Рядом с матерью – Никасия на акуле. Сегодня она без хвоста, длинные ноги защищены доспехами из раковин и кости.
Берег вдоль кромки воды завален грудами спутанных водорослей, как бывает после шторма. Кажется, я вижу под водой и других тварей. Спина какого-то огромного создания скользит прямо под волнами. Замечаю волосы смертных утопленников, колышущиеся, как морская трава. Море собрало большие силы, чем кажется с первого взгляда.
– Где мой посланник? – вопрошает Орлаг. – Где твой брат?
Кардан сидит на своем сером жеребце в черных одеждах и алом плаще. Возле него две дюжины верховых рыцарей, Миккел и Нихар. По пути сюда они пытались выяснить, каковы планы Кардана, но он держал свои мысли в тайне от них и, что еще более тревожно, от меня. Узнав о смерти Балекина, он стал молчалив, избегает взглядов в мою сторону. От волнения у меня начинает учащенно биться сердце.
Он холодно смотрит на Орлаг; по опыту я знаю, что такой взгляд у него бывает в двух случаях – в состоянии гнева или страха. В данном случае причина, возможно, и в одном, и в другом.
– Как вам хорошо известно, Балекин мертв.
– На тебе лежала ответственность за сохранение жизни моего посланника, – говорит она.
– Разве? – с деланым изумлением спрашивает Кардан, прикладывая руку к груди. – Я думал, моя обязанность – не мешать ему, а не лезть со своими советами о последствиях рискованных предприятий. Насколько я могу судить, у него состоялась небольшая дуэль. Уверен, тебе известно, что дуэли опасны. Но я его не убивал и никого не поощрял к этому. На самом деле я глубоко удручен его смертью.
Изо всех сил стараюсь, чтобы на лице не отразились мои настоящие чувства.
Орлаг наклоняется вперед, словно чует в воде запах крови.
– Ты не должен был допускать подобного своеволия.
Кардан беспечно пожимает плечами:
– Возможно.
На своей лошади озабоченно шевелится Миккел. Ему явно не нравится, как небрежно разговаривает Кардан, словно у них с Орлаг дружеская беседа и она не собирается лишить его власти или по крайней мере нанести ощутимый удар правлению Кардана. А если Орлаг знает, что Мадок нас покинул, то может напасть немедленно.
Смотрю на нее, на ухмыляющуюся Никасию, смотрю в странные, влажные глаза селки и мерфолков и чувствую свою беспомощность. Я отказалась от права повелевать Карданом и взамен получила от него супружескую клятву. Но об этом никто не знает, и сейчас с каждой минутой мне все больше кажется, что ничего этого не было.
– Я пришла требовать правосудия. Балекин являлся моим посланником, и если ты не считаешь, что он находился под вашей защитой, то я утверждаю, что он был под моей. Ты должен выдать его убийцу морю, где она не сможет рассчитывать на прощение. Отдай нам своего сенешаля, Джуд Дуарте.
На секунду у меня перехватывает дыхание. Будто я снова тону.
Брови Кардана ползут на лоб. Голос звучит все также беззаботно:
– Но она только что вернулась из моря.
– Значит, ты не оспариваешь ее вины? – спрашивает Орлаг.
– А почему я должен оспаривать? – удивляется Кардан. – Если он вызвал ее на дуэль, то я уверен, что Джуд победила. Мой брат считал себя мастером меча и сильно заблуждался в этом. Но, насколько я понимаю, мне решать, наказывать ее или нет.
Ненавижу, когда обо мне говорят так, будто меня здесь нет. И это после того, как он поклялся мне в верности. Но, похоже, королева, убившая посланника, становится причиной политических проблем.
Орлаг не смотрит на меня. Не сомневаюсь, она думает только о том, что Кардан многое отдал за мое возвращение и, угрожая мне, она получит еще больше.
– Король суши, я здесь не для того, чтобы соревноваться с тобой в острословии. Моя кровь холодна, и я предпочитаю оружие. Когда-то я рассматривала тебя как партию для своей дочери, самого ценного сокровища моря. Она могла бы стать залогом настоящего мира между нами.
Кардан смотрит на Никасию, долго не отвечая, хотя Орлаг подсказывает ему выход. А когда заговаривает, произносит только:
– Как и ты, я не склонен к прощению.
В поведении Орлаг что-то меняется.
– Если хочешь войны, то объявлять ее, находясь на острове, неразумно. – Волны вокруг нее начинают приходить в движение, пенные шапки на гребнях растут прямо на глазах. Возле берега формируются водовороты, бурлят и распадаются, тут же сменяясь новыми.
– Войны? – Кардан смотрит на Орлаг так, словно она изрекла какую-то глупость, озадачившую его. – Хочешь, чтобы я поверил, будто тебе действительно хочется помериться силами? Ты вызываешь меня на поединок?
Он просто дразнит ее, только я представить не могу, на что Кардан рассчитывает.
– А если и так? – спрашивает Орлаг. – Что тогда, мальчик?
Губы его кривит хищная улыбка:
– Под каждым участком вашего моря есть суша. Клокочущая вулканическая порода. Выступите против меня, и я покажу вам, миледи, на что способен этот мальчик.
Кардан простирает руку перед собой, и кажется, что-то начинает подниматься из глубины к поверхности окружающих нас вод. Какие-то бледные громады. Это пески. Всплывающие пески.
А потом вода вокруг королевы моря с ее свитой начинает пениться.
Смотрю на Кардана, пытаясь поймать его взгляд, но он слишком сосредоточен. Какую бы магию он ни использовал, это то, что имел в виду Бафен, когда говорил, что Верховный Король связан с землей, он – живое сердце и звезда Эльфхейма, на котором начертано будущее страны. В этом и заключается его власть. Наблюдаю, как Кардан повелевает стихией, и понимаю, насколько он не похож на человека, как сильно изменился и как далеко вышел за пределы моего контроля.
– Что это? – спрашивает Орлаг. Вода вокруг нее уже не пенится, а кипит. Собравшееся морское воинство поднимает крик и спешит выбраться за пределы простирающегося перед нами кипящего и бурлящего водного простора. Несколько тюленей выбрасываются на черные скалы у берега и перекликаются между собой на своем языке.
Акула, на которой восседает Никасия, делает крутой разворот, и принцесса шлепается в воду.
Над волнами вздымаются столбы пара, от них пышет жаром. В воздухе формируется гигантское белое облако. Когда оно рассеивается, я вижу, что из глубин поднялась новая твердь, остывающая прямо на наших глазах.
На ней стоит Никасия, и на лице ее изумление пополам с ужасом.
– Кардан! – зовет она.
Он поворачивается к ней, и уголок его рта приподнимается в улыбке, но взгляд рассеян. Кардан твердо решил доказать Орлаг, что не беспомощен.
Теперь я понимаю, что он спланировал все происходящее. Так же как по плану избавился и от ярма, наложенного мною на него.
За месяц моего заточения в море он изменился. Начал строить планы. И достиг в этом деле успехов, внушающих опасения.
