«…Эдвард Хиггинс Уайт, родился четырнадцатого ноября тысяча девятьсот тридцатого года в Сан-Антонио, штат Техас. Подполковник ВВС США, первый американец в открытом космосе…»
…Выполнив какие-то манипуляции, «инженер» закрывает кейс и отходит от кресла. Посмотрев еще несколько раз вокруг, он направляется обратно походкой, которую с натяжкой можно назвать даже непринужденной. Хотя правая скула его окаменелого, строгого лица два или три раза чуть дрогнула. Но кто обратит внимание на такую мелочь?.. Некому.
«…Роджер Брюс Чаффри, родился пятнадцатого февраля тысяча девятьсот тридцать пятого года в Гранд-Рэпидс, штат Мичиган. Американский авиационный инженер, капитан-лейтенант ВМС США, летчик-астронавт. В отличие от погибших с ним коллег Грисса и Уайта он в космос не летал, а готовился к первому полету. Женат на Марте Хорн, имеет двух детей – восьмилетнюю девочку и пятилетнего мальчика…»
…Мужчина вновь находится в том же помещении, где переодевался. Теперь он вынужден повторить этот процесс в обратном порядке и вернуть позаимствованную на время униформу ее хозяину, в буквальном смысле одев тело, обезволенное транквилизатором. Лицо настоящего инженера отмечено вполне явными признаками похмелья.
Когда придет в сознание, решит, что перебрал накануне. Пить вредно. А признаться кому-то, что выключился и не помнит, что с ним до этого происходило, себе же чревато.
Возвратившийся в свое прежнее облачение мужчина усадил бедолагу во вращающееся кресло, а сам незамедлительно испарился…
«…Возможной причиной трагедии названо короткое замыкание проводов под креслом Чаффри, произошедшее в атмосфере из чистого кислорода под большим давлением. Вся страна безутешно скорбит по погибшим…»
…И сегодня Луна каплей крови красна. Тревожное, тягостное переживание отразилось в глазах мужчины. Быть может, это была тоска от понимания того, что те астронавты больше никогда не смогут услышать настоящую музыку и испытать прилив эмоций, связанных с ней? Что никто из них не ощутит вкус свежей, спелой дыни, только что купленной и надрезанной? И что никогда больше не воспримут они непреодолимый, чарующий зов ночных звезд…
«Они отдали жизни, служа своей стране в разведке последнего рубежа человечества. Запомните их не за то, как они умерли, а за те идеалы, ради которых они жили…»
– …Какая горькая, жестокая ирония судьбы… – задумчиво говорил мужчина, стремительно, без оглядки уходящий прочь от стартового комплекса тридцать четыре; сейчас он был уверен, что никто его не услышит. – Ведь те же самые слова можно сказать о сталкерах, многие из которых были моими знакомыми либо просто собратьями по духу, и с ними я распрощался как раз на Луне… Они ушли в свои последние ходки, а я неожиданно для себя подзадержался, но потом отправился выполнять главное задание в жизни. И о них тоже стоило бы сказать: «Запомните их не за то, как они умерли, а за те идеалы, ради которых они жили!» А ведь и эти трое астронавтов тоже сталкеры, в широком понимании смысла слова, и они точно так же пожертвовали своими жизнями во имя счастья и процветания всего человечества…
Он помолчал и добавил через дюжину шагов:
– Эту часть задания мне было сложно выполнять… больше морально. А вот с девятой Зоной справиться может оказаться труднее всего технически, потому что ее для начала нужно еще отыскать! А она, падла, крохотная, всего с километр поперек, и затеряна в самой заднице мира… в непролазных джунглях бассейна Амазонки. Индейское национальное жилище вам, доктор Пильман, ваша пресловутая плавная кривая отображала только часть картины происходящего, а истинная амплитуда вторжения похожа скорее на острые зубья пасти, распахнувшейся, чтобы проглотить планету!
И он матерно выругался на языке совершенно не том, которым мыслил вслух до этого.
Еще десяток шагов спустя добавил, снова не на английском:
– Надо будет как-то запечатлеть наблюдения и мысли о пройденном пути, не то сгину, и следов не останется. Если же кто-то из соратников тоже запечатлевал на каком-то носителе инфы… то-то будет подарочек потомкам… или предкам. Хотя не факт, что сохранится дольше, чем реальность. Впрочем, бывали прецеденты… На чем там доисторические борцы с чужеродным вторжением запечатлевались? На камне, донесшем сквозь миллениумы сообщение… Да, не впервые нас донимают своими претензиями оккупанты чертовы, орлы залетные… И когда ж они от нас окончательно отцепятся…
Помолчав, он решительным постскриптумом добавил:
– Вот чего бы мне от всей души хотелось, так это жить в мире, где доктор Пильман и многие-многие-многие другие будут лишь литературными выдуманными персонажами или юнитами компьютерной игры… На Земле, которую ни одна сволочь обочиной своей звездной дороги не заделает и не загадит своим присутствием. У землян во всех параллелях и реальностях своя дорога должна быть, и если встретиться суждено, то на равных. Вот в таком мире хочу жить, и точка.
…Для этого – запасного варианта спасения ни у одной вражеской сверхсущности не должно остаться. Иначе от уцелевшей искорки огонь снова перекинется на все миры.
Уж он-то знал, как никто, что конец ходки может привести к началу новой.
Если не перекрыть входы раз и навсегда.
Всем.
Справились или нет со своими частями общей задачи его братья и сестры по оружию, он не знал и узнать не смог бы при всем желании.
Зато свято верил, что они справятся.
И все делал для того, чтобы оправдать аналогичную веру в то, что и он свою часть выполнит.
Ведь именно ему предстояло, ни много ни мало, подвести черту, закрыть последний пункт.
Поставить окончательную точку.
Так уж вышло. Сам он в главные герои не рвался.
Эпилог
Лучистое небо
…Через своих информаторов я вышел на след Викинга и теперь уверен, опередил его часа на два. Он собирается пройти через Припять. С ним в ходке еще пара сталкеров, их тоже придется ликвидировать, как ненужных свидетелей.
Ладно. Два часа жду появления мишеней. Отработаю, обыщу тела, заберу требуемое, отнесу гниде Шпале. Делов-то…
Потом к Сидоровичу. Нет, не убивать, закупиться.
Заказ на жирного торгаша мне пока не поступал. Если закажут – легко! Сработаю как два пальца об асфальт. Ничего личного, такая уж профессиональная этика у наемника: взялся – сделай, а если по какой-то причине сомневаешься – не берись. Насчет этой жадной морды у меня сомнений нет и быть не может. Разве что сомнительно мое первенство в исполнении. Не счесть, сколько накопилось желающих его убить…
Запасные магазины на стуле рядом. Я смотрю в окно, выглядывая из-за нижнего края проема. Снайперка верная в моих руках, патрон дослан, от первого выстрела отделяет лишь короткое движение указательного пальца, давящего спусковой крючок…
Пока жду, прикидываю, как буду работать дальше. Следующий заказ в Припять пойду выполнять. Солидный куш намечается. Пришлось даже отказаться от другой работы, ближе к Станции цель наклевывалась. Отдал коллеге Шакалу, чтоб псы Волкодава не перехватили…
