— Какую кашу? — не поняла Юля, сосредоточенно глядя на дорогу и стараясь аккуратно объезжать выбоины в асфальте, на который они уже свернули с проселка.
— Пока я тебя ждала, я слышала, как жена Василия Васильевича предлагает кому-то поесть пшенной каши с тыквой. Она была на улице и кричала кому-то, кто находился в доме. Громко, поэтому я и услышала. Я решила, что она с ним разговаривает, но его же там не могло быть, раз мы его у магазина встретили. Тогда с кем?
— Может, к ним дети приехали или внуки? Я не знаю. — Юля пожала плечами. — Или она не в дом кричала, а через забор, обращаясь к Николаю Дмитриевичу.
— Нет, я же ее через штакетник видела, она стояла лицом к дому. Забор Николая Дмитриевича располагается в иной стороне, — настаивала Вероника.
Юлия посмотрела на нее с некоторым недоумением.
— Да какая разница, кого Светлана Капитоновна хотела накормить кашей?
— Наверное, никакой, — покладисто согласилась Вероника. — Просто интересно. Я не люблю, когда чего-то не понимаю.
Время в городе пролетело незаметно, Вероника с интересом ознакомилась с устройством обычного районного рынка, места шумного, по причине воскресного дня, многолюдного, гомонящего на разные голоса. Звуки сливались в какофонию, от запахов парного мяса и свежей рыбы кружилась голова, от прилавка со специями тут же захотелось чихать, в маленьком отдельчике РАЙПО одуряюще пахло горячим ржаным хлебом. У прилавка, где торговали сгущенкой местного производства, Вероника застыла, как конь, учуявший приближение молодой кобылки.
— Юлия, мы можем здесь совершить покупку? — умоляюще спросила она, схватив свою новую подругу за руку. — Я очень люблю вот это молоко. Оно здесь такое вкусное!
— Мы можем купить все, что ты хочешь, — засмеялась молодая женщина. — У тебя есть российские деньги или тебе дать?
— Конечно, есть! — обиделась девушка. — Мой папа, он есть очень состоятельный господин. Он много работает, это правда, и, конечно, не входит в список Форбс, но мы можем себе позволить сгустилку. Так правильно?
— Сгущенку, — поправила Юлия. — Если тебе нужен мой совет, то покупай не молоко, оно и в деревенском магазине есть, я видела, а сгущенные сливки, а также какао. Это действительно очень вкусно.
Вероника купила и сливки, и какао, и молоко. И еще белый мягкий батон, от которого отломила горбушку и тут же, не дожидаясь возвращения домой, начала обмакивать ее во вскрытую баночку сгущенки. Откусила, зажмурилась от удовольствия. Тягучая белая капля начала пробираться по подбородку. Вероника высунула длинный розовый язык и слизнула ее.
— Вкусно! Хочешь?
— А давай! — В Юлию словно вселился чертенок. Она поставила сумки с купленными продуктами прямо на бетонный пол, зажав их ногами, чтобы не украли вместе с кошельком, тоже отломила кусок мягкой булки, повертела внутри пластиковой баночки, ловко отправила в рот, не пролив ни капли.
— Вот как надо! Эх ты, иностранка.
Купленные продукты она сложила в сумку-холодильник, чтобы не испортились на жаре, после чего они действительно сходили в кино, посмотрев американский фильм «Опасная игра Слоун» с прекрасной Джессикой Честейн в главной роли, а затем, гулять так гулять, еще и в небольшое уютное кафе, где заказали по шарику сливочного, фисташкового и шоколадного мороженого каждой. Обратно в Сазоново, вполне довольные жизнью и друг другом, они вернулись, когда часы показывали начало шестого. Впрочем, предупрежденная по телефону Джемма не волновалась за дочь, а за Юлию и вовсе волноваться было некому.
— Довезти тебя до дома? — спросила Юлия, подъехав к собственным воротам.
— Нет, там же все равно шлагбаум, а ключи от него дома. — Вероника отстегнула ремень и повернулась к новой подруге. — Давай я помогу тебе затащить пакеты в дом, а потом пойду себе потихоньку. Надо же и маму покормить сгущенкой!
— У тебя классная мама, — улыбнулась Юлия и вылезла из машины, чтобы открыть ворота.
Вероника тоже вышла на улицу, попрыгала, разгоняя кровь в ногах.
— Вернулись? — спросила из-за забора Ирина Сергеевна. Ее пергидрольные кудряшки были повязаны синтетической косынкой яркого кислотно-оранжевого цвета, аж глаза резало. — Моего мужика не видели?
— Игоря Петровича? — зачем-то уточнила Юля, хотя у соседки не могло быть никакого другого мужа.
— Так кого ж еще? Как вы уехали, так сказал, что на рыбалку пойдет. И нету уж который час, хотя какая рыбалка в самый-то зной? Газон не кошен, картошка не окучена, завтра на работу опять уедет — и поминай, как звали. Так нет, даже глаз домой не кажет. Я уж и на реку бегала, так нет его там, паразитины! Так не видали?
Вероника и Юля заверили, что не видали, и были милостиво отпущены Ириной Сергеевной, хотя и не без внутреннего недовольства.
День сменился вечером, который лениво катился своим чередом. Вероника успела рассказать матери про свою поездку в город, поделиться впечатлениями от фильма, почитать книгу, поговорить по скайпу с отцом и вволю наплаваться в реке, вода в которой за последние дни стала еще теплее. Мама приготовила ужин — овощи на гриле, которые они ели, обмакивая в специальный соус с итальянскими травами, пили красное сухое вино, побросав в бокалы льда. Вероника любовалась матерью, как привыкла любоваться с самого детства. Они были очень разные — мать и дочь, и все-таки чем-то неуловимо похожи. Девушка любила, когда знакомые и не очень люди подмечали это сходство.
— Мама, а расскажи, как ты здесь жила, — вдруг попросила Вероника.
— Где здесь?
— В России. Ты же говорила, что выросла в деревне. Я всегда представляла себе эту картину как часть итальянского пейзажа или английского. Когда я год училась в Англии, то просто обожала атмосферу английских деревушек. Она действительно такая, как показывают в добротных английских детективах, и я всегда почему-то рисовала в этой атмосфере тебя, твою улыбку, твой смех. И только сейчас понимаю, насколько в России все по-другому. Если честно, я не представляю тебя среди этих людей, живущих в домах с туалетами чуть ли не на улице, без воды и минимальных удобств. Ты слишком, — она замялась, подыскивая нужное слово, — слишком принцесса для этого.
— Не принцесса, нет, королевна, — пробормотала Джемма и, видя недоумение дочери, пояснила: — Это присказка такая из очень старого кино, снятого в Советском Союзе, когда я еще и на свет-то не появилась. А вообще, Ниточка, надо бы мне показать тебе фильмы моего детства. Они очень хорошие, хотя, наверное, тебе покажутся немного странными.
— Мам, нет, ну правда, как ты здесь жила? Если ты королевна?
— Королевной меня сделал твой отец, а до этого я была простой деревенской девчонкой, попавшей из такой вот деревни, как Сазоново, в большую, чужую, не очень добрую к приезжим Москву. Тогда я этого не понимала, потому что была влюблена. Да-да, у меня была первая любовь, юношеская, очень светлая, и, как все светлое, она кончилась грязью и предательством. Я тогда чуть не умерла от горя, потому что мне казалось, что вся моя жизнь рухнула, близкие люди оказались мерзавцами. Мне казалось, что я никогда никому не смогу снова поверить, но мне встретился твой отец, и все стало хорошо, как в сказке. Про королевича и королевишну. А в детстве… Я была простой деревенской девчонкой… Бегала босая, потому что все тут тогда так ходили. Пила коровье молоко, ела кашу и картошку, а не креветки с рукколой. И моря я никогда не видела. Когда Джованни впервые привез меня в Портофино, я целый час смотрела на море как завороженная. А потом еще долго ходила к нему, как на свидание. Гладила, разговаривала с ним. Да что море, для меня мороженое было редким лакомством! У моих… у моей семьи никогда не было лишних денег, поэтому мороженое мне покупалось раз в месяц, не чаще. Такое простое советское мороженое в вафельном стаканчике. Я, кстати, его не любила. Все мечтала об эскимо на деревянной палочке, но его в наше сельпо не завозили.
