В попытках направлять энергию и интересы ребенка-«бунтаря» полезно указывать, как сильно ему нравится конкретное занятие, чтобы ребенок мог сам решить продолжать. «Ого, похоже, тебе нравится писать для газеты! Ведь это так здорово – видеть свое имя напечатанным и общаться со всеми, кто работает в газете!» «Это так приятно – видеть свое имя в списке представленных к наградам».
Родители и учителя могут помочь «бунтарям» обращать внимание на причины, по которым им может захотеться оправдывать ожидания. Например: «Дети, которые в этом семестре получат хорошие оценки, будут внесены в списки участников экскурсии в Белый дом следующей весной». Одна учительница музыки, «бунтарка», объясняла: «Чтобы мотивировать учеников-«бунтарей», я подчеркиваю те невероятные возможности, которые могут открыться перед ними, если они будут хорошо играть. Именно этот подход срабатывал со мной – возможность сделать так, чтобы мною восхищались!»
«Бунтари» гораздо лучше реагируют, когда желательный поступок оформлен как выбор, свобода и самовыражение, а не ограничения и долг. «Ты можешь научиться ездить на велосипеде, когда захочешь, и тогда получишь возможность кататься и получать удовольствие вместе с друзьями», а не так: «Твои друзья будут смеяться над тобой, если ты не научишься ездить на велосипеде».
С «бунтарями» важно честно говорить о последствиях несоответствия ожиданиям – и позволять им прочувствовать эти последствия. Но это может быть неприятно как для родителя, так и для ребенка. Один читатель объяснял:
«Поскольку я сам «бунтарь», вот что я скажу: «бунтари» лучше всего учатся, сталкиваясь с последствиями своих решений. Уверяю вас, я оплачиваю свои счета вовремя, и все в моем доме работает как часы. Если вы воспитываете ребенка-«бунтаря», возможно, вы будете страдать вместе с ним, пока он ощущает на себе последствия своих решений. Но чем скорее вы позволите этому случиться, тем быстрее он усвоит, что может сойти ему с рук, а что точно не сойдет».
Чрезвычайно важно помнить, что «бунтарям» должно казаться, будто они делают то, что хотят сами, а не то, чего хотят от них другие.
Кроме того, мощным стимулом для «бунтарей» является индивидуальность, так что полезно увязывать действия с той личностной идентичностью, которую ребенок ценит. Один «бунтарь» вспоминал:
«Самый эффективный подход – предоставлять «бунтарям» выбор, который гармонирует с их индивидуальностью. Например, пунктуальность годами была источником трений между мной и моей матерью. В ход шло все – и понукания, и мягкие напоминания, и крик; ничто не помогало. Наконец однажды мать сказала: «Послушай, в данный момент я чувствую, что не могу ни доверять тебе, ни полагаться на тебя. Я также чувствую, что, заставляя меня ждать, ты тем самым говоришь мне, что твое время важнее моего. Если ты хочешь быть именно таким человеком, на которого не могут полагаться другие люди, которому они не могут доверять, который заставляет их чувствовать себя ничтожными, – дело твое. А если захочешь, ты можешь стать человеком, которому можно верить, на которого не страшно положиться, и который дает другим людям понять, что они ценны. Выбор за тобой». Этот разговор был словно внезапный щелчок переключателя. Ибо она предоставила мне выбор – и я сразу же понял, какой вариант резонирует с моей истинной сущностью. После этого все стало просто».
Кроме того, «бунтарь» с гораздо большей вероятностью будет делать то, что доставляет ему удовольствие. Имея дело с ребенком-«бунтарем» (и, разумеется, большинством детей вообще), полезно сделать желательную деятельность как можно более увлекательной. «Чтобы приучить сына чистить зубы, – вспоминал один отец, – мы придумывали игры. Он играл роль ветеринара, который чистит зубы медведю, или механика, который промывает мотор». Ребенку-«бунтарю» могут нравиться и трудности: «Спорим, ты не сумеешь собраться меньше чем за две минуты? Ну что, побьешь свой прежний рекорд?»
Полезный пример подхода к ребенку-«бунтарю» приведен в одной из моих любимых книг – «Эти счастливые золотые годы» Лоры Инглз-Уайлдер. Лора, которой всего шестнадцать лет (между прочим, она «скептик»), преподает в школе, и один из ее учеников, Кларенс, – «бунтарь», который отказывается учиться. Он терпеть не может, когда ему говорят, что он должен выполнять домашнее задание, и не подчиняется, несмотря на то что он умный мальчик, который хочет учиться.
Когда Лора просит у родителей совета, Ма замечает: «Лучше не пытайся заставлять его что-то делать, потому что все равно не сможешь». Тогда Лора меняет подход. Раздав другим ученикам задания, она говорит ему: «К тебе это не относится, Кларенс; слишком большое для тебя задание… Как думаешь, сколько ты сможешь выучить? Трех страниц будет не слишком много?»
Таким образом Лора решает две задачи. Во-первых, она предоставляет выбор Кларенсу и дает ему свободу. Во-вторых, она бросает ему именно такой вызов, на который часто реагируют «бунтари». Когда она вслух предполагает, что он не справится с тремя страницами, и когда другие ученики начинают обгонять его в учебе, он думает: «Я ей покажу!» Не прошло и недели, как Кларенс нагнал остальную часть класса.
Чрезвычайно важно помнить, что «бунтарям» должно казаться, будто они делают то, что хотят сами, а не то, чего хотят от них другие. Один «бунтарь» писал: «Если вы приказываете мне что-то сделать, я чувствую себя вашим пленником. Но если вы говорите мне: «Вот четыре возможности, решай сам», – то есть вероятность, что я выберу какую-то одну из них».
Я заметила, что у детей-«бунтарей», похоже, складываются необычно близкие отношения с бабушкамии дедушками. Может быть, в общении со старшим поколением эти дети находят радость тесных семейных связей, сопряженную с меньшим количеством ожиданий.
Поскольку взрослым «бунтарям» понятна бунтарская точка зрения, им может быть легче воспитывать ребенка-«бунтаря». Одна мать-«бунтарка» писала: «Моя четырехлетняя дочка – тоже «бунтарка». Она обожает принимать решения и делать выбор – не только за себя, но и за всех нас. И я прекрасно это понимаю, поэтому позволяю ей самой выбирать одежду себе, выбирать одежду мне, высыпаться по утрам, не требуя вовремя являться в садик, есть спагетти на завтрак и яйца на ужин». Разумеется, у этого сочетания есть и трудности. Одна подруга-«бунтарка» со вздохом говорила мне: «Когда мы обедаем в ресторане, я не хочу говорить сыну, чтобы он перестал выдувать горчицу из соломинки на стол. Я сама хочу это делать!»
Как и во всех прочих случаях, распознавая тенденцию, мы можем намного эффективнее коммуницировать с ее носителем. Не важно, насколько сильна наша любовь к нему: если мы не понимаем, как достучаться до человека, наши самые благонамеренные слова и поступки могут пропасть втуне.
Как найти подход к пациенту-«бунтарю»
Тенденция «бунтаря» может создавать настоящие проблемы в области здоровья.
Поскольку «бунтари» сопротивляются указаниям, многие стратегии, которые хорошо работают с «поборниками», «скептиками» или «должниками», могут оказаться контрпродуктивными для «бунтаря». Этот паттерн расстраивает людей, пытающихся помочь «бунтарю» с проблемами здоровья; благонамеренные советы, подбадривание, напоминания и упреки способны побудить «бунтарей» делать прямо противоположное тому, что может принести им пользу. Даже сама болезнь может казаться им «врагом», которому нужно сопротивляться. Например, один «бунтарь» объяснял:
