– А где телка? – оскалился Кощей.
– Плавать все умеют?
Стрельников, не дожидаясь ответа, нырнул в воду. Малышев последовал за ним, а Ершов нерешительно топтался на месте, вглядываясь в завихрения голубого тумана. Как все невротики, он обладал неплохой интуицией. Вспомнились слова незадачливого проводника. Нечистая сила, духи. Сильными гребками бугор продвигался к воронке. Собачий лай приближался, времени на раздумье не оставалось.
Ноги увязли в илистом дне, вода оказалась густой, тяжелой, как кисель, влекла ко дну. Приходилось изо всех сил работать руками, чтобы оставаться на плаву. Голова Стрельникова скрылась в сердцевине тумана. Почему-то стало очень тихо. Умолкли птицы, лай сторожевых псов, все исчезло. Кощей фыркал, как тюлень, отплевывался от холодной воды. Сознание помутилось, он отчетливо увидел оскаленную собачью пасть. Чудной и жуткий пес, будто свинью и крысу скрестили! Зверь свирепо зарычал, Ершов издал отчаянный вопль, но крика своего не услышал. Властная тяжесть влекла его ко дну, ноги будто налились свинцом. Он решил, что тонет, но в то же мгновение нечто подняло его в воздух и повлекло к туманной воронке. Последнее, что он успел запомнить, – это чернеющий в глубине воронки алый, трепещущий глаз…
Глава 6
Петрополис
…Выход на улицу перекрыли верткие машинки тайной полиции. Приземистые, похожие на жуков-скарабеев автомобили извергали дым из высоких труб. Пахло ладаном, как в церкви. Для запуска паровых двигателей использовался кизяк – высушенный, переработанный навоз с хитроумными добавками, состав которых держался в секрете. При горении смесь издавала приятный, сладковатый аромат. На бортах машин цвели фирменные логотипы тайной полиции – свастика, вплетенная в круг. Символ разрушения. Полицейские установили заградительный барьер между проспектом и прилегающими улицами – прозрачную леску, приспособление, способное при контакте с кожей нанести нешуточные ожоги.
Всадник гарцевал верхом на лошади, умное животное косило выпученным глазом в сторону лески, инстинкт подсказывал невидимую опасность. Всадник спешился, миновал отмеченный флажками проход, воздел сомкнутый кулак в приветствии. В его руке мелькнул запечатанный сургучом пакет. Офицер небрежно кивнул, разорвал плотную бумагу. Низкий лоб прорезала глубокая морщина.
– Яволь!
Посыльный вскарабкался в седло, ударил шпорами. Офицер подошел к вагончику, отдал короткую команду. На набережной столпились зеваки, с интересом наблюдая за полицейской операцией. К людям направился офицер, он громко орал, пытаясь разогнать невольных свидетелей. В ответ из толпы полетели камни, куски глины, раздался смех. Зрительную ложу оккупировали представители социальных низов общества. Смерды, бакланы, гулящие женщины. Разбитная бабенка отделилась от толпы, подбежала к офицеру, задрала юбку и, изловчившись, ударила ногой ему в пах.
– Псы!!! Псы поганые! – зашумела толпа.
В среде плебса псами называли любого служителя власти, независимо от чина и звания. Вознаграждением за геройский поступок смелой шалаве послужили громкие аплодисменты. Полицейский согнулся, зажал ладонями причинное место и поковылял к вагончику. Горожане шумно обсуждали смелый поступок шалавы, девушка принимала поздравления товарищей.
Если возле набережной сгруппировались представители неимущих слоев населения, то на площади прогуливались зажиточные господа. Лень, пресыщенность и стабильный доход вынуждали людей искать развлечения в самых неожиданных местах. Слух о готовящейся в центре города полицейской операции разносился со скоростью стрелы, пущенной из арбалета. Зеваки не заметили, что сквер по периметру огораживала прозрачная леска. А если и заметили, то не придали этому значения. Между кордонами имелись специальные проходы для полицейских и военных. Высокую девушку пыталась удержать ее мать. Красные флажки, обозначающие безопасную зону, в настоящий момент убрали.
– Постой, милая! Обожди, пока господа полицейские закончат свою работу!
– Как ты не понимаешь, маман, он ждет меня до полудня!
Барышня близоруко прищурилась, глядя в пустоту. Леска практически была не видна при дневном освещении – смесь из пяти пород глины, нанесенная на обычную рыболовную снасть, обладала действием едкой кислоты.
– Герр офицер! Я могу пройти?
Поручик подмигнул сослуживцам: поглядите, сейчас хохма будет.
– Яволь! Свободная зона! – Он указывал пальцем.
– Данке!
Она побежала на другую сторону улицы, ойкнула, замерла на месте. Зашипела ткань одежды, юбка расползлась, на оголенном бедре отпечаталась красная полоса. Полицейские грубо загоготали, девушка судорожно пыталась скрыть наготу расползающимися лохмотьями. Из сумочки на тротуар упало миниатюрное зеркальце, солнечный зайчик весело стал отражаться от темных луж. К девушке кинулась мать, попыталась увести непослушную дочь, но наперерез выскочил офицер. Его бульдожьи щеки тряслись от злости.
– Шнель! – схватил девицу за руку и увлек ее в фургон.
– Вы не имеете права! – принялась возмущаться мать несчастной девушки. Но ее тотчас оттеснили солдаты.
– Вон! – орал поручик, зачинщик злой шутки.
– Мой муж – член Думы Третьего Созыва! Он лично вхож в кабинет государя! Мы вам не простые смерды или бакланы!
– Шайзе! – продолжали гоготать псы.
Упрощенная версия немецкого языка идеально подходила для команд, ругани и маршей. Шваб уверенно занимал место в разговорной речи обывателей. Правительство империи всерьез рассматривало закон об окончательном упразднении русского языка. Однако представители творческих профессий, учителя, врачи, инженеры саботировали шваб, а представители тайной полиции легко приняли новый язык, немецкие глаголы смешались с текучим славянским говором, в результате образовался диковинный симбиоз из двух противоположных диалектов.
– Его фамилия Рокотов! – выкинула решающий козырь дама, но на полицейских упоминание авторитетной личности не произвело впечатления.
– Арест произведен! – пролаял поручик. – Именем герра Яноша!
Женщина осеклась, замолчала. Беспомощно огляделась по сторонам, но имя трояна произвело на добропорядочных горожан парализующее действие: мужчины отворачивались, словно их это не касается; женщины спешили скрыться в припаркованных экипажах. По проспекту промчался небольшой конный отряд – задрожали окна от топота копыт, залились лаем собаки.
– Последнее время власти активно ищут заговорщиков! – проговорил тучный господин. Его череп был обрит в подражание Яношу Лютеранину, в мочке уха болталась массивная серьга в форме полумесяца. Он с преувеличенным вниманием изучал содержимое своей записной книжки. Книжица была изящная, отделанная серебряной инкрустацией. Оборот украшала переплетенная свастика и дарственный росчерк самого Яноша Лютеранина – основателя Ордена Троянов.
– Моя дочь спешила на свидание! – пожаловалась женщина. – Жених из хорошей семьи. Его отец имеет два надела земли во Фракии. Он поставляет рабов ко двору из Молдовы.
