Когда Пия заявила, что хочет проводить с ним время, она не имела в виду то, что называли этими словами его бывшая жена, мать или сестры, то есть посещение всевозможных модных шоу, вечеринок и театров. Пия и в самом деле хотела просто проводить время с Рафаэлем наедине, чтобы лучше его узнать.
Она настояла на том, чтобы он показал ей винтажный автомобиль, который восстанавливал в данный момент, и Рафаэль повез ее на свою виллу на озере Комо.
Он ожидал, что Пия будет восхищаться домом и живописными окрестностями, но вместо этого она приехала одетая в короткий комбинезон и, не боясь испачкать руки или прическу, вместе с Рафаэлем увлеченно лазила под капотом машины. Он рассказывал ей о ремонте шасси и подвески, а сам чувствовал аромат духов и ее жаркое дыхание на своей щеке.
Потом они поужинали на кухне бутербродами и выпили по бокалу кьянти. Большую часть ужина Рафаэль думал о том, как ему хочется сорвать этот комбинезон со стройного тела Пии и ласкать каждый дюйм ее нежной кожи. Странно, но даже молчать в обществе этой женщины ему было очень уютно.
А после Пия заявила, что с утра у нее важная контрольная. Нежно поцеловав Рафаэля, она уехала, оставив его изнывающим от желания, но одновременно испытывающим тихую радость, которой он не ведал прежде.
В другой раз Пия пригласила его на занятие в кружке резчиков по дереву и уговорила Рафаэля позировать ей. Впервые в жизни она попыталась вырезать из дерева лицо человека. Рафаэлю пришлось просидеть неподвижно почти час, пока Пия трудилась над поделкой. На все просьбы показать, что у нее получается, она лишь хихикала и отвечала: «У меня не выходит. Ты получаешься настоящим монстром». В конце концов она села к нему на колени, провела мозолистыми пальцами по его носу, губам, подбородку, поцеловала и сказала: «У меня рука не поднимается исказить черты этого великолепного лица».
Позже Рафаэль снова с головой ушел в работу, много времени у него отнимал и судебный процесс по иску Аллегры об опеке над дочерью. А Пия была занята обучением через Интернет, резьбой по дереву и общением с новыми друзьями, которых успела завести.
Теперь она встречалась с Рафаэлем только пару раз в неделю, по вечерам, в кабинете Джио, который старик был только рад им уступить. Рафаэль раскладывал свои бумаги на огромном столе, Пия устраивалась рядом на диване со своими учебниками. Это были тихие и самые приятные вечера в жизни Рафаэля. Он исподтишка разглядывал Пию, которая что-то сосредоточенно читала, и мысль о том, чтобы провести с ней следующие пятьдесят лет в столь близких отношениях казалась ему удивительно захватывающей.
Рафаэль представлял себе, как приходит с работы домой, Пия встречает его улыбкой, а потом они сидят в этой уютной тишине, чувствуя, как обоих постепенно охватывает желание. Рафаэлю уже казалось не важным, вырастут ли его активы еще на миллиард, или он, как и его отец, потеряет большую часть своего состояния. Он был уверен, что Пия никогда не перестанет смотреть на него так, словно он самый идеальный человек на свете, и это наполняло его желанием крепко обнять ее и не отпускать.
Пия, одетая в шелковое изумрудно-зеленое платье, вышла из лимузина на боковой улочке, примыкающей к оперному театру Ла Скала, и огляделась по сторонам. Вокруг кипела обычная городская жизнь. Площадь перед театром была наполнена туристами. Сами миланцы избегали посещать такие шумные места, особенно в выходные.
Пия с восхищением рассматривала чудесную архитектуру вокруг, когда вдруг почувствовала присутствие Рафаэля. Обернувшись, она увидела его стоящим в группе элегантно одетых мужчин и женщин перед входом в здание оперы. Высокий и невероятно красивый, он выделялся среди других людей. В черном костюме, сшитом на заказ, его плечи казались еще шире.
Прислонившись к колонне, Рафаэль смотрел на Пию, и на его губах играла улыбка. Он выглядел так аппетитно, что Пии хотелось его съесть. Да он и сам смотрел на нее голодным взглядом, ведь с тех пор, как они виделись в последний раз, прошло десять долгих дней.
Рафаэль поманил Пию пальцем, и она направилась к нему. «Этот мужчина принадлежит мне!» — пела ее душа.
Рафаэль окинул взглядом собственника руки и открытые плечи Пии. Ветерок приподнял край ее платья, отчего обнажилась часть ее бедра. Рафаэль заметив это, сглотнул, а затем обнял Пию и прошептал ей на ухо:
— Мне не нравится, когда другие мужчины разглядывают твои ноги, дорогая! Ими должен наслаждаться я один.
Он по-хозяйски положил руку ей на талию, словно предупреждая других мужчин, что эта женщина принадлежит ему.
К счастью, Пии не потребовалось отвечать, так как сотрудники театра поприветствовали их и проводили в ложу.
Пия восхищенно разглядывала знаменитый театр, о котором столько слышала. В этом месте ощущалась невероятная энергия. Зал был богато декорирован позолотой и красным бархатом. Надев очки, Пия начала рассматривать мужчин и женщин, одетых в элегантные наряды от-кутюр, способные соперничать пышностью отделки с театральными костюмами.
Когда Рафаэль коснулся ее плеча и жестом пригласил сесть, Пия застенчиво улыбнулась:
— Наверное, я выгляжу в твоих глазах провинциалкой, но бабушка столько рассказывала мне об этом театре и замечательных спектаклях, которые смотрела здесь до того, как покинула Италию. Поэтому мне даже не верится, что я оказалась тут. Я ждала этого момента целую вечность. Думаю, бабушке очень хотелось, чтобы я здесь побывала.
Ее глаза наполнились слезами, а душа — внезапной болью. Пия знала, что Лючия однажды ходила в этот театр вместе с Джованни, но вскоре они крупно поссорились, и ей пришлось уехать из Италии. «И вот Рафаэль привел меня в тот же самый театр, на тот же самый спектакль», — мелькнуло в голове Пии. Она задрожала, инстинктивно прижалась к нему крепче и спрятала лицо на его груди, стыдясь своих неразумных страхов.
Это смешно. Ведь она и Рафаэль совсем не похожи на Джио и Лючию. Они старше и мудрее, чем были Джио и Лючия во время своего расставания, и понимают друг друга лучше. И хотя Рафаэль продолжал при случае твердить, что не верит в любовь, Пия по-прежнему в нее верила. Разве за последние полтора месяца Рафаэль не выказал заботу о ней миллионом разных способов? Ведь дела говорят о человеке куда больше, чем его слова.
Рафаэль так безжалостно назвал Пию самозванкой и обманщицей при первом знакомстве на балу, и он угрожал запретить своей дочери встречаться с ее матерью, а потому Пия не ожидала, что этот мужчина вообще заговорит о браке. Но именно он, не сомневаясь ни на мгновение, взял на себя ответственность за последствия ночи, которую они провели вместе.
Пия боялась называть любовью то, что чувствовала к Рафаэлю, но это было гораздо глубже и сложнее, чем то, что она испытывала когда-то к Фрэнку. А еще Рафаэль никогда бы ей не солгал. Ну и пусть он никогда не скажет ей, что любит ее, но разве то, что происходит между ними, не более реально, чем некое понятие о любви, существующее в ее голове?
Шершавые ладони Рафаэля коснулись обнаженных рук Пии.
