К осени группой Кирилла было заработано почти два миллиарда долларов, что резко повышало закупочные возможности Советской России и позволяло начать формировать будущий таран для удара по всей финансовой системе США. Золота в американских закромах в то время хранилось приблизительно на четырнадцать миллиардов долларов, и единовременный обмен даже одного миллиарда грозил серьезными финансовыми трудностями.
Кирилл уже не работал с мелкими дилерами, а полностью перешел на снабжение крупных поставщиков. Схему работы он наладил так, что никто, даже главари банд, не знал, откуда в тайниках берутся таблетки и куда деваются деньги, оставляемые в других тайниках.
Гарантией честности сделки как всегда была пуля, и пара дилеров, решивших кинуть партнеров, показательно скончались от острого отравления свинцом. Бутлегеры, которые после отмены сухого закона потеряли огромный рынок сбыта, приняли новый порядок без особого удовольствия, но в итоге Новикову удалось перехватить несколько крупных сбытовых сетей и переориентировать их на другой продукт.
А полиция и спецслужбы рыли землю, но найти источник наркотика, захлестнувшего Америку, никак не удавалось. Но даже в случае провала одной или нескольких цепей сбыта правительственные агенты получали лишь кучу дезинформации, которая вела к лабораториям гитлеровской Германии.
Осенью сорокового года Кирилл продал оптовым покупателям особо крупную партию «радуги» и объявил своим людям о завершении активной фазы операции. В Америке оставались агенты, которые будут поддерживать сеть, но основная группа уходила.
Вера, сжившаяся за время пребывания в Штатах с ролью жены, к удивлению Новикова, не грустила, а восприняла сообщение о возвращении домой с радостью.
Уходили тоже парами и разными маршрутами. Новиков с Верой сели сначала на круизный пароход до Неаполя, а оттуда пароходом Совторгфлота до Севастополя. А семнадцатого ноября Новиков с Верой уже подъезжали к Киевскому вокзалу столицы.
Грохот духового оркестра заставил их с Верой переглянуться, и в ответ на немой вопрос Новиков пожал плечами и, поправив шляпу перед зеркалом, распахнул двери купе.
Как оказалось, встречали команду московского «Динамо», которая выиграла чемпионат СССР по футболу.
С трудом протолкавшись через радостную толпу, Кирилл и Вера наконец увидели встречавших их офицеров корпуса. Сдержанно обменявшись рукопожатиями, они споро загрузили в багажник несколько чемоданов с подарками и поехали в Дубну.
– Сын. Три двести, – коротко отчитался Алексей Иванович Готовцев, предвосхищая вопрос Новикова. – Сейчас на прогулке, но к нашему приезду будут дома.
– Дома где? – уточнил Новиков.
– Так переехали уже все, Кирилл Андреевич. – Начальник штаба улыбнулся. – Такой город. Народ на полном серьезе предлагает его переименовать в Мечту.
– Охранный периметр не смущает? – хмыкнула Вера.
– Так не построили еще коммунизм, Вера Николаевна. – Готовцев развел руками. – И даже если построим в нашей стране, то пока на всей Земле коммунизма не будет, секреты нужно будет защищать. Кстати, звонили из Центрального аппарата. Товарищ Берия просил вас завтра быть у него на Лубянке.
– Понял. – Новиков кивнул. – Кстати, сегодня вечером я жду вас у себя. Будем отмечать конец командировки.
– Съездили удачно? – нейтрально поинтересовался Готовцев.
– Более чем, Алексей Иваныч. Более чем. – Кирилл широко улыбнулся, а Вера, которая помогала грузить деньги в буквальном смысле лопатой, фыркнула.
Через два часа неспешной езды машина остановилась у контрольно-пропускного пункта, и после проверки документов продолжила путь. Строительная техника все еще работала, но центр города был практически закончен. Главная улица – Ленина и проспект Строителей Коммунизма, пересекаясь, образовывали площадь, на которой стоял огромный дворец культуры, городская администрация, дом кино с тремя кинозалами и стоявший боком к площади НИИ-6, куда собрали инженеров – ракетчиков, танкистов и несколько мелких лабораторий, типа майрановской лаборатории биохимии.
– Красиво как. – Вера так прижалась к стеклу, что чуть не выдавила его своим тренированным телом.
– Вера, сейчас приедешь к себе, переоденешься и гуляй хоть до рассвета, – урезонил ее Новиков. – Но чтобы вечером у нас. – Он внимательно посмотрел ей в глаза, и та вдруг сникла, словно нашкодивший щенок.
– Ясно, товарищ комкор.
Проехав совсем немного, машина свернула во двор высокого девятиэтажного дома с башенками и колоннами. Во дворе бегали и играли дети, а на лавочках сидели старушки с таким видом, словно их перебазировали сюда вместе со скамейками.
Лифт поднял их на самый верх, на этаж. Новиков остановился возле тяжелой даже на вид двери и осторожно коснулся дверного звонка.
Через некоторое время замок щелкнул, и Надя, увидев на пороге Кирилла, просто взяла его за руку и, не говоря ни слова, повела за собой.
В небольшой комнате с окнами во двор стояла кроватка, и Надя чуть сдвинула рукой одеяло, чтобы муж увидел крошечного человечка, который, прикрыв глазки, тихо сопел, пуская во сне пузыри.
– Ну привет, малыш. – Кирилл, не замечая, что плачет, осторожно коснулся щеки сына и, едва касаясь, провел по головке, приглаживая встопорщенные светлые волосы.
Позже, когда они наконец нацеловались и наобнимались, Надя усадила Кирилла за стол и начала кормить мужа, рассказывая, что произошло за это время. Оказалось, что из роддома ее вез целый кортеж, а забирать ребенка, не сговариваясь, приехали Буденный и Лаврентий Павлович Берия. Он же и подарил очень удобную детскую коляску, а колыбель сделали в мастерских третьего рембата. Всю мебель сделали они же, а холодильник прислал сам Молотов.
Потом, когда Новиков поел, Надя повела его смотреть квартиру. Восемь просторных комнат, среди которых была даже комната прислуги, довольно приличных размеров кабинет, выходивший окнами на проспект, и ванная комната с большой чугунной лоханью и новенькой стиральной машиной.
Быстро приведя себя в порядок, Кирилл переоделся в форму и отправился ревизовать свое немалое хозяйство. Адъютант уже ждал внизу с толстенной папкой приказов, ждущих подписи Новикова, и как только машина тронулась, сразу же начал докладывать по текущей ситуации.
Основная часть жилых корпусов уже была построена, и старые казармы в Монино переданы другим воинским частям, а подразделения корпуса переселялись в Дубну. Сейчас ударными темпами возводились казармы третьей очереди и еще один квартал домов командирского состава. Население города перевалило за восемьдесят тысяч человек и быстро росло.
Сам город был рассчитан на сто пятьдесят тысяч и, учитывая, что крупных заводов и фабрик на его территории не предполагалось, был спланирован довольно компактно. Небольшие комбинаты были размещены поближе к жилым массивам и ориентировались на занятость женской части семей военнослужащих. Две швейные фабрики обеспечивали потребности корпуса в специальном снаряжении, а опытные цеха готовили технику для серийного производства.
