Возвратиться получилось гораздо проще, чем предполагалось.
В первое же утро на борту ирландского парусника сталкер проснулся… не на допотопном суденышке с парусиновым движителем.
Открыл глаза он в каюте вполне современного, так сказать, и комфортабельного круизного лайнера. Если это снова сбой системы, то сюрприз очень кстати: утомили его «стародавние» людишки. Вообще нормальное человечество утомило при ближайшем контакте – что ни говори, поотвык он от Большой земли и ее обитателей.
И видимо, неспроста получил красноречивое напоминание, какие они в массе своей. Те, ради чьего спасения он мечется по временам, мирам и пунктам…
Из Питера, бывшего Ленинграда, он отправился дальше на поезде… Колеса мерно постукивали, отсчитывая километры пути, ведущего к возвращению в Трот. Конец любого пути есть лишь начало нового… Непролазные чащобы, глухие села, запутанные дороги. И вот нанятый в качестве такси джип уже высаживает Сталкера на бетонном пятачке перед воротами в Зону. Он прибыл. Чтобы исправить ошибку.
Уж он-то был в курсе, что порой сталкеров, попадающих под Захват, неодолимая тяга не всасывает в эпицентральный Колодец бесследно, а куда-нибудь зашвыривает. Спасибо, что не в Антарктиду, например.
Ох, до чего же сталкер утомился от этих нормальных людишек. Отдохнуть бы! Взять да зашхериться в какую-нибудь локацию, где…
* * *
…Казалось, она шла, почти не касаясь босыми ногами земли.
Она – долгожданный ангел! Он сразу это понял. Над зеленой холмистой долиной хрупкой птицей разносилась мелодия ее свирели… Пой, как в последний раз, пой всей душой, одинокая маленькая пастушка, пой!
Только лишь разглядев ее хрупкую фигурку вдалеке и заслышав первые звуки музыки, он уже догадался, что она прекрасна.
Путник неспешно, но уверенно ехал на грациозном атласно-голубом коне под огромным неохватным небом. Оттуда, сверху, во всю ширь светило яркое утреннее солнце, приятно припекая ему лицо. Странник был облачен в нетипичную походную одежду: умеющий изменять окрас, подстраиваясь под окружающую среду, особый маскировочный комбинезон, преподнесенный ему в качестве подарка Великим Белым Ханом мира Ст 99 – пункта, пройденного ранее.
Она спускалась по склону холма, прохладная роса омывала ее ступни, когда они скользили по траве. Впереди семенило черно-белое стадо овечек – половина дымно-черных, остальные белоснежные. Белые походили на облака, спустившиеся с неба, которых там как раз и не хватало. Только безоглядная синь во все стороны, бесконечно-нескончаемый космос.
Мелодия напоминала теплый летний ветер, такой окатывает с головы до ног и дружески треплет ворот куртки или плаща. Пастушка была тоненькой, как лучик света. Он спрыгнул на землю, остановив коня, и застыл, не решаясь подойти к ней, впрочем, она сама спускалась к нему. Отняв свирель от уст, тоже остановилась в пяти шагах от него. Белое одеяние, прикрывавшее легкую фигурку, контрастировало с темными глазами цвета звездной ночи. Звездной – потому что в них блестел огонь.
Он наконец-то подошел к ней и аккуратно взял ее ладонь. Его рука была горячей, и девичьей руке передался огонь мужчины, и в этот момент между ними родилась Небесная Связь.
– Здравствуй, обворожительный незнакомец! – сказала она.
– Привет, привет, Маленькая Принцесса! – улыбаясь, ответил он, в этот момент совершенно утрачивая ощущение реальности происходящего.
– Пойдем со мной, мы напоим твоего коня, ты зайдешь ко мне в гости на отдых и трапезу, и заодно побеседуем.
Пастушка жила в крохотном, как и положено Маленькой Принцессе, одноэтажном домике, но уютном и светлом, как настоящий дворец. Странник задержался там надолго. Намного дольше, чем мог предположить до момента, когда разглядел фигурку и услышал звук игры на свирели.
Пастушку звали Элен. Эли… И не могло быть иначе. Он вспомнил, что в эллинском имя Елена значило избранная, особенная, а также светлая, сияющая и соотносилось с понятиями «солнечный луч» или «солнечный свет», и являлось оно, по сути, производным от имени Гелиоса, бога Солнца…
Она, как и обещала, угостила путника распрекрасными яствами, напоила вином. Фоккарийский виноград, который был основой напитка, носил пикантный насыщенный вкус. Несмотря на похвальную устойчивость даже к весьма крепким напиткам, тут у бродяги сразу возникло приятное легкое ощущение, словно бабочки закружили вокруг его головы.
Пастушка пила вместе с ним, и вскоре она рассказывала про свою жизнь, про то, чем солнце на закате отличается от солнца на рассвете, про то, когда лучше стричь овец, про своего брата, который был разбойником. А Странник, который назвался пастушке именем Всеслав, рассказал ей, как прилетел в этот мир на воздушном шаре, которым правили трое друзей-исследователей: Дима – остроумный блондин, Сергей – эрудированный шатен и Константин – обаятельный рыжий
[4].
Затем рассказал, как однажды очутился в бесконечном лабиринте и там встретился с девушкой. Ай, удивительно похожей на нее, Эли! Встреченная подарила ему на память амулет. Этот амулет Всеслав, в свою очередь, передал пастушке, тоже на память, только теперь – о себе.
…Пастушка вставала очень рано, когда через утренний молочный туман только-только начинали пробиваться первые ласточки солнечных лучей, – ей нужно было выводить на выпас овец. Всеслав же спал допоздна, порой до обеда, и наоборот, когда с приходом ночной мглы утомленная Эли засыпала в его объятиях на ложе из мягкого сена, он еще долго, часами, глядел на звезды, рассматривая незнакомые созвездия.
Днем он помогал ей по хозяйству, в свободное время они пили вино, любили другу дружку, веселились, пели песни, болтали. Блуждали по лесам, пробирались через болота, залезали на высокие-высокие деревья, один раз видели даже море. Когда лил дождь, они носились под струями, а однажды ночью увидели падающую звезду и одновременно загадали желание: всегда-всегда быть вместе… Один день, девятнадцатое число девятнадцатого месяца, застыл в памяти Всеслава навечно. Они бегали по лугам, дурачились и смеялись, лежали, взявшись за руки, посреди многочисленных цветов, растущих вокруг, и наслаждались красотой мироздания, а ночью уснули на крыше.
Лето в этом мире длилось не девяносто два дня, как во всех параллельных мирах под общим названием Земля, что тоже довольно много, а целых пятьсот дней. Но вот листья неизбежно начали опадать, птицы стали покидать насиженные места, цветы – увядать. Повеяло осенью. Вот и лето прошло, словно и не бывало… На пригреве тепло, только этого мало… И Всеслав почувствовал – конец.
Как-то ночью, во сне, он явственно услышал голос:
«Тебе пора возвращаться… Ты сбился с пути… Я жду тебя… Иди ко мне… Ты нужен…»
Этот Зов был завораживающим и пугающим одновременно.
ОНА звала его.
Та, чье имя ЗОНА. Или Судьба, как угодно.
