— Нет, погодите...
— При чем здесь это?!
* * *
Ночь висела над побережьем Йала-Маку. Спали курортники в отелях и бунгало. Спал обслуживающий персонал. Спали извозчики в аэроколымагах. Спали диспетчеры космопортов, вернувшись с дежурства. Спали антисы в доме Лусэро Шанвури.
Спала Ойкумена в черной искрящейся колыбели.
— Знаешь, мама, — затянул карлик вполголоса, — что-то стали жать ботинки!
Он пел еле слышно, ломким дребезжащим тенорком, стараясь никого не разбудить. Впрочем, даже захоти Папа Лусэро петь погромче, у него это вряд ли бы получилось.
— Очень сильно, мама, стали жать ботинки! Ковыляю, спотыкаюсь...
— Как придурок, заикаюсь, — подхватил Тумидус. Музыкальный слух у него отсутствовал чуть больше, чем полностью. Зато мимика и жестикуляция оказались на высоте. — А ведь был вчера...
— А ведь был вчера...
И хором:
— А ведь был вчера хорош, как на картинке!
Да, согласилась ночь. Да, были.
— Вот клянусь, еще вчера хорош был, мама!
Глава девятая
Вальс на троих, или Я быстро расту
I. Ларгитас
— Он отказался, — произнес Фрейрен. — Понимаете?
Гигант со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Знал, что это моя личная просьба. Знал! И отказался.
— Кто? — спросила Линда.
Она впервые видела Зигмунда Фрейрена, шишку из числа главных шишек Т-безопасности, в таком бешенстве. Увиденное ее пугало. Разговор шел по закрытому каналу, под защитой конфидент-поля, и все равно казалось: вот-вот гигант выскочит из голографической сферы, вцепится комиссару Рюйсдал в горло, желая сорвать зло, а на ком, без разницы.
— Кто? И вы спрашиваете кто?!
— Да, я спрашиваю.
— Клод Лешуа, вот кто!
«Я пошлю в космопорт опытного телепасса, — вспомнила Линда слова Фрейрена. — Клод Лешуа? Да, он подойдет. Телепат пассивный — вот кто нам нужен. Телепасс войдет в разум Бреслау так, что объект не почувствует воздействия. Телепасс быстро найдет интересующие нас сведения и выйдет, оставшись незамеченным».
— Он не хочет сканировать Бреслау?
— Целку он корчит, вот что!
Такую грубость от Фрейрена она слышала впервые.
— Говорит, что не подписывается на действия, вступающие в конфликт с законом. Требует письменное обращение с подробным перечнем его предполагаемых действий. Законных, прошу отметить, действий!
Бегемот ревел, разевая пасть-чемодан. Сфера ходила ходуном, как кисель во время землетрясения. На всякий случай Линда прикрутила звук.
— На обращении должен стоять гриф службы и моя подпись. И да, Клод не гарантирует, что даже в этом случае он согласится. Каково, а?!
Линда пожала плечами:
— Обратитесь к другому телепассу.
— Вы самая умная, комиссар? Самая умная, да?! Я сделал это в первую же минуту после отказа Лешуа. Другой, третий, тридцать третий! Никто не соглашается, никто! Мы думали, Т-безопасность — мать каждому менталу Ларгитаса. Мать! Мы вытирали им сопли, кормили с ложечки, купировали инициации. Оказалось, мы — мачеха. Чужая тетка с дурацкими капризами!
— Никто, говорите?
— Это забастовка. Это натуральная забастовка! Знаете, что сказал мне Клод, когда я связался с ним во второй раз? «Ян Бреслау, — сказал он, — курировал мальчика на Ларгитасе...»
— Мальчика?
— Натху Сандерсона! «Если так, — сказал чертов Клод, — Бреслау сейчас носом землю роет в поисках парня. Он роет, и мы не станем ему мешать. Если мальчик — один из нас, тем более. Извините, господин Фрейрен, палки в колеса не по моей части. Не звоните мне больше, пожалуйста».
Кулак размером с баскетбольный мяч погрозил невидимому Клоду Лешуа:
— Гуманист, чтоб ты сдох! Моралист!
— У меня есть решение, — вмешалась Линда.
— Какое?
— Не звоните больше Клоду. Позвоните мне.
— Издеваетесь?
— И в мыслях не держала. — В устах Линды Рюйсдал это прозвучало комично. — Позвоните мне или считайте, что уже позвонили. Дважды набирать мой номер нецелесообразно.
— Я вас слушаю.
Фрейрен внезапно успокоился.
Его эго ущемлено, отметила Линда. Его унизил отказ телепассов. Он унижен дважды: у Т-безопасности отняли законную добычу, сулившую колоссальные дивиденды. Осторожно, подруга. Сейчас Фрейрен опасен, а значит, не вполне конструктивен.
— Докладываю: полет господина Бреслау на Китту откладывается...
— Что значит — откладывается?!
— Точнее, задерживается на неопределенное время.
— Конкретизируйте!
— Может, завтра. Может, через неделю. Может, сегодня вечером, чартерным рейсом. Такая конкретика вас устроит? Согласовываются нюансы и сроки. В данный момент Бреслау находится здесь, в карантинной зоне, в своем уютном кабинете. Это значит: под моей защитой — и под моим контролем. Я уверена, что со стороны Бреслау имело место должностное преступление: сокрытие антиса с ментальными способностями. Я готова нарушить протокол и принудительно снять с господина Бреслау все необходимые ментограммы. Корчить целку, как вы изволили выразиться, не мой метод. Я взрослая женщина и даю по своему усмотрению. Фактически...
— Продолжайте.
— Фактически я предлагаю вам вернуться к моему первому плану. К тому, который вы мне так благоразумно запретили.
От мелкой шпильки она не смогла удержаться.
— Если вы добудете доказательства, — задумчиво пробормотал Фрейрен, шпильку он пропустил мимо ушей, — преступлений адъюнкт-генерала службы научной разведки...
— Я задним числом оправдаю свои действия. А заодно выведу научразов на чистую воду. Кстати, вы при таком раскладе выходите сухим из воды. Личная инициатива комиссара Рюйсдал, не более.
Гигант нахмурился:
— Считаете меня трусом? Чиновным прыщом?! Нет, комиссар. Что бы вы ни сделали, вы делаете с моего ведома и по моему распоряжению. Уяснили?
— Целиком и полностью. Спасибо, Зигмунд.
* * *
— Комиссар! Дорогая моя комиссар Рюйсдал!
Если Фрейрена Линда никогда не видела в таком бешенстве, то Тирана она никогда не видела в таком возбуждении. Обычно спокойный, уравновешенный, весь — ирония и скепсис, Ян Бреслау сейчас излучал ярче сверхновой. Это же радость, с изумлением поняла Линда, распробовав возбуждение на вкус. Это натуральная, чистейшая, как спирт, радость!
