Виктор Борисович пожал плечами. Он все еще видел, как черная мошкара вылезает из дохлой мухи.
– Я не открывал дверь, – повторил он.
Он снова оглянулся на дверь. Он увидел клочок бумаги у комингса, и снова смутная догадка мелькнула у него в голове.
Лидин сказал нетерпеливо:
– Давайте решать, что делать дальше.
– Штурман не в курсе дела, – сказал капитан. – Товарищ Малышев, повторите ваши выводы.
Малышев покашлял.
– Аппаратура у вас неважная, – сказал он. – Микротом, например, в полном запустении…
Он замолчал, и стало слышно, как Лидин втолковывает вполголоса кому-то, вероятно Туммеру: «…взять баллон со спиртом, ходить, поливать их и тут же поджигать…»
– Словом, так, – сказал Малышев. – Состав у них странный – кислород, азот и в очень малых количествах кальций, водород и углерод. Я делаю вывод, что это не белковая жизнь. И тогда, во-первых, опасность инфекции сомнительна; во-вторых, это открытие высокого класса. Я это подчеркиваю, потому что вот товарищ Лидин только и думает, как их уничтожить. Это неверный подход к проблеме.
– Пауков бы сюда, – сказал Лидин, – старых матерых крестовиков…
– Совершенно неясно, – продолжал Малышев, – чем они питаются. Совершенно неясен механизм их размножения. Я считаю, что есть основания полагать…
– Я все-таки не понимаю, – сказал Туммер. – Я убивал их, давил ногами, но покажите мне хоть одну дохлую муху.
– Не ищи, – сказал штурман, – даже не пробуй.
– Это почему же?
Виктор Борисович увидел, что дверь снова тихо приоткрылась. Бумажка на полу взлетела, словно пытаясь перепрыгнуть через комингс, и снова бессильно опустилась на пол.
– Я потом расскажу. Потом, когда все кончится.
Виктор Борисович подошел к двери, закрыл ее и вернулся к столу. Капитан легко хлопнул ладонью по столу.
– Слушать меня! – сказал он. – Я решил очистить корабль от мух.
– Каким образом? – осведомился Малышев.
– Мы наденем пустолазные костюмы, поднимем в корабле давление – можно использовать запасы жидкого водорода – и откроем люки…
– Мама моя! – пробормотал штурман.
– …Впустим Пространство в корабль. Вакуум и абсолютный нуль. И ток сжатого водорода выбросит эту гадость.
– Идея, – сказал Лидин. Туммер сел в кресло и вытянул ноги.
– Все равно мы так не избавимся от спор, – сказал он.
– Спор, я думаю, на корабле не осталось, – сказал Малышев. В голосе его слышалось сожаление. – Они все развились.
– Мы избавимся от мух, – сказал Лидин. – От этих омерзительных, проклятых, чертовых…
– Слушайте, – сказал Виктор Борисович, – я, кажется, понял.
Он подошел к двери, нагнулся и зачем-то потрогал пальцами клочок бумаги у комингса.
– Что ты понял? – спросил Туммер.
– Так, – сказал Станкевич. – Пойдемте за вакуум-скафандрами. Лидин, поможете Малышеву надеть скафандр.
– Мушки повымерзнут, – сказал Лидин, хихикая. Ему ужасно хотелось, чтобы мушки повымерзли.
Виктор Борисович огляделся. Стены были черными. Под потолком висели бархатистые фестоны. Пол был покрыт сухой шевелящейся кашей. Сгущались сумерки – кучи мух облепили осветительные трубки.
– Слушайте, – сказал Виктор Борисович. – Вы знаете, почему открывалась дверь?
– Какая дверь, штурман? – нетерпеливо спросил капитан.
– Которая дверь? – спросил Туммер.
– Вот эта, дверь в коридор. А теперь она больше не открывается.
– Ну?
– Вот в чем дело, – торопливо сказал Виктор Борисович. – Дверь отворяется наружу, так? В коридоре падает давление, так? Избыток давления в рубке выталкивает дверь. Все очень просто. А теперь избытка давления нет.
– Ничего не понимаю, – сказал капитан.
– Мухи, – сказал Виктор Борисович.
– Ну, мухи, – сказал Туммер. – Ну?
– Мухи жрут воздух. Вот откуда они берут живой вес. Они жрут воздух, кислород и азот.
Биолог издал неясное восклицание, а капитан повернулся к приборам циркуляционной системы. Несколько минут он вглядывался в приборы, яростно смахивая мух. Все молчали. Наконец капитан выпрямился.
– Расходомеры показывают, – медленно сказал он, – что за последние два часа на корабле израсходовано около центнера жидкого кислорода.
– Великолепно, – проговорил Малышев.
– Ну и твари, – сказал Лидин. – Вот так твари.
– Я же говорил, – сказал Туммер. – Это всего-навсего восьминогие мухи.
– Логически рассуждая, – заметил биолог, – атмосфера из водорода должна быть для них летальной.
– Что ж, это упрощает, – сказал капитан. – Слушать меня. Лидин, помогите товарищу Малышеву облачиться в скафандр. Туммер, перекройте по кораблю циркуляционную систему. Штурман, подготовьте корабль к обработке вакуумом и сверхнизкими температурами. Готовность доложить через десять минут.
Виктор Борисович направился к выходу, размышляя, что произойдет, если хоть несколько мух попадет на Землю. Землю не обработаешь вакуумом и сверхнизкими температурами.
Он вздохнул, отворил дверь и нырнул головой вперед в черную мохнатую дыру, еле освещенную красноватым светом.
Они натянули вакуум-скафандры прямо на спецкостюмы. Затем они шли к рубке длинным тоннелем с черными стенами, сумрачным незнакомым тоннелем. Стены тоннеля медленно колыхались, словно дышали. Они пришли в рубку. Здесь тоже все было незнакомо и сумрачно. Капитан сказал:
– Туммер, циркуляция?
– Выключена.
– Штурман, люки?
– Открыты… За исключением внешних.
– Лидин, состояние вакуум-скафандров?
– Проверено, товарищ капитан.
– Начнем, – сказал капитан.
Виктор Борисович нагнулся к манометру. Давление в корабле упало на тридцать миллиметров, а ведь Туммер выключил циркуляционную систему всего несколько минут назад. Мухи пожирали воздух и размножались с чудовищной быстротой. Капитан открыл подачу водорода. Стрелка манометра остановилась, затем медленно поползла в обратную сторону. Атмосфера… Полторы… Две…
– Есть у кого-нибудь мухи в скафандре или в спецкостюме? – осведомился капитан.
– Пока нет, – сказал Лидин.
Снова наступила тишина. В наушниках было слышно только дыхание. Кто-то чихнул, кажется, Туммер.
– Будьте здоровы, – вежливо сказал Малышев.
Никто не ответил. Пять атмосфер. Черная каша на стенах тяжело заворочалась. «Ага!» – злорадно сказал Лидин. Шесть атмосфер.
