Сейчас вам предстоит пройти небольшое тестирование. Эта процедура необходима, чтобы убедиться, что наша методика полностью для вас безопасна. Обычно это занимает часа полтора-два. Остальные участники прибыли чуть раньше и уже проходят обследование, но без вас сеанс не начнут. Не волнуйтесь, к вечеру освободитесь.
Она растянула алые губы в холодной профессиональной улыбке.
Оптимизм девушки-регистратора не оправдался. В совокупности, включая беготню по кабинетам и подготовку к обследованиям, потребовалось не меньше трех часов. Самыми простыми и понятными оказались тесты. Самым странным и каким-то космическим – электроэнцефалография. В шлеме с кучей датчиков, от которых змеями тянулись хвосты проводов, Света чувствовала себя подопытной мартышкой. Вспышки фотостимуляции, оставляющие перед взором быстро гаснущие черные пятна, необъяснимо тревожили ее. Она старалась думать о чем-нибудь не связанном с Антоном, о чем-нибудь отвлеченном – только бы не увидеть в расплывчатой черноте призрак гибких тентаклей из ночного кошмара.
Кое-что было хорошо знакомо. На тест Сонди она как-то раз наткнулась в Интернете. В памяти отложились черно-белые портреты людей, из которых необходимо выбрать два наиболее симпатичных и два наиболее отталкивающих. А вот тест Люшера, с выбором предпочтительных цветов, встретился впервые. Иногда это было даже интересно. Позволяло отвлечься от рутинных медосмотров. Впрочем, в институте, в отличие от Интернета, никто и не думал сразу давать расшифровки результатов. Сосредоточенные специалисты в медицинских халатах что-то корябали ручками в блокнотах, вносили пометки, переспрашивали, но сверх необходимой работы не общались. От нервов Света пару раз пыталась шутить в духе Насти, но и на шутки занятые медики не реагировали.
На некоторых исследованиях Света пересекалась с другими участниками. С одним из них, мужчиной с глубокими залысинами и бегающими глазками, она столкнулась на входе в кабинет ЭЭГ. Опустив голову, он выскочил в коридор, едва не задев Свету плечом. Со второй, эффектной блондинкой с миндалевидными глазами, они вместе заполняли анкету. На странные вопросы девушка отвечала с делано скучающим видом, но все же, нет-нет, да и принималась ожесточенно грызть ноготь большого пальца. Всем было немного не по себе, и, осознав это, Света немного успокоилась.
Я засыпаю сразу/более получаса/более часа.
После пробуждения я испытывал чувство паралича никогда/редко/часто.
