– Он мертв, – коротко ответила Света. – И Лиля тоже мертва.
– Это… ужасно, – с небольшой заминкой выдавил Кирилл.
Откуда-то пришла уверенность, что он хотел сказать «хорошо». Точно, так он и хотел сказать. Света чуть отступила назад, тряхнула головой. Что за глупая паранойя?! Парень только что выбрался из ловушки, конечно, он не в себе! Словно в подтверждение этого, Кирилл побледнел. Охнув, схватился за голову. Света и сама ощутила давящее кольцо, стиснувшее стенки черепа. «А ведь это началось давно, – поняла она. – С той самой минуты, как умер Виталий…»
– Больно? – участливо спросила она Кирилла.
Кивнув, тот скривился. С трудом проглотил слюну. Света слышала, как скрежещут его зубы.
– Нас теперь двое, поэтому так тяжело, – сказала она. – Мы сейчас делаем работу за четверых, генерируем эту реальность. Нагрузка на мозг вдвое больше.
– Любопытно… – Кирилл проморгался, робко тронул висок пальцами. – Откуда ты все это знаешь?
Света поискала глазами брата. Исчез. Испарился.
– Времени даром не теряла. Пыталась разобраться, как тут все устроено.
– Так, может, ты и выход нашла? – У Кирилла слегка подрагивало веко, но в целом выглядел он гораздо лучше.
– Кажется, нашла. Это место называется нулевой уровень. Если я все правильно поняла, выход из кошмара находится там.
Слабая улыбка скользнула по губам Кирилла.
– Проводишь? – Он попытался игриво подмигнуть, но подвело дрожащее веко.
Он снова стал тем парнишкой из аудитории, что донимал лектора вопросами и заигрывал с незнакомыми девушками. Света рассмеялась:
– Конечно!
Она махнула рукой, приглашая следовать за собой. Кирилл, прихрамывая, пристроился сбоку.
– А тебе, кажется, лучше? – оглядев его, удовлетворенно отметила Света. – В смысле, мы же все еще в замкнутом… – она осеклась. – Ой, прости! Наверное, не стоило об этом…
– Все в порядке! Мне правда гораздо лучше. – Кирилл помолчал, прислушиваясь к ощущениям. – Знаешь, наверное, прозвучит дико, но это лаберинское дерьмо, кажется, работает. Видимо, на самом деле нужно нырнуть в свой страх, пережить его полностью и так переродиться.
Он замялся, подбирая слова:
– Там, внизу, я чуть не умер. Я просто сдался, прекратил бороться. Это очень страшно, когда нечем дышать, а стены все сдвигаются. Начинает казаться, что само тело сдавливает душу, выдавливает ее. Но еще страшнее, что в этот момент я был готов на все.
Голос Кирилла сделался тихим-тихим. Понурив голову, он бормотал себе под нос, и Свете приходилось напрягать слух, чтобы разобрать, что он говорит.
– Вот абсолютно на все. Веришь, нет? Если бы кто-то предложил прекратить пытку, а взамен я должен был съесть живого младенца, я бы съел. Поджечь храм, резать ремни из беременной женщины, отсосать – что угодно, любую низость, подлость, любой грех. Я бы принял и исполнил с радостью, только бы избавиться от ужаса. А теперь я иду рядом с тобой, а всего этого как будто бы не было. И мне не страшно. Я перенес кошмар, равного которому даже представить не мог, и при этом остался жив и в здравом уме.
Света слушала рассеянно. Да, Кирилл говорил ужасные вещи, но разве она могла винить его? Разве могла поручиться, что не сделала бы того же самого в самом начале, когда, напуганная и сбитая с толку, не понимала, что происходит? Человек слаб и хочет жить. Антон мог бы ответить на этот вопрос, да только он бросил ее. Снова…
Теперь уже не гадкий посторонний голосок резвился в ее голове. Она сама, отдавая полный отчет в происходящем, говорила: брат покинул меня. Света почти простила его. Но только почти. Имея неограниченный доступ к подсознанию, мозг ее обрабатывал информацию с бешеной скоростью, и картинка вырисовывалась печальная. Не первый год практикуя осознанные сновидения, Антон давно разгадал многие загадки, однако так и не увидел истины. Потому что испугался. Не смог жить со знанием, что свалилось ему как снег на голову. И смалодушничал. Света могла простить брату страх. Слабости, обновленная, прошедшая огонь, воду и медные трубы, Света простить не могла.
«А ты? – прошелестел в голове снисходительный голос Антона. – Ты на все сто уверена, что поняла истинное положение вещей? С первого погружения? Так не бывает!»
Голос появился неожиданно, и Света сбилась с шага. Вести диалог с собственным подсознанием казалось странным, и все же Света решила ответить.
– Думаю, что поняла. Это на поверхности, только не каждый сможет жить с таким знанием. Или не каждый захочет. Я уверена, что и ты понял, только побоялся себе признаться.
– В чем признаться? И что понял? – изумленно спросил Кирилл.
Света смутилась, поняв, что говорила вслух.
– Да не обращай внимания. С ума схожу потихоньку.
– Не шути так, – очень серьезно предостерег Кирилл. – Здесь с этим быстро, сама знаешь.
Дальше шли молча. Голос в голове тоже не подавал признаков жизни. Возможно, переваривал обиду. Внутренним взором рисуя карту первого этажа, Света уверенно прокладывала маршрут. Пространство больше не чудило, вело себя прилично. Аварийные лампы не искрили, тени сделались умеренными и больше не напоминали колышущихся медуз. Очистились от жутких портретов стены. Повороты появлялись там, где им должно было появиться. Труп Лили, напротив, исчез, не оставив по себе даже памяти в виде кровавых разводов. Этому обстоятельству Света могла только порадоваться.
– Так куда мы идем?
Голос у Кирилла стал почти веселым. Прекратило дергаться веко. Света сочла это хорошим знаком.
– К нулевому уровню, я помню, да. Только мы от подвала все дальше и дальше. Да и там что? Глухая стена?
– Нет-нет, – Света замотала головой. – В подвале делать нечего. Это не нулевой, а… не знаю… Минус первый? Нам надо в лифт.
– Тут есть лифт?
– Есть, только на схемах эвакуации он не отображен. Все запутанно и сложно. Мы не сможем просто проснуться. Лаберин держит нас тут насильно, возможно, на препаратах. Не в его интересах, чтобы мы просыпались. Чтобы выйти отсюда, мы должны… как бы это выразиться попонятнее? Найти аварийный путь? Нет, не так… Представь, что светлая и прямая дорога домой идет через реку, а мост смыло. Но есть объездная дорога, идущая через дремучий лес, где живет людоед. Вот это наш случай.
«Перестань с ним откровенничать, ты ничего о нем не знаешь, – снова прорезался внутренний голос. – С чего ты вообще доверяешь ему? Он странный и странно себя ведет».
Вопреки паническим ноткам внутреннего голоса, Кирилл вел себя вполне нормально. Шел ровно. Слушал внимательно. Кивал усердно…
Вот оно! – взвыла в голове тревожная сигнализация. Кирилл был подчеркнуто нормальным! Слишком ровно шагал, слишком прямо держал спину, поворачивался всем корпусом. Слишком внимательно ловил ее речи, не пытаясь перебить. В нем все было слишком.
