Кавалер Сандерсон запрокинул лицо к небу. Тучи разошлись, и ему показалось: да, купол. Медный купол в далекой вышине.
Удар. Боль. Тьма.
Я смогу! Смогу!
Удар. Боль. Тьма...
— Тише, малыш, тише. Все закончилось. Ты жив, я с тобой. Спи, поправляйся, все будет хорошо. Вон ты какой большой, сильный...
Он шептал это вслух, качая в Натху позитив, гася очаги нервного возбуждения, сглаживая и ослабляя ужас воспоминаний. Явилась свирель, на мальчика пролилась светлая мелодия.
Треск разрядов. Вопль ярости. Шипение кобры.
— Артур! Прекрати! Прекрати, я сказала!
— Вот что бывает, когда джинн разгуливает без амулета.
Рядом с Гюнтером стоял Кейрин-хан. Один, без охраны. Он бросил быстрый взгляд на бойцов — и сразу потерял к ним интерес. На лице хана, когда он смотрел на бесчувственного Натху, читалось что-то напоминающее сочувствие. Вероятно, так смотрят на полезный, чуточку подпорченный инструмент.
— Ты слишком молод, колдун. Тебе еще многому предстоит научиться. Волшебство волшебством, но в вопросах власти ты дитя. — Хан говорил так, словно они сидели в креслах за бокалом вина, а не стояли во дворе, где шел бой. — И смени облик, твои рога меня не пугают. Ладно, не трудись, успеется.
Торопясь, Гюнтер разорвал контакт с сыном. Натху сейчас требовался позитив, а какой тут позитив?!
— Имей ты амулет, ты бы уберег своего джинна. А колдунья остановила бы своего. Смотри внимательно, колдун.
Артур ринулся в очередную атаку. Доктор Ван Фрассен поднесла к губам флейту. Но флейта Кейрин-хана успела раньше.
Резкий свист: пронзительный, хрипловатый. Джинн мотнул головой, как от пощечины, отступил на пару шагов. Огонь Артура разгорелся сильней, выдавая гнев. Хан нахмурился — он не терпел даже тени неповиновения.
Два свистка.
Артур дернулся, как если бы пропустил удар врага. Руки его обвисли двумя плетями, Артур стал похож на паралитика — и действительно пропустил удар. Острия трезубца глубоко вошли в левое бедро джинна. Артур вскрикнул, упал, зажал рану обеими ладонями. Пламя его быстро угасало. Горакша-натх, кажется, был скорее удивлен, чем обрадован. Брамайн отступил, даже не пытаясь добить противника. Кобра вернулась на талию хозяина, с трезубца срывались огненные капли. Они падали на нанобетон двора, расплывались бурыми кляксами. Точно такие же капли текли из-под ладоней Артура. Их становилось все больше. Вскоре у Артурова бедра уже горел маленький костерок.
— Jaya Hanuman, — прохрипел гуру, — gyaana guna saagara... [12]
Всхлипнув, доктор Ван Фрассен со всех ног бросилась к раненому джинну.
— Врача! — надрываясь, закричал Гюнтер. — Есть тут у вас врач?!
«Есть, — услышал он ответ Регины. Мысленный посыл дрожал, срывался, захлебывался, словно голос рыдающей женщины. — Врач уже спешит к нам».
— А ведь этого можно было избежать. Помни, колдун: три дня.
Кейрин-хан уже шагал прочь, ко входу в здание. Никто не пал на колени, не простерся ниц, но хан отнесся к такому вопиющему нарушению этикета с царственным равнодушием. «Повинуйся в главном, — говорила его спина, прямая как древко копья. — И я милостиво закрою глаза на пустяки. Три дня, колдун. Первый прошел скверно, поторопись!»
Фонтан чихнул. В чашу пролилась струйка ржавой воды.
III. Ларгитас
«Что бы я делал, будь я директором антического центра?»
Сейчас Тиран знал, что бы он делал. Он бы из-под земли достал антиса, который согласился бы пройти в Саркофаг. Если Регина Ван Фрассен до сих пор жива... Нет, не так! Даже если она тридцать раз мертва, но в Саркофаге сохранились подтверждения ее смерти, обстоятельства, не имеющие прямого отношения к адъюнкт-генералу Яну Бреслау, — информация, добытая антисом, послужила бы Тирану защитой от Скорпиона. Начальство, разумеется, запретило бы делиться такими секретами с сякконским палачом, но сегодня Тиран почему-то с меньшим уважением относился к запретам начальства, чем вчера.
— Да! Что? Бреслау на связи...
— Включите конфидент-поле, — велел генерал Ван Цвольф.
Тирану померещилось, что он ходит по кругу — во всех смыслах. Повторяясь в точности до первых двух реплик, ситуация грозила превратиться в кошмар. Коснувшись сенсора, он окутался голубоватым коконом.
— Активируйте рамку гиперсвязи, — официальным тоном продолжил Ван Цвольф.
Дождавшись, когда перед Тираном загорится рамка, пока еще пустая, он продолжил:
— Адъюнкт-генерал Бреслау, с вами будет разговаривать имперский наместник Флаций. Рекомендую осознать всю ответственность, которая ложится на вас в связи с этими переговорами.
И уже обычным голосом:
— Держитесь, Бреслау. Не хотел бы я оказаться на вашем месте... Имейте в виду, я останусь на связи. Вы будете видеть меня в сфере и слышать все, что я скажу. Для наместника меня не существует. Разговор ведется с глазу на глаз. Поэтому вы на меня не реагируете. В известном смысле для вас меня тоже не существует. Если я что-то подсказываю, повторяйте это наместнику. Если приказываю, исполняйте в точности, словом или делом. Вы меня поняли?
Хорошенькое дело — «не существует», охнул Тиран. Диктатор-невидимка!
— Так точно, понял!
— Не паясничайте, ситуация не просто серьезная. Ситуация чрезвычайная. Все, включаю связь...
В рамке гипера объявился давешний старик. Лицо заполнило рамку целиком, ястребиный нос, казалось, высунулся наружу. Раздулись ноздри, дрогнули сухие бескровные губы:
— Генерал...
Флаций кивнул. Верней, сделал легкое, почти незаметное движение головой, означающее кивок. Он так приветствует, догадался Тиран. Он повысил меня в звании до полного генерала. Он ничего не делает просто так.
— Наместник...
Ответный кивок был лишь на крохотную долю ниже, чем у Флация. На долю? Нет, на разницу в званиях. С поправкой на коэффициент самоуважения Ларгитаса, флагмана технического прогресса Ойкумены. В этих делах, ниже чином или выше, Ян Бреслау мог поспорить со всеми маршалами галактики.
— Мы внимательно изучили присланную вами запись, генерал. Она убедительна. Она достоверна. Ваш гнев выглядит искренним, ваши слова звучат честно.
— Но? — предположил Тиран.
— Но этого мало. Мы хотим побеседовать с вами лично.
Выдержав паузу, старик уточнил:
— Я хочу. Я, Тит Флаций.
— Бывший представитель Великой Помпилии в Совете Лиги? — не удержался Тиран.
Безмолвный Ван Цвольф, плавая в голосфере, сделал большие глаза. Но Бреслау знал, что делает и что говорит. Годы общения с экспертами, где каждый второй был натуральным психопатом, отточили коммуникабельность Тирана до бритвенной остроты. Если ты подставляешься, важно, чтобы тебе ответили заранее намеченной шпилькой. Это укрепляет доверие и рождает симпатию.
