Его губы снова сомкнулись вокруг ее соска. Пия вскрикнула от удовольствия.
Широкая ладонь Рафаэля вошла между ее бедер, раздвигая их, а затем он сам лег на Пию, и на его лице появилась озорная улыбка.
Удерживая взглядом взгляд Пии, Рафаэль скользнул пальцем внутрь ее, продолжая ласкать ее грудь. Пия выгнулась на постели и ахнула от внезапного вторжения.
— Ты никогда прежде такого не испытывала? — тихо спросил Рафаэль, словно боясь ее спугнуть.
Пия была не в силах ответить, полностью растворяясь в ощущениях от его смелой ласки. Рафаэль нащупал то место, которое показалось Пии в этот момент средоточием всего ее существа.
— Я жду ответа, моя красавица.
Она покачала головой, приподняв бедра ему навстречу.
— Нет, пожалуйста, Рафаэль!
— Как знаешь, красавица.
Его большой палец продолжал ее ласкать, то нажимая, то поглаживая, и Пия извивалась от этих прикосновений. Казалось бы, все давно объяснила наука: это лишь следствие эволюции. И все же Рафаэль творил с Пией настоящую магию — словно то, что происходило сейчас между ними, невозможно было объяснить теорией.
Мир растворился в чистых ощущениях, почти невыносимое удовольствие накатывало на Пию волнами, унося ее в космос, а затем возвращая обратно, но уже изменившейся.
Отчаянно желая дотронуться до Рафаэля, Пия отбросила прядь волос, упавшую ей на лоб, но тут же замерла в нерешительности.
— Коснись меня, красавица, где хочешь!
Она пробежала пальцами по его телу, ощупала каждый мускул, каждую выступающую кость. Рафаэль улыбался, по-прежнему глядя Пии в глаза.
— У тебя все написано на лице. Ты искренне рассказываешь мне, что я делаю с тобой, стоит мне только провести кончиками пальцев по твоему телу, и оно поет.
Медленными, грациозными движениями он снял с себя джинсы и трусы.
Откуда Рафаэль узнал, что она хочет доставить ему удовольствие? Ведь прежде Пия не выражала такого желания.
Он снова опустился на нее, их тела соединились. Пия обняла его спину, утопая в своих ощущениях.
Мускулистые бедра Рафаэля вдавили ее в постель, его руки сжали ее бедра и ягодицы.
— Видишь, как отчаянно я в тебе нуждаюсь?
В ответ Пия обхватила ладонями его бедра, ощутив твердые мускулы и бархатную кожу, покрытую крошечными волосками, так отличающуюся от ее собственной. Но до чего же прекрасно они дополняли друг друга!
Рафаэль, все больше возбуждаясь с каждым ее прикосновением, что-то шептал по-итальянски, пока Пия беззастенчиво гладила его ягодицы, изучала каждый дюйм его подтянутого, загорелого тела.
Сердце Пии пустилось вскачь, когда Рафаэль поцеловал мочку ее уха и прошептал:
— Раздвинь ноги!
Прижавшись головой к его груди, она послушалась. Продолжая ласкать Пию одной рукой, другой он сжал обе ее руки и завел ей за голову.
— Ты словно создана для меня!
Она тихо вздохнула, и тут Рафаэль неожиданным мягким движением вошел в нее. Пии показалось, что ее позвоночник раскололся от этого вторжения. Она впилась ногтями в плечи Рафаэля, пытаясь его оттолкнуть, но он остался внутри ее.
Пия чувствовала себя так, словно в нее сунули раскаленную кочергу. Рафаэль зашептал ласковые слова, обещая, что сейчас станет лучше. Он лихорадочно ласкал ее, словно извиняясь за то, что причинил ей боль.
— Посмотри на меня, дорогая! Обещаю, худшее уже позади.
Пия открыла глаза, испугавшись, что показала Рафаэлю свою боль. Вдруг он подумает, что она его не хочет? Но на его лице играла теплая улыбка, которая прогнала все опасения.
— Прости, я не хотела… Я не имела в виду…
— Не надо извиняться! Тем более когда я причинил тебе боль перед тем, как подарить наслаждение.
Рафаэль продвинулся немного вперед. На его лбу выступили крошечные бисеринки пота. Его кожа под пальцами Пии казалась влажным бархатом. В этот момент Рафаэль выглядел словно скульптура, высеченная из грубого камня, — настолько суровыми казались черты его лица.
«Он изо всех сил старается сдерживаться», — поняла Пия и почувствовала себя жуткой трусихой.
— Мне все равно, насколько это больно. Пожалуйста, продолжай.
— Поцелуй меня, дорогая, так, как ты хочешь. Разжав кулаки, Пия нежно прижалась губами к его губам, запустила пальцы в его волосы, притянула Рафаэля к себе.
Впервые он позволил ей управлять их поцелуем. Ей понравилось, как он зарычал от ее прикосновения. Пия скользнула языком в его рот, и Рафаэль снова издал горловой стон.
Она начала покрывать короткими поцелуями его скулы, лизать его шею, словно кошка, медленно привыкая к вторжению в свою плоть. Пия расслабилась под Рафаэлем, чувствуя, как по всему телу постепенно распространяются приятные ощущения.
Когда он начал двигаться в ней осторожными, медленными движениями, внутри ее словно начала слагаться поэма о наслаждении. Пии казалось, будто ее, разобранную на части, собрали воедино руки Рафаэля.
Доверяя каким-то неизвестным инстинктам, она обвила ногами его спину, и он застонал от удовольствия. Ничто в мире не казалось Пии более совершенным, чем соединение их тел, и более естественным, чем лежать сейчас под этим мужчиной, смотреть ему в глаза и делить с ним момент блаженства. Она приподнималась навстречу каждому выпаду Рафаэля, и вскоре ее снова охватили сладкие спазмы, а он вглядывался в ее лицо, читая на нем все оттенки ее чувств.
— Мне так хорошо, что я не могу остановиться, — словно извиняясь, выдохнул Рафаэль.
Пия откинула с его лба непослушную прядь и прошептала:
— Я твоя.
Крепко прижимая ее к себе и твердя ее имя, он задвигался в ней быстрее и вскоре кончил, издав гортанный рык.
Лежа под Рафаэлем, все еще сжимающим руками ее бедра, Пия ощущала себя так, словно только что пережила настоящую бурю.
Окутывая их тела оранжевым сиянием, утренний свет уже начинал просачиваться в щель между шторами. Пия вспомнила, как ее коллеги-учительницы шептались о том, что мужчины не любят чересчур прилипчивых особ и после полового акта всегда норовят поскорее отпрянуть от женщины. Когда Рафаэль отодвинулся от нее, встал и вышел из спальни, ее сердце сжалось, наполнившись болью.
«Он не любит нежности и ласковые слова», — напомнила себе Пия.
Она не знала, сколько Рафаэль отсутствовал, — ей показалось, что целую вечность. А потом Пия почувствовала, как он стягивает с нее одеяло.
— Рафаэль, что ты…
— Тсс! Позволь мне…
Когда его рука с зажатой в ней салфеткой коснулась ее между ног, Пия покраснела.
— Тебе вовсе не обязательно…
— Я должен.
