Сегодня четверг. До прибытия остался час, да еще час на то, чтобы добраться из аэропорта. Дома ли она? Должна быть дома. Если она в отпуске, или заболела, или увезла детей на экскурсию – значит, в мире нет справедливости, а Влад не мог в это поверить. Он всегда был в глубине души уверен, что справедливость в мире все-таки есть. А значит, она дома; значит, номер у нее не изменился. Значит, она возьмет трубку.
Стюардесса развозила напитки на тележке; Влад взял себе красного вина.
Успеет ли Богорад что-то выяснить за два дня? Нет, конечно. Тем не менее он присмотрит за Анжелой и сделает это лучше, чем на его месте Влад. А может быть – если очень повезет – Богораду удастся предотвратить новое покушение, сесть на хвост исполнителю и вычислить, откуда он, этот хвост, растет…
Ясно же, откуда обычно растут хвосты. Влад ухмыльнулся.
…А может быть, за рулем самосвала был все-таки пьяный хулиган? Богорад намекнул, что настоящий профессиональный убийца столкнул бы машину с обрыва, покончил бы разом, не размениваясь ни на какие «попытки покушения». Может быть, пьянчуга мгновенно протрезвел, увидев дело неловких рук своих, до сих пор сидит, забившись в какую-нибудь щель, и беспробудно пьет, заливая сивухой ночные кошмары?
Ведь если бы старикашка, который ошибся номером, не был столь деликатен, чтобы явиться с извинениями – Влад до сих пор был бы уверен, что Анжелу пытались утопить в ванной… Может быть, это послужной Анжелин список произвел на Влада слишком большое впечатление? Ведь одно дело – ненавидеть и желать смерти, и совсем другое – предпринять для этого какие-то реальные шаги.
Стюардесса протянула ему пластиковую упаковку с завтраком; помедлила – и протянула книжку на подпись. С мягкой обложки скалился зеленый чудик, в котором Влад с большим трудом мог узнать незаконнорожденного тролля Гран-Грэма.
– Будьте любезны, – попросила стюардесса. – Для племянницы…
По ее смущенному виду было ясно, что племянницы у нее не было и нет. Она, взрослая длинноногая женщина, с удовольствием читает детские книжки, но делает это тайком, стесняясь своего увлечения.
Влад вытащил ручку:
– А как племянницу зовут?
Секундное смущение:
– Яна… Как и меня…
Влад, не скрывая ухмылки, нацарапал на первой странице: «Дорогой Яне от Влада Палия, который очень любит летать на самолетах». Стюардесса ушла, довольная.
Не хотелось бы умирать, подумал Влад, провожая ее взглядом. Вот как хочется поверить в пьяного хулигана, угнавшего самосвал ради куража и удовольствия. Но не верится. А значит, не стоит уговаривать себя, будто маленького ребенка, что в темных кустах никто не сидит, что это ветер шумит и играют тени. Нет; если хочешь жить долго – прими как данность, что в кустах обязательно сидит клыкастое чудище с арбалетом на жилистом плече. Сидит, ох как сидит, а значит, надо думать, как его оттуда выкурить…
Приятный голос стюардессы Яны попросил пристегнуть ремни.
Небо заканчивалось.
* * *
Он позвонил из аэропорта. Из такси, увозящего его в строну города.
Гудок. Еще гудок. И еще.
– Алло?
Голос мальчика-подростка. Лет тринадцати.
– Добрый день, – сказал Влад. – Можно попросить Анну? Она дома?
Секундная пауза. И-раз-и-два…
– Да, – сказал мальчик. – Одну минутку.
И, уже из глубины чужого дома, до Влада донеслось приглушенное: «Ма-а-м! Это тебя!»
Есть в мире справедливость. Есть, есть, есть.
Влад ждал. Такси неслось по дороге со скоростью сто двадцать, не меньше; торжество человеческого духа и разума, стрела, навылет пробивающая пространство, один человек, несущийся навстречу другому…
– Алло, – сказала Анна, и голос у нее ничуть не изменился за прошедшие пятнадцать лет.
– Привет, – сказал Влад.
И-раз-и-два-и…
– Привет, – сказала Анна так, будто они расстались вчера и сегодня уговорились созвониться. – Где ты?
– Близко, – сказал Влад. – Очень близко. Мне надо… Послушай. Ты сегодня свободна?
– Да, – сказала она после коротенькой паузы. – Я могу быть свободна… У тебя что-то случилось?
– Да, – сказал Влад. – Мне надо тебя видеть. Только так, чтобы ты не видела меня.
– Влад, – она впервые за пятнадцать лет назвала его по имени. – Владка…
– Я очень соскучился, – сказал Влад.
– А мы не можем встретиться… нормально? – спросила она упавшим голосом.
– Нет, – сказал Влад. – Будь осторожна… ага?
– Ага, – эхом отозвалась Анна. – Может быть…
– Что?
– Ничего, – сказала Анна. – Это я так. Ты знаешь, я ведь располнела. Я стала старая, Влад. Я боюсь.
– А ты не бойся.
– Ты не представляешь, как я изменилась. У меня дряблая шея. У меня седые волосы. Я крашу их хной.
– Ну и что?
– Ты помнишь меня, какой я была в юности. Неужели ты не боишься убить собственные иллюзии?
– Я не люблю иллюзий, дружище. Ни собственных, ни чьих-то еще.
– Если бы я могла посмотреть на тебя… поговорить… может быть, ты быстрее привык бы к тому, что мне под сорок.
– Ты не можешь со мной поговорить. Я слишком… ценю тебя, чтобы подвергать этой… процедуре.
Водитель смотрел вперед. Только в какой-то момент Влад поймал его взгляд в зеркальце заднего вида. Мимолетный взгляд, и снова – на дорогу.
Интересно, что подумал водитель?
Нет. Неинтересно.
– Слушай меня. Приходи к шести часам на центральный вокзал, к памятнику Железнодорожникам. Встань под памятником и стой. И никуда не уходи до половины седьмого… Когда часы покажут шесть тридцать, махни мне рукой. Я увижу. И поскорее уходи, что бы там ни было… Шесть тридцать – ты уходишь. Ладно?
– Ясно, – эхом отозвалась Анна. – Я думала, ты подпишешь ребятам книжку…
– Я тебе по почте пришлю подписанную, – нетерпеливо сказал Влад. – Уже полпятого… Тебе нужно идти на вокзал. До встречи.
– До встречи, – эхом отозвалась Анна. – Я уже иду.
* * *
Памятник Железнодорожникам стоял в самом центре вокзального здания. Справа и слева от него помещались широкие лестницы, по каждой из которых двумя встречными потоками двигалась толпа.
Люди. Безликие толпы отъезжающих, провожающих и только что сошедших с поезда. Покачивающиеся в такт шагам головы, десятки ног, единовременно опускающиеся на каждую и полусотни ступенек. Узы не любят толп. Масса незнакомых людей, погруженных каждый в свои заботы, тысяча глаз, река чемоданов, лес шагающих ног – единственная преграда на пути уз. Единственная защита, сделавшая возможной эту странную встречу.
