Алексей Иванович, долгое время проработавший в Разведупре РККА, в свое время чуть не попал под маховик репрессий из-за провала агентурной работы в Константинополе и Тифлисе, но был полностью оправдан и какое-то время провел на преподавательской работе в Академии Генштаба. Теперь же ему предстояло сформировать шестидесятитысячный корпус, включающий, кроме войсковых соединений, учебные подразделения, три научных центра и Осинфбюро.
Как раз в Осинфбюро и направлялся Новиков после инспекции дел на стройплощадке в Монино. Шесть молодых ученых – два математика, три инженера-электронщика и физик, после всесторонней проверки получили возможность ознакомиться с материалами из будущего, посвященных начальному этапу развития вычислительной техники.
В объемистой папке Кирилл собрал все, что помнил и смог вытащить из планшета о языках программирования, архитектуре вычислительных машин, и отчасти схемотехники. Молодые ребята, чьи мозги еще не были засалены инструкциями и авторитетами, бодро взялись за дело, и ламповый калькулятор с выводом данных на газоразрядные индикаторы появился буквально за год. С учетом того, что работал он совершенно бесшумно и довольно быстро, даже опытный образец мгновенно увез Берия в криптографический центр и самым благожелательным тоном посоветовал сделать еще как минимум десяток таких устройств.
Но этим занялись на опытно-производственном участке, а исследовательская группа приступила к новому проекту – двадцатиразрядному калькулятору, который позволил бы обрабатывать крупные численные массивы.
К концу ноября тридцать восьмого года уже на производство были переданы и шестиразрядный, двадцатиразрядный калькуляторы и даже модель, позволявшая вычислять простые функции, вроде корня и степени числа.
Сейчас полным ходом завершалась работа над действительно серьезной моделью, которая могла управляться программно, вычисляла расширенный объем функций и работала на алгоритмическом языке высокого уровня. Таким образом, машина Конрада фон Цузе Z-3 1941 года уже не будет самой продвинутой вычислительной машиной, а на чертежах уже вырисовывались контуры вполне полноценной электронно-вычислительной машины для проекта «Анадырь». Так назывался первый в СССР, да и в мире, ядерный реактор мощностью в десять мегаватт.
Волевым решением название всей серии машин дал Новиков, и теперь во многих учреждениях Союза трудились вычислители «Алдан».
Берия, уже прочитавший «Понедельник начинается в субботу», лишь посмеялся, но с тех пор иначе чем НИИЧаВо Осинфбюро не называл.
Танковые инженеры, работавшие на том же этаже, мгновенно оценили преимущества новых вычислителей и сначала бегали считать в лабораторию, а затем, получив в полное владение «Алдан-2», чуть не передрались за машинное время.
Потом с больными глазами приехал Чкалов и долго рассказывал о своих трудностях с авиационной турбиной вообще и с расчетами турбинных лопаток в частности, а получив новенький, еще пахнущий канифолью и краской «Алдан», чуть не пустился в пляс.
Перед входом на этаж, где гнездились конструктора и ученые, стоял еще один пост охраны. Сержант, сидевший на посту, узнал Новикова, но порядок был один для всех. Поэтому предъявив пропуск и удостоверение, Кирилл дождался звонка охраны дежурному по режиму и, кивнув в ответ на: «Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности», – прошел через проходную.
Здесь уже не было той чинной тишины, как два года назад, когда единственным жителем этажа являлся мастер-оптик Наум Соломонович Гершевич. Химики, физики, материаловеды, оружейники и электронщики, заселившие весь третий и часть второго этажа, со свойственной молодости шумностью и непоседливостью занимались наукой, а попутно заводили знакомства и даже женились, благо что этот вопрос был продуман заранее, и хорошеньких лаборанток было даже с излишком.
Вот и сейчас парочка в белых халатах – молодой человек и стройная девушка с пышными светлыми волосами, спадавшими до пояса, – тащили куда-то инструментальный микроскоп, воркуя по дороге и совершенно не замечая ничего вокруг.
Несмотря на то что все работавшие в лабораториях имели звания и даже форму, здесь царил дух анархии и свободы и, как надеялся Новиков, ковались новые научные кадры для всей страны. Восприимчивые ко всему новому и необычному молодые ученые с удовольствием играли в «Что? Где? Когда?», а задачники ТРИЗ, выпущенные серией в пятьсот экземпляров, уже успели захватать до едва читаемого состояния.
Зайдя к Науму Соломоновичу, щеголявшему орденом «Знак Почета», Кирилл порадовался прогрессу, достигнутому в деле подготовки к производству коллиматорного прицела для автоматов, и полюбовался на опытный образец компактного монокуляра, который в перспективе должен стать частью снаряжения каждого бойца спецназа.
Его не вполне обычный заказ был уже готов, и Наум Соломонович с нескрываемой гордостью передал ему изящную коробочку из резной кости.
– Вот, то, за что вам не будет стыдно.
Посмотрев на изделие главы московского цеха ювелиров, Новиков выложил на стол конверт с заранее оговоренной суммой и, присовокупив две бутылки отличного коньяка, тепло распрощался с мастером.
Потом он традиционно зашел к химикам, проверить, как продвигается дело получения силиконов и материалов на их основе и синтеза нитрида бора, потом к оружейникам, которые уже могли похвастаться пистолетом-пулеметом Судаева, сделанным в формате булл-пап с секторным магазином, для экипажей боевых машин и служб тылового обеспечения, и нового ручного пулемета для сил специального назначения, с облегченным корпусом и дополнительно охлаждаемым стволом.
Но самой любимой была, конечно, лаборатория вычислительной техники. Самохвалов, Кисин, Гельфанд, Карапетян, Сурков и Кононов, у которых уже были и свои подчиненные, опытно-промышленная площадка, и даже строился целый завод, все равно продолжали работать вместе, генерируя новые идеи, не только обгонявшие свое время, но и зачастую лучше приспособленные к технологическому укладу 30-х годов, чем предложения Новикова.
Достаточно было один раз объяснить принцип вывода информации на экран, как через два месяца Женя Сурков уже выдал схемотехнику решения, и в производственной части лаборатории закипела работа.
– Привет, ребята. – Новиков кивнул сидящим за переговорным столом ученым. – Чем порадуете?
– Добрый день, Кирилл Андреевич. – Николай Самохвалов поднял руку, приветствуя шефа. – Соображаем, как лучше сделать память и ввод-вывод.
– А чего тут думать? – Новиков подошел к чертежной доске и начал рисовать блок-схему. – Вариантов немного. Пока будем использовать биаксы
[215], а позже, когда начнут делать полупроводниковые сборки и крупные модули, попробуем сделать на конденсаторах. – И видя недоумевающие взгляды сотрудников, пояснил: – Система опрашивает ячейку, и если конденсатор заряжен, снова заряжает его и рисует у себя единичку, а если нет, рисует нолик, и переходит к следующей ячейке. Но нужна высокая скорость опроса, так что до этого пока далеко.
