— Дайте я вас расцелую, душечка!
Налетел, сдавил в объятиях. Закружил Линду по коридору в какой-то нелепой, клоунской пародии на вальс. Он оказался сильнее, чем можно было судить по его внешности. Мало кто сумел бы вальсировать с партнершей комиссарских габаритов. Еще меньше людей выглядели бы при этом элегантно.
— Ну, расцелуйте, — согласилась Линда. — Лишь бы на здоровье.
Губы Тирана ткнулись ей в щеку.
Пора, сказала себе комиссар. Самое время. Он ничего не заметит. Он и так ничего не заметит, а иначе я не комиссар Т-безопасности. Вальс? Будет вам вальс, господин Бреслау.
Раз-два-три. Раз-два-три.
— Три четверти, — сказали у Линды за спиной, дальше по коридору, еще недавно пустынному. — Удачный ритм для взлома. Здравствуйте, Бреслау-сан. Вы в курсе, что ваша партнерша шарит у вас в мозгах?
Реакция Тирана оказалась на высоте. Линда опомниться не успела, как Ян Бреслау оттолкнул ее к стене, прикрыл собой — и выставил вперед лучевик, который каким-то чудом прыгнул ему в руку. Говоря по правде, Тирана не хватало, чтобы прикрыть комиссара Рюйсдал как следует, но Линда оценила его поступок по достоинству.
— Вы, — прохрипел Тиран. — Что вам нужно?
Плоское лицо. Высокие скулы. Узкие глаза без двойного века. Черные волосы. Тонкие губы. Уши с маленькими аккуратными мочками.
— Вы пришли за мной?
Три кимоно, одно поверх другого. Верхнее — бордовое, с матовым узором. Штаны заправлены в наголенники. Пояс завязан на спине. Накидка схвачена на груди шелковым шнуром. Над сердцем — знак: золотой скорпион в черном круге.
— Она здесь ни при чем!
«Он знает, что не сможет выстрелить, — поняла Линда по дрожи Тирановой руки. — Не сможет, если Скорпион этого не захочет. Знает и все равно угрожает Скорпиону оружием. Почему? Потому что я здесь? Кто здесь, черт возьми, телохранитель?!»
Стыд обжег комиссара свистящей плетью. Не взламывай Линда разум Бреслау, не копайся в закоулках чужой памяти, разыскивая подтверждения ментальных способностей злополучного Натху Сандерсона, не будь она целиком поглощена этой процедурой, мало свойственной для эмпата ее квалификации, — она почуяла бы приближение Скорпиона раньше, чем тот заговорил с ней. Сам факт устной речи был пощечиной, распиской в служебном несоответствии.
— Давайте говорить вслух, — предупредил Скорпион. Не двигаясь с места, он все время опережал Линду на шаг. — Это будет знаком нашего уважения к Бреслау-сан. Кстати, что вы хотели найти в его разуме? Что, Линда-сан? Это, случайно, не касается вашей подруги Регины Ван Фрассен? Если да, мы можем стать союзниками.
— Мы знакомы? — спросила Линда. — Кстати, моя подруга мертва.
Одновременно с ее вопросом Тиран утратил способность двигаться и дар речи. За чем бы ни пришел Скорпион, за кем бы он ни пришел — комиссар Рюйсдал не собиралась упускать добычу.
Есть волчицы с мертвой хваткой. В природе это удел скорее бульдогов, но природа менталов, в особенности женщин, — дело особое.
* * *
Дура! Идиотка!
Стоя столбом, не в силах пошевелиться, Тиран мысленно крыл комиссара Рюйсдал на все корки. Он надеялся, что хоть мысли-то она услышит, если уж по морде дать нельзя. Жалкая месть, но другой ему не оставили.
«Вы в курсе, что ваша партнерша шарит у вас в мозгах?»
Состояние вынужденной каталепсии было знакомо Тирану не понаслышке. Несколькими днями раньше комиссар уже успела дать жертве — тому, кого подрядилась защищать, — прочувствовать свою власть. Тогда, во дворе, лишь приказ о домашнем аресте, спущенный охране, спас Тирана от похищения. Он надеялся, что с тех пор Линда поумнела, утратила большую долю опрометчивости, — ошибся, да.
И надо же, как назло — именно сейчас!
Перед тем как вылететь в коридор и закружить комиссара в вальсе, Ян Бреслау имел сеанс связи с генералом Бхимасеной. Карты легли на стол: два козырных туза, два беглых антиса, сопровождавших Натху в космических тьмутараканях. Туз пик: Гюнтер Сандерсон. Туз червей: Вьяса Горакша-натх. «Вы признаетесь, — спросил Тиран, — что ваш гуру принимал участие в налете на бункер?» Не зовите его так, ответил Бхимасена. «Кого? Как?!» Не зовите его гуру, уточнил генерал. Между ним и вами нет отношений ученика и учителя. В остальном — нет, не признаю. Анимация — не доказательство, ее в суд не представишь. Горакша-натх давно стремился стать антисом. Он был неординарным человеком... «Был?!» Не ловите меня на слове, огрызнулся генерал. Был, есть... Стремился — и вот стал. «Каким путем? Вашим, эзотерическим? Нашим, технологическим?!» Генерал пожал плечами: неизвестно. Стал антисом — и, естественно, последовал за Натху, аватарой брамайнского божества. Кстати, коллега, вы смотрели опции настроек?
«Какие опции?»
Значит, не смотрели, подытожил Бхимасена. Зря, коллега. Иначе вы бы уже знали, что наши парни — черт возьми, он так и сказал: «наши парни»! — полноценные антисы, а не просто члены колланта. Характеристики спектра и интенсивности линий это подтверждают.
Ларгитасский антис, подумал Тиран. Полноценный, целиком и полностью ларгитасский по праву рождения — Гюнтер Сандерсон. Живой, мотающийся где-то в космосе, рядом с сыном. С этим козырем можно идти к Ван Цвольфу. Идти? Бежать! Поражение оборачивалось победой. Судя по выражению лица Бхимасены, он думал о том же, только на месте кавалера Сандерсона в мыслях генерала фигурировал гулящий йогин. С этим козырем можно было идти к махарадже.
Идти? Бежать сломя голову!
Великая цель достигнута, пробормотал Бхимасена. Вряд ли он разговаривал с Тираном; вряд ли вообще сознавал, где находится. Достигнута! Получите слепок, анимацию, подтверждения очевидцев! Спрашиваете, почему он не вернулся? Не поделился секретом со своими духовными братьями? Со всей расой Брамайн?! Думайте сами, это не ко мне. Может, он считает вас недостойными? Не готовыми? Испытывает вас?! Мало ли, эти йогины так сложно устроены...
Генерал опомнился, замолчал.
«Да, — улыбнулся ему Тиран. — Они устроены сложно, а мы с вами простые, как молоток. Что нам теперь надо, а? Заполучить наших антисов обратно. Любой ценой, кровь из носу. Нам обоим, не правда ли? Жаль, что мы не связались раньше. Мы могли бы избежать многих жертв и ошибок...»
Да, кивнул Бхимасена. Жаль.
На этой высокой ноте их беседу и прервал другой сеанс гиперсвязи, после которого Тиран сперва кинулся танцевать вальс, а потом застыл соляным столбом.
* * *
Скорпион улыбнулся:
— Да, Линда-сан, мы знакомы. Вы меня, скорее всего, не помните...
Еще одна пощечина. Сказать менталу, что он чего-то не помнит? Готовая к бою, Линда чуть не сорвалась, как стрела с тетивы, но Скорпион выставил вперед воображаемые руки — жестом демонстративного миролюбия. На ладонях, прорисованных до последней черточки, так, как это делалось на сякконских средневековых гравюрах, лежал подарок — энграмма, воспоминание более чем тридцатилетней давности.
