Им необходим анализ крови.
— А это? — Ксавьер махнул рукой в сторону туалета.
— Ну это обычное явление в таком состоянии. Хотя… — Доктор выразительно посмотрел на часы.
Ксавьер подумал о том же. Он не сводил глаз с двери туалетной комнаты с того момента, как за Трэллой закрылась дверь. Прошло довольно много времени. Он не хотел быть неделикатным, тем не менее подошел и постучал. Молчание.
Упала в обморок? У него все внутри похолодело.
— Трэлла, — позвал он, дернув за ручку. Дверь была заперта. — Не могла же она… — Ксавьер не закончил фразу. Окно находилось в десяти метрах от земли, потому он не выставил там охрану.
— Я пошлю охрану проверить, — сказал Гюнтер и торопливо направился к выходу.
Из кухни появилась Инга со связкой ключей. Ксавьер открыл туалетную комнату и вошел в пустое помещение. Из открытого окна веяло прохладой. Выглянув из окна, он увидел Гюнтера с сумочкой Трэллы в руке. Он озабоченно смотрел на соседний с окном балкон, прикидывая расстояние между ними.
По крайней мере, она не лежала на земле под окном. Но идти на каблуках по горам удовольствие не из приятных. Черт побери, это не женщина, а кошмар.
— Поднимайте охрану, — попросил он Ингу и пошел на улицу, чтобы присоединиться к поискам.
Свернувшись калачиком, Трэлла сидела под нижней полкой бельевого шкафа, прикрытая полотенцами. Ей было жарко и трудно дышать. Вот-вот начнется паника. Она начала считать апельсины, воображая их запах, который всегда ассоциировался с семьей. Их испанское поместье находилось в апельсиновой роще. Она начала делать дыхательные упражнения, прислушиваясь к шагам в доме. Когда шаги стихли и она решила, что все вышли из шале, Трэлла открыла дверцу шкафа и выбралась наружу. Регулярные занятия йогой не пропали даром.
С туфлями в руках она на цыпочках добралась до входной двери. Но на двери была камера слежения. Она заметила ее, когда входила в фойе по прибытии. Наверняка охрана следит за домом с экранов мониторов. Ей нужно двигаться очень быстро. Спасибо Килиану, в ее телефоне довольно мощный фонарик, предназначенный для подачи сигнала бедствия. Трэлла надеялась, что фонарик поможет ей и сейчас.
Достав телефон из бюстгальтера, она направила белый слепящий луч света прямо на глазок камеры и выскочила из дома в надежде, что камера ее не заметила. Трэлла торопливо направилась в гараж. Проходя мимо кухни, она прихватила связку ключей от машин, висевшую на крючке у самой двери. Она методом дедукции пыталась вычислить, который из ключей от кобальтовой «ауди» последней модели, которую приметила по приезде. Снаружи послышались шаги. Девушка замерла на сиденье автомобиля. Шаги затихли, и она снова стала перебирать ключи, пробуя включить зажигание. Наконец удача ей улыбнулась, и мотор заработал.
Трэлла нажала на кнопку видоискателя, чтобы открыть дверь гаража, но ничего не произошло. Она нажала кнопку еще раз и посмотрела на связку ключей. Неужели нужно пересесть в другую машину и начать все сначала?
В этот момент открылась внутренняя дверь в дом, и в гараж вошел Ксавьер.
Нет! Она в ярости снова и снова тыкала в дурацкую кнопку, но тщетно. В отчаянии она завела машину, мощный мотор громко заурчал.
— Дом и гараж заперты. Не пытайтесь выломать дверь, она бронированная. Вы можете навредить себе и изуродуете мою машину.
Ксавьер обошел три других автомобиля и, приблизившись к «ауди» со стороны водителя и выключив зажигание, забрал ключи.
— Это была отличная попытка. Я впечатлен.
Трэлла вцепилась в руль и смотрела прямо перед собой, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
— Пойдемте в дом.
— Нет.
— Тогда поговорим здесь. — Он включил вентилятор, чтобы очистить воздух от выхлопных газов, затем подошел к «ауди» и, облокотившись на капот, пристально посмотрел на Трэллу.
— Я стараюсь проявлять терпение, красавица моя. Я очень стараюсь, но не понимаю, почему вы такая боевая? Зачем вы со мной сражаетесь?
Трэлла, не отвечая на его вопрос, неожиданно сказала:
— Я умею водить гоночный автомобиль. Меня Рамон научил. А вообще нас всех учили, как уходить от погони. После моего похищения. — Она почувствовала, что он замер, весь превратившись в слух.
Повисло молчание. Она подозревала, что принц вспоминает о том, что сказал ей в Париже, полагая, что говорит с Анжеликой.
— Вы правда беспокоились, когда меня похитили? — спросила она дрожащим против воли голосом. Она попыталась взять себя в руки и барабанила пальцами по рулю.
Он серьезно ответил:
— Если я вас терроризировал, вы должны были мне сказать.
— Да неужели? — Она иронично усмехнулась пересохшими губами. Была не была. Потом она может глубоко пожалеть, но сейчас она об этом не думала. — Я ведь просила вас остановиться, но вы проигнорировали мою просьбу. Точно такое же произошло и во время первого похищения. — Она вцепилась в руль с такой силой, пытаясь держать себя в руках, что побелели костяшки пальцев. Настало время лобового столкновения. — Я произносила «остановитесь», «нет» и «пожалуйста» столько раз, что сбилась со счета. Я просила, когда они затолкали меня в фургон и я видела бегущего за нами Рамона. Я умоляла, когда один из них усадил меня на колени и полез под юбку, причинив мне боль. Я повторяла эти слова, когда он ударил меня по лицу, потому что я с ним дралась. Я снова умоляла, когда они бросили меня в холодный, темный подвал и держали там три дня. А потом они вытащили меня, уложили на грязный вонючий матрас и хотели показать, что любят делать мужчины.
Трэлла понимала, что ее рассказ — удар ниже пояса, но она намеренно хотела причинить ему страдание и оставить шрам на его сердце.
— Мне следовало бы проконсультироваться с врачом и спросить, могло ли похищение спровоцировать столь глубокое желание контролировать собственную судьбу. Сегодня настал момент истины. Благодаря вашим действиям, Ксавьер, я поняла наконец, почему я такая боевая.
Он застыл на месте, как каменный идол. Он с трудом дышал, пытаясь переварить услышанное.
Какой нелюдь мог так поступить с ребенком?
Он был довольно равнодушен к детям. У него самого не было настоящего детства. Но королевские обязанности подчас включали общение с детьми, и он понимал, насколько они беззащитны и уязвимы. Только настоящее чудовище могло изнасиловать невинную девятилетнюю девочку.
— Я не думала, что смогу забеременеть, — едва слышно продолжила Трэлла, бледная как полотно, — такие ужасные увечья он мне нанес. Вы понимаете меня? Мне не хотелось бы вдаваться в подробности.
Его сердце сжалось от боли. Он не мог найти подходящих слов. Ему хотелось завыть от бессилия и ярости. Но он не мог переделать прошлое, не мог стереть из ее памяти эти страшные воспоминания. Он пребывал в полной растерянности.
— Когда я поняла, что беременна, я должна была дать ребенку шанс. Хотя все говорило против. Каждый день я ждала, что случится выкидыш. Какой был смысл сообщать вам, если я могла потерять ребенка? Даже сейчас я боюсь к нему привязаться, потому что могу не доносить.
