Но взамен этого я лично займусь овладением Бхагавапуром от имени вашего превосходительства. Я воспользуюсь смущением, вызванным смертью Коркорана, и объявлю о немедленном прибытии английских войск. Я знаю этот народ. Если только Коркоран будет убит, никто не осмелится сопротивляться и все его намерения исчезнут вместе с ним. Что касается вдовы и наследника престола, они будут, как выражаются французы, экспроприированы ради общественной пользы.
Смею надеяться, что со следующей почтой вы получите в Калькутте добрые вести от вашего верного и бесконечно преданного слуги,
Георга Вильяма Дублефас, он же для других Сципион Рускерт.
P. S. Полагаю, что ваше превосходительство не будете изумлены тем, что я вынужден был довести до одного миллиона рупий кредит, который вашему превосходительству благоугодно было открыть мне в банкирской конторе «Смит, Гендерсон и К°» в Бомбее. Вашему превосходительству известно, что расследования, которыми я занялся, требуют громадных денежных затрат и что из всех известных товаров самым ценным в смысле оплаты товаром является измена, хотя этот товар можно приобрести везде и всегда. Помимо почтенного господина Бабера с его товарищами я вынужден был купить совесть около тридцати местных индусов, и хотя эта совесть не так высока ценностью, как совесть г. г. членов Нижней Палаты, но все же тариф на нее очень высок. Впрочем, сокровища Голькара, которыми пока крайне незначительно воспользовался так называемый магараджа, вполне пополнят все расходы правительства Ее Величества Королевы.
Весьма возможно — но это только предположение, подвергаемое мною на благоусмотрение вашего превосходительства, — что правительство Ее Величества Королевы может быть избавлено от обязанности выполнить все свои обещания, данные Баберу, так как весьма вероятно, что застигнутый врасплох Коркоран, защищаясь отчаянно, убьет нескольких человек и, быть может, самого Бабера, или что народ, возмущенный убийством своего возлюбленного государя, возьмется за оружие и истребит убийц, в особенности в том случае, если жена Коркорана останется в живых и, понятное дело, захочет отмстить за убийство мужа. В таком случае экономия в расходе значительно увеличится, так как никто из этих негодяев не будет требовать своей доли в добыче, и английское правительство потеряет только двадцать тысяч рупий, издержанных как неизбежный задаток по условию, заключенному с этими негодяями. Может даже случиться, что Сита, не зная о моих сношениях с Бабером и его друзьями, недоверчиво относясь к министрам покойного супруга, поручит мне отмщение за его убийство.
В этом случае я буду вынужден с полной энергией преследовать убийц и, конечно, не пощажу никого из них. Чем долее я это обдумываю, тем более это последнее заключение кажется мне самым желательным и наиболее вероятным.
P.P.S. В тот момент, когда я оканчивал этот слишком длинный рапорт, послышался громадный шум на улицах Бхагавапура и я посмотрел в окно, желая узнать причину шума. Я даже опасался, что Бабер в порыве излишнего усердия уже приступил к атаке, но, по счастью, я заблуждался. Оказалось, что весь народ поднимал руки к небу и восклицал, точно видя какое-то диковинное животное. Я посмотрел вверх и увидел аэростат чрезвычайно странной формы, медленно спускавшийся в парк магараджи. Аэростат бросил якорь. Я слишком далеко стоял, чтобы быть в состоянии видеть опустившийся аэростат, но видел, как по улицам народ, падая на колени и преклоняясь к земле, кричал, что это ослепительно блестящий Индра, бог огня, явившийся посетить Вишну, воплотившегося в Бхагавапуре в тело Коркорана. Я сейчас пойду разузнать, что это за аэростат, разыгрывающий роль Индры. Наверное, это новая штука, устроенная для большого усиления славы магараджи.
VII. О том, как Ивес Кватерквем из Сен-Мало был представлен Скиндие
Сципион Рускерт нисколько не ошибся. Действительно, аэростат опустился точно хищная птица на Бхагавапур и возбудил страшное волнение в городе. Через несколько мгновений, несмотря на обычную, непреодолимую апатию индусов, весь народ устремился к парку, желая поближе рассмотреть это странное и громадное чудовище.
Но в ту минуту, когда толпа хотела проникнуть в парк, Луизон, спокойно расхаживавшая, удивленная этим сборищем, подошла к собравшимся, точно желая спросить их, что им тут нужно. В мгновение ока все индусы разбежались, а служители Коркорана доложили ему о происшедшем.
Магараджа дремал после обеда. Разбуженный, он, протирая глаза, тотчас вышел на крыльцо террасы и увидел, что из аэростата, похожего на маленький, но очень прочный домик, сверху которого был орел с чрезвычайно могучими крыльями, вышла молодая женщина замечательной красоты и одетая по последней парижской моде; ей подал руку, помогая выйти из домика, красивый молодой человек, в котором наш капитан тотчас, пораженный изумлением, узнал своего двоюродного брата и ближайшего друга знаменитого Ивеса Кватерквема из Сен-Мало, члена-корреспондента Института Франции.
Первое, что сделал магараджа, это бросился в объятия друга, воскликнув:
— Ах! Какой счастливый случай!
— Случай? — отвечал новоприбывший. — Нисколько, мой дорогой! Мы делаем свадебные визиты членам нашей семьи. Вот моя жена!
— Клянусь Лакмой — живым изображением, которой вы служите, — почтительно преклонившись перед дамой, воскликнул Коркоран, — я нахожу, что вы настолько же прекрасны, как моя Сита!..
— Ну! Довольно комплиментов! — прервал его Кватерквем. — Ты лучше скажи мне, куда спрятать эту карету, так как, государь магараджа, мне кажется, что у тебя нет достаточно большого каретного сарая для ее помещения.
— Твой аэростат? Пустое! Мы его поместим в моем арсенале, ключ от которого я храню лично, а охрана арсенала возложена на моего слона Скиндию.
— Прежде всего, дорогой друг мой, — сказал Кватерквем, — я должен сказать тебе, что у меня существуют весьма важные основания скрывать от всего мира секрет устройства и механизма моего аэростата, и дай мне таких служителей, которые были бы слепы, глухи и немы.
— Клянусь бородой моего прадеда, что Скиндиа именно такой служитель, как тебе нужно. Поди сюда, Скиндиа!
Слон, свободно бродивший в парке, подошел, с любопытством всматриваясь в невиданную диковину и, по-видимому, усиливаясь понять ее назначение, но после бесплодных размышлений, подняв хобот к небу, устремил взор на Коркорана.
— Скиндиа, друг мой, прошу выслушать меня внимательно. Этот джентльмен, которого ты видишь перед собою, мой двоюродный брат Ивес Кватерквем. Относись к нему с полным почтением, любовью и послушанием. Итак, это дело решенное. Он подаст тебе руку, а ты протяни ему хобот в знак дружбы между вами.
Скиндиа тотчас выполнил требуемое.
— Что касается этой дамы, — продолжал Коркоран, — это моя кузина и вместе с Ситой, это две самые прелестные женщины в мире!
Скиндиа, став на колени перед дамой, бережно и тихо взял хоботом ее руку и положил на свою голову в знак преданности.
— Теперь, так как представление окончено, поднимись, друг мой, возьми веревки аэростата хоботом и перенеси его в арсенал.
