Другая «должница» рассказывала: «Хоть это и против моих феминистских принципов, я каждый день упаковываю своему бойфренду (а заодно и себе) обед с собой, потому что я бы ни за что не поддерживала эту привычку, если бы он на меня не рассчитывал».
«Должники» могут оправдывать ожидание, если оно связано с обязанностью подавать хороший пример. Одна «должница» нашла творческое решение: «Я ввела семейное правило: когда я дома берусь за телефон, мои дети тоже могут проверять свои телефоны».
«Должники» придумывают изобретательные способы приносить пользу другим – к своей собственной выгоде. Один «должник» рассказал мне: «Моя жена обожает заниматься спортом, а я не люблю. Поэтому мы договорились, что она не может тренироваться, если предварительно не потренировался я. Я чувствовал бы себя виноватым, если бы лишил ее этой радости». Другая «должница» объясняла: «Мы с моей невесткой составили список полезных привычек, которые хотим воспитать. Если мы обе придерживаемся составленного плана, то зарабатываем день в спа. Хитрость состоит в том, что поскольку мы обе – «должницы», то зарабатываем эту награду друг для друга. Если я не справлюсь с задачей, невестка не получит свой день в спа, и наоборот. Себя мы могли бы подвести, но друг друга – ни в коем случае».
«Должники» могут оправдывать ожидание, если оно связано с обязанностью подавать хороший пример.
Иногда «должники» для создания ощущения отчетности используют цели в будущем. Долгое время я недоумевала, когда люди говорили мне что-то вроде: «Я веду этот дневник, чтобы дети прочли его после того, как меня не станет» или «Я ращу этот сад в наследство детям». Мне казалось, что дети вряд ли захотят читать дневники своего отца за пятнадцать лет и, возможно, не станут жить в доме с большим садом. Но теперь я понимаю, что стратегия «делать это ради своих детей» может помочь «должникам» достичь чего-то сто́ящего.
Многим «должникам» трудно говорить «нет», даже когда они чувствуют, что обременены ожиданиями. Чтобы преодолеть это нежелание, «должники» могут напоминать себе, что «нет», сказанное одному человеку, позволит им сказать «да» кому-то другому. «Моя команда всегда предпочитала работать допоздна, – рассказывал мне друг, – и я не хотел их подводить. Но мы в семье поговорили и решили, что хотим ужинать вместе. Теперь я говорю «нет» коллегам, потому что в противном случае разочаровал бы жену и детей».
Другой «должник», уважаемый профессор, принимал слишком много предложений о выступлениях, пока однажды не подумал: «Если я откажусь от выступления, то дам шанс выступить кому-то другому». Эта мысль позволила ему чаще отказываться от приглашений.
Когда я, «поборница», слышу, как кто-то говорит: «Я осознал, что мне нужно сделать это, чтобы быть лучшим родителем/работником/другом», – я думаю: «Да нет же, делай это для себя!» Но «должники» могут делать что-то для себя только тогда, когда это в интересах других людей.
Другие творческие методы отчетности
Меня поражает креативность, которую демонстрируют «должники», когда им нужна отчетность. После одного выступления молодой человек рассказал мне: «Я занимаюсь в спортзале вместе с приятелем, и после каждой тренировки мы уходим, унося с собой по одной кроссовке друг друга. Таким образом, если я не приду на следующую тренировку, он не сможет тренироваться». Мой любимый пример метода отчетности привел один «должник» который рассказал следующую историю: «Я хотел раньше вставать по утрам, но я живу один. Поэтому я написал постыдный пост в Facebook и использовал Hootsuite, чтобы эта программа публиковала его каждое утро в 8 часов, если я не встану вовремя, чтобы отключить ее».
Какого бы рода задачу ни хотел решить «должник», каким бы индивидуальным темпераментом он ни обладал, всегда есть какой-то способ создать внешнюю отчетность. Как написала мне одна учительница музыки: «У меня есть масса предложений, помогающих моим ученикам-«должникам» регулярно заниматься: играть в оркестре или ансамбле (это особенно эффективно, если у ученика есть какая-то особая роль, например, партия бас-кларнета в квартете); стать наставником для более юного музыканта; организовать занятия в парах, когда неявка на репетицию наносит ущерб партнеру; заключить договор с любимым человеком о том, что этот человек не сможет заниматься какой-то желанной для него деятельностью до тех пор, пока «должник» не позанимается на своем инструменте».
Стоит повторить еще раз: чтобы оправдывать внутренние ожидания, «должники» должны найти какой-то источник внешней отчетности.
Рассмотрим пример Уильяма Шона, легендарного редактора журнала «Нью-Йоркер». В воспоминаниях Лиллиан Росс «Он здесь, но его нет» (Here But Not Here) Шон отчетливо вырисовывается как «должник».
Шон был влиятельным, уважаемым редактором, жил с женой и тремя детьми – и на протяжении сорока лет с ведома жены жил также второй семьей с Росс.
Шон может производить впечатление человека, ведущего именно ту жизнь, которой он для себя хотел. Однако Росс пишет, что он чувствовал себя в своей роли редактора как в ловушке (он хотел писать сам), но ему казалось, что он не должен оставлять свой пост, потому что «не было ни одного другого человека, который мог быть продолжать поддерживать жизнь в этом журнале». «Я не могу бросить всех этих людей» – вот его слова. Время от времени он говорил Росс: «Я живу чьей-то чужой жизнью». Хотя между Шоном и Росс была страстная любовь, он продолжал жить на два дома. «Я была согласна с тем, что он не может оставить Сесиль… Сесиль хотела, чтобы он жил там, несмотря ни на что», – писала Росс.
Как мог бы «должник» Шон строить желанную для себя жизнь? Если бы он подписал договор на книгу с издателем, у него были бы определенные сроки сдачи работы и отчетность, и он, возможно, все же занялся бы литературным трудом. Если бы он говорил себе: «Мне следовало бы дать моим редакторам шанс показать себя», – он, возможно, смог бы делегировать часть обязанностей, связанных с журналом. Если бы он сказал Росс: «Я хочу, чтобы ты помогла мне покончить с моим браком», – они могли бы сделать это вместе.
Когда внешняя отчетность исчезает
К слову, о внешней отчетности: мне не раз встречался аргумент о том, что авторитарные институты, такие как армия, лишают людей внутренней архитектуры самоуправления. Например, в своей автобиографии «Мир внутри мира» (World Within World) поэт Стивен Спендер отмечал: «Армия дисциплинировала его, как и большинство солдат, за счет того, что сломила всякую силу самодисциплины, какая у него была. Вне армии у него, казалось, не было ни воли, ни цели, потому что они были навязаны ему наказаниями и муштрой».
Но мне кажется, что Спендер неверно понимает эту динамику. Подозреваю, когда общественный институт обеспечивает большое количество внешней отчетности, это не ломает собственную самодисциплину «должников», а просто избавляет их от необходимости развивать собственные личные системы внешней отчетности. В обычной жизни многие «должники» осознают, что для достижения успеха им нужна отчетность. Но пока она обеспечивается извне, «должнику» не нужно делать это для себя самому, а вот когда он освобождается от ожиданий, навязанных этим институтом, тут-то ему и становится трудно.
