И так – до определенного предела. Который у каждого свой…
Поэтому сейчас Айше была очень ценным для человечьего социума Трота кадром, прекрасным медиком (не зря окончила медучилище с красным дипломом!). За определенную плату, а часто и просто так, помогала раненым и пострадавшим в зонных передрягах сталкерам.
Неудивительно, что Сестру-Ай, как прозвали ее сталкеры, все обожали, а если кто сдуру или по пьяни смел покуситься «на честь и достоинство» красавицы, то за нее не медлили заступиться спасенные и вылеченные ею же. По уровню знаний и опыту она теперь могла дать фору многим дипломированным врачам, но возвращаться на Большую землю ради получения докторского диплома точно не стала бы. Наоборот, Жизнелюбивая могла бы сама преподавать, организовав уникальный мединститут для обучения выживанию в неземных реалиях.
Вынужденное знакомство пациента с врачевательницей переросло сначала в теплую дружбу, потом в стремительный роман. Главное, с этой невероятной девушкой у сталкера нашлось о чем говорить, кроме сталкерства. У них получилось смотреть не друг на дружку, а вместе в одном направлении… С Айше неутомимый бродяга мог обсудить и любимых музыкальных исполнителей прошлого, и деятелей киноискусства, писателей, поэтов, художников, гениев и вдохновляющих исторических личностей.
Прошлого, то есть увиденного и услышанного раньше; потому что для человека, который посвящает себя Зоне, подобного рода увлечения перестают существовать как нечто неотъемлемое от существования. Разве что минутка на привале выдастся, чтобы послушать любимую песню, а то и напеть по памяти мотив… Про кино и книги можно совсем забыть. Да и надобность в таких впечатлениях сама собой отпадет, экстремальность среды обитания с лихвой все окупает. Таких залихватских триллеров, фантастики, детективов, драм и всего прочего в Отчуждении насмотришься, наузнаешься! Если сумеешь не потерять жизнь…
Но вот ведь даже здесь находятся родственные души, с которыми можно как будто вернуться в прошлое совместными воспоминаниями. И возможно, если бы эти двое одиночек встретились еще там, за пределами Зоны, у них обоих и потребности не возникло бы в том, чтобы отправиться в абнормальную отчужденку. Впрочем, скорей всего, только до поры до времени. В любом случае, случись в их судьбах все иначе, они и не были бы теми, кем являлись сейчас.
Но Зона призвала их, пленила и не отпустила…
К маю рана Геркулеса зажила, затяжная простуда тоже отпустила, сошла на нет, выветрилась с первыми веяниями теплого ветра. Упорно державшаяся на отметке тридцать семь и восемь десятых градуса температура наконец-то упала до нормы; в том числе и полученные от Айше лекарства произвели эффект.
Неожиданное простудное испытание организма ох как затянулось! Для организма сталкера, неоднократно прошедшего через внешние и внутренние ужасы Зоны, досадно было вот так долго «стоять на паузе», бороться с каким-то там насморком. Но любой иммунитет рано или поздно дает сбои. Тем более что в Зоне, где организм пребывает в условиях постоянного стресса, на него давит многократная нагрузка. Бывают и более серьезные сбои, касающиеся внутренних органов. А от простуды сталкеры не умирают.
Хотелось в это верить…
Вот и Геркулес к июню ходил уже бодрячком. Ну, то есть как бодрячком – энергию понапрасну не стремился расплескивать, конечно, такой расточительный придурок в Зоне долго не протянет. Однако и следов вялости и недомогания уже не осталось.
Истребитель, как и обещал, заплатил всем участникам рейда зачистки птичьей стаи по щедрому «четвертаку». Хотя острой проблемы с деньгами для Геркулеса и не существовало. Главное, ничего не вынуждало его идти искать зонники, чтобы продать их и заработать на хлеб и патроны. Он и до этого не бедствовал, но теперь – совсем не.
Вообще получалось, что сталкер нетипично много времени для суперкрутого бродяги, у которого львиная доля времени жизни в Зоне протекала именно в ходках, проводил в постоянном лагере. В комфорте и безопасности. Можно было бы решить, что это из-за Айше, но с ней он виделся не каждый день. Видимо, не хотел, чтобы удачно начавшееся общение приедалось обоим… Правда, это и так навряд ли могло произойти, учитывая обстоятельства, в которых они познакомились, однако мужчина явно старался не допустить даже малейшей вероятности.
Несколько раз они занимались любовью. Но эта интимная телесная связь стала лишь приятным дополнением, не основой, а продолжением той, что возникла между ними на другом уровне, ментальном.
Тем не менее секс получался запоминающимся. Вряд ли могло быть что-то лучше, чем встреча двух изголодавшихся, истосковавшихся по настоящей близости людей, внутренне, по духу, похожих, у которых возникло взаимное плотское влечение. Такое не забывается. Что бы ни случилось дальше, они потом не раз с теплой щемью в груди вспомнят происходившее, каждый – идя по своей жизненной тропке… Которые, к сожалению, не смогли бы сплестись воедино даже вопреки невысказанным желаниям мужчины и женщины.
Это Зона. У НЕЕ свои расклады. Человек здесь лишь предполагает, а располагает ОНА…
Пока Геркулес оставался в лагере, дожидаясь чего-то, одному ему ведомого, он, хоть и не совершал дальних вылазок, расслабляться себе-сталкеру тоже особо не позволял. Поддерживая физическую форму, отжимался и выполнял асаны по утрам, стрелял по специальным мишеням, установленным на окраине лагеря. Оружие поддерживал в идеальном порядке. Иногда выходил из лагеря «в поле», чтобы не подзабыть, как распознаются и обходятся изменки.
Для этого сталкера постоянные тренировки и готовность находиться в ходке являлись синонимами существования, жизненного пути.
Между прочим, сталкер Балу, который спас его, оказался замечательным парнем. Раньше Геркулес с ним особо не был знаком. Просто пухлый невысокий чувак (за телосложение в том числе и получил свою кличку, чем-то действительно напоминая медведя из классического мультика), который притаранился в Зону из Приморского края. Отец у него был китайцем, и поэтому сталкер имел характерный азиатский разрез глаз, но при этом прекрасно разговаривал на русском, а по-китайски знал лишь отдельные слова. Зато у него получалось забавно имитировать экзальтированную на слух европейцев китайскую речь, за что он регулярно срывал всеобщие шквалы хохота и аплодисментов на посиделках у костров.
– Хундзяо шквайчзи бу си хуа! – произносил он скороговоркой с характерной китайской напористостью.
Обитатели Поднебесной даже самую безобидную фразу проговаривают с такой интонацией, будто это страшнейшее ругательство. Геркулес однажды чуть не подавился хлебом от смеха.
Правда, в том, что касалось ходок, Балу был неукоснительно серьезен. Геркулес ходил с ним несколько раз в паре, и ни разу за этим пухлым и простоватым с виду сталкером не было замечено ни одной оплошности. Неудивительно, что скоро их сотрудничество переросло во взаимное уважение.
Так же, как и с Ротвейлером. Ротвейлер, несмотря на свою напускную веселость, был вполне конкретным типом. Ротвейлер и Балу составляли для ветерана Геркулеса неплохую компанию, чтобы выпить. В качестве исключения эти опытные бродяги могли поделиться друг с другом собственными притчами из багажа оставленных за спиной ходок. Хотя в основном предпочитали молчать. Правильные люди – это те, с которыми можно помолчать вместе, не чувствуя себя неудобно.
