– Ничего они не ищут…
Дауге наклонился, поднял булыжник и, сказав: «А ну, была не была!» – швырнул его в красную массу. Быков, не успевший его остановить, весь собрался, готовый к любым неприятностям. Но ничего не произошло. Камень упал на красную поверхность, подпрыгнул, прокатился немного и остановился, чернея. Вокруг него поднялись струйки розоватого дыма. Потом камень исчез, словно растаял, – красная масса всосала его.
– Температура нормальная, – сообщил Юрковский, рассматривая ручной термометр, – пятьдесят четыре и три. Для этих мест – вполне нормальная. Это не лава.
Они подошли совсем близко. Стена лилового тумана поднималась прямо перед их глазами; еще несколько шагов – и они ступили бы на поразительный малиновый ковер.
– Не стоит дальше, – сказал Быков, – у меня в шлеме счетчик радиации с ума сходит.
– Н-да-а, – протянул Иоганыч останавливаясь. – Радиация усиливается. Эта штука излучает, Володя…
– Вижу, – буркнул Юрковский, опускаясь на корточки и внимательно рассматривая край багрового потока.
Почву покрывала толстая светящаяся пленка – очень тугая на вид, ноздреватая, как губка. Она медленно ползла по земле, местами вспучиваясь, выворачивая камни из песка.
– Толщина – сантиметров пятнадцать, – определил Юрковский, наблюдая, как пленка наползает на острый осколок камня. – Это не живое существо, Гриша! Оно совершенно равнодушно к внешним раздражениям.
– Чудак! – Дауге пожал плечами. – Губка тоже совершенно равнодушна к внешним раздражениям… Это наверняка колония каких-то микросуществ.
– Микросущества… При таком уровне радиации в этом районе? – Юрковский будто думал вслух. – Хотя, конечно, живое может приспособиться к любым условиям. Тем более эта штука сама излучает… В этом ты прав, Иоганыч. Но как ты докажешь… Давай возьмем пробу – дома рассмотрим.
– Значит, вы думаете, что через это красное поле на «Мальчике» идти можно? – спросил Быков.
Геологи помолчали; потом Дауге сказал:
– Скорее да, чем нет. Во всяком случае, это не лава.
– Так пошли в машину. Ермаков ждет.
– Сейчас, Алексей. Надо только взять образец этой штуки.
Транспортер стоял метрах в ста от них, поблескивая в красном свете. Чернело отверстие распахнутого люка. Малиновая пленка словно обтекала машину – вдали во тьме уже виднелись ее полосы, окутанные лиловатым паром. Пленка охватила «Мальчика» с трех сторон. Быкову стало не по себе.
– Давайте-ка побыстрее, товарищи, – сказал он. – Что-то мне не нравится поведение этого любопытного явления природы.
– Почему она не подползает ближе? – задумчиво проговорил Юрковский.
– Почему она вообще подползает? – возразил Иоганыч. – Это, по-моему, и важнее, и интереснее… Короче, я сейчас сбегаю за контейнером, подождите минутку… – пробормотал он и шаткой рысцой направился к «Мальчику».
Быков проводил его глазами и, повернувшись к Юрковскому, увидел, что тот старается финским ножом отхватить кусок пленки.
– Не надо, Владимир Сергеевич, зачем? Возьмем эту штуку манипулятором.
Юрковский сердито пыхтел, орудуя клинком. Нож легко входил в упругую массу, но она сразу смыкалась за ним. Геолог, рассвирепев, рвал и кромсал плотный трепещущий студень. Наконец ему удалось отделить толстый красный кусок. Густо повалил светящийся газ. Юрковский выпрямился, откатил кусок ногой подальше – на черном песке ярко засветилось красное пятно. Сзади загремело. Они оглянулись и увидели Дауге, свалившегося с «Мальчика». Он сидел на земле в нелепой позе.
– Эк его… – с досадой произнес Юрковский.
Дауге быстро поднялся и, согнувшись, принялся шарить под ногами – искал что-то. Быков успел заметить, что огненные щупальца уже окружили транспортер, сомкнувшись метрах в трехстах от него. Они образовали почти правильное кольцо.
«Кольцо… – вдруг подумал Быков. – Огненное кольцо… Где я слыхал о кольце?»
Дауге уже шел, волоча по земле за ремень металлический бачок-контейнер для радиоактивных образцов. Под мышкой он держал тяжелый щиток.
– Вот дьявол! – изумленно сказал Юрковский.
Быков поглядел под ноги и увидел, что отрубленный кусок пленки расплылся звездой, выбросив длинные тонкие отростки в сторону красного ковра. И вдруг он вспомнил: «Красное кольцо! Берегись Красного кольца! Загадка Тахмасиба…»
В это мгновение почва содрогнулась. Быков потерял равновесие и чуть не упал. Он увидел, как, роняя все из рук, повалился на землю Дауге, как Юрковский, пытаясь подняться, встал на четвереньки.
В черном небе вспыхнула ослепительная бело-синяя зарница. Второй толчок швырнул Быкова на землю. Под ногами оглушительно треснуло. Кругом загрохотало.
– А-а-а! – еле слышно среди ужасного шума закричал Юрковский.
Быков, судорожно цепляясь за неровности почвы, увидел, как раскрылась земля рядом с «Мальчиком» и взметнулся столб огня. В пылающем мареве видно было, как бешено закрутились гусеницы вздыбленного транспортера, как поднялся и снова упал ничком Иоганыч. Нестерпимый жар охватил Быкова, проник сквозь силикетовую ткань костюма. Почти теряя сознание, Быков поднялся на ноги, с трудом удерживая равновесие, сделал несколько неверных шагов к перекошенному транспортеру и снова упал – почва ушла из-под ног. Грохот мгновенно стих. Сквозь пот, заливающий глаза, Быков увидел, как медленно наливается тускло-красным, пепельно-красным светом дрожащая потрескавшаяся земля, как оседает в плавящийся песок раскаленный докрасна транспортер.
– А-а-а! – кричал сзади Юрковский.
Стиснув зубы, превозмогая нахлынувшую слабость, Быков заставил себя поползти на этот жалобный крик. В глазах качалось багровое зарево, плыли разноцветные ослепляющие круги, но он увидел черные, словно обугленные руки Юрковского, тянущиеся к нему. И он нашел еще в себе силы, чтобы вцепиться в них, упереться в землю и оттащить геолога подальше от малиновой трясины.
Потом он все-таки потерял сознание, но, видимо, ненадолго, потому что, придя в себя, обнаружил, что Юрковский лежит рядом с ним, неловко подогнув под себя руки, что раскаленная почва вокруг «Мальчика» еще не успела потемнеть и транспортер стоит, сильно накренившись, глубоко уйдя в оплавленную землю, и пластмассовая броня на нем дымится, становясь серой и быстро темнея.
Ослепительные сине-белые полосы в небе погасли. В ушах стоял непрерывный пронзительный звон, и Быков не сразу понял, что это – счетчик излучения. «Десятки, сотни рентген», – мелькнула в мозгу и исчезла мимолетная мысль. Он поднялся на ноги, подхватил под мышки неподвижного Юрковского (тот бессильно обвис в его руках) и потащил его к «Мальчику», подальше от пузырящейся, окутанной розовым паром красной пленки. Шагов через сорок он наткнулся на Дауге. Иоганыч лежал на спине, вцепившись скрюченными пальцами в ткань спецкостюма на груди. Положив Юрковского рядом, Быков нагнулся к другу. Дауге был без сознания, дышал часто, с хрипом. Нижняя часть его спецкостюма висела лохмотьями. Алексей торопливо, трясущимися пальцами открутил кислородный кран, снял ремень с автомата, туго перетянул неподвижное тело вокруг пояса, чтобы прекратить доступ раскаленного, бедного кислородом и насыщенного активной пылью воздуха извне. Дауге застонал, со всхлипом втянул в себя живительный газ. Юрковский очнулся сам. Он затрепетал, приходя в себя, быстрым движением поднялся, сел. Дауге продолжал тяжело хрипеть.
