– Вы ведь не хотите задержаться в гостях еще на сотню лет?
Даша высматривала на бегу знакомые по картинкам из учебников лица. Мелькали физиономии исторических личностей. Обрюзглая, съеденная кожной болезнью, надменно жестокая физиономия Тиберия возникла и тотчас исчезла среди торговых рядов. Рядом с ним вышагивал король гуннов Аттила. Гордый завоеватель прибыл в Гадес недавно и еще не утратил следов былого величия. Жестокое лицо Тамерлана, прославившегося постройкой гигантской пирамиды из семидесяти тысяч черепов, она узнала немедленно. Он рассеянно перебирал четки на прилавке, а старый знакомый Марциус убеждал гордого полководца купить заношенную тюбетейку. Толпы убийц, висельников, душегубов слонялись по пыльным улицам вечного города в поисках амулетов. Персонажей, чьи останки давно сгнили в земле, и тех, кому, по летосчислению Петрополиса, еще только надлежало появиться в мире и оставить свой незаживающий, как гниющий шрам, след. Проводник был прав. Здесь, в Гадесе, время текло по своим законам, непостижимым здравому смыслу. И о каком здравом смысле может идти речь?! Логика растаяла, как дым в парком тумане Змеиного озера…
– Надо спешить, донна! – суетился Жермен. – Ваш проводник ускользнет с минуты на минуту. Это удача, что Здоровяк нашел его, пока вы развлекались в подземелье с Грешником.
Девушка не уловила сарказма в тоне шута и покраснела, как девица.
– Откуда ты знаешь?!
– Тоже мне секрет Полишинеля! – ухмыльнулся шут. – Весь Гадес об этом говорит! Жаль, мое природное целомудрие не позволило запечатлеть сие действо в живописи! – хихикнул он. – Ну и отсутствие художественных дарований, конечно…
– Извращенцы! – беззлобно буркнула Даша.
– Мы больше не увидимся со Стрельниковым? – спросил на бегу Малышев. После вынужденного спринта в башне разболелось ребро. Он прижимал руку к левому боку, прихрамывал, однако темпа не сбавлял.
– Вы хотели попрощаться? Увы, разочарую! Потребуется немало энергии для возвращения назад. Это как старт ракеты. – Он хохотнул, довольный сравнением.
На бегу они едва не столкнулись с молодой женщиной. Чудесные голубые глаза, подернутые влагой, обласкивали встречных мужчин, черные волосы, заплетенные в тугие косы, струились по плечам. Она шла об руку с рыжебородым статным мужчиной.
– Леди Беренгария! – Даша кинулась навстречу девушке.
Женщина недоуменно отстранилась.
– Я вас знаю?
– Главное, что я вас знаю!
– Прошу прощения. – Она удивленно рассматривала оборванных людей. – Много всякого люда шатается по городу. Мой супруг – Ричард!
Мужчины церемонно раскланялись.
– Вы нашли свой амулет? – завела светскую беседу холодная леди. Трудно было поверить, что несколько веков назад она крутила роман с рыцарем Айвенго.
– Гораздо больше, чем амулет! – Даша сконфуженно прижалась к плечу Малышева.
– Прошу прощения, тень ваша светла! – ввязался в беседу Жермен. – Мы очень торопимся!
– Всего доброго! – церемонно кивнула леди. – Да будет путь ваш наполнен благородством и целомудрием!
Вдали уже показались массивные ворота. Кувалда рассеянно помахивал дубинкой, выпуклый глаз мечтательно смотрел в безоблачное небо. Под скулой синел шишак. Угадывалась работа Стрельникова. Мастерру-копашник предпочитал бить правой.
– Ее больше не пытают! – радостно выпалила на ходу Даша.
– Кого?! – спросил Жермен.
– Леди Беренгарию.
– Пока нет…
– Что значит – пока?!
– Участь сеньориты не решена доминиусом. Он еще не придумал форму наказания. Такие штуковины находятся в компетенции госпожи Лукреции. Вот кто мастерица изобретать мучения!
– За что ее пытать?! – закричала Даша. – Она не изменяла мужу!
– Конечно, не изменяла! – Жермен удивленно посмотрел на девушку. – С чего бы ей ему изменять?! Леди дала обет безбрачия, после того как узнала о сексуальных предпочтениях супруга.
– Ничего не понимаю! Если женщина не изменяла мужу, за какие проступки ее следует пытать?
– Она пыталась его отравить! – холодно сказал шут.
– Как?!
– Смесь мышьяка, селитры, сушеной крови лягушки. Вроде бы добавляют лист чертополоха и толченый имбирь. Имбирь отбивает запах яда, – пояснил Жермен.
– Ничего не изменить… – упавшим голосом прошептала Даша. Конечно! Она просила не наказывать женщину за измену! Отравление – вовсе не измена. Прародитель лжи не обманул. – Ничего нельзя изменить! – повторила она.
Малышев прихрамывал на бегу.
– Ты ошибаешься! – сказал он. – Мы не можем изъять из истории совершенный грех. Будто двойку ластиком зачистить. Важно твое намерение. Ты хотела помочь женщине…
– Но ведь история поменялась?!
– История всегда меняется! – серьезно сказал шут. – Вы удивитесь, когда вернетесь в свой мир.
– Что ты имеешь в виду?!
– Сама увидишь, донна!
Жермен отвесил поклон циклопу, сбивчиво нашептал на ухо, для чего низкорослому испанцу пришлось встать на камень и вытянуться на цыпочках. Цербер слушал невнимательно, качая большой головой. Круглый глаз в упор смотрел на Малышева. На бедре таможенника белел тонкий шрам.
– Желаете покинуть пределы Гадеса?
– Они желают! – кивнул Жермен.
– Пропуск от сиятельного Люцифера имеется?
– Имеется кое-что получше, чем пропуск! – подмигнул шут.
Он громко зашептал:
– Доставайте серебро, кошары! Все, которое есть в наличии! Выход ценится дороже входа!
Малышев выгреб из кармана несколько монет. Дашина доля оказалась не тронута. В целом образовалась приличная кучка блестящих на солнце монет. Цербер сгреб деньги в мешок.
– Этого мало!
– Тогда отдавай, что забрал, урод одноглазый! – закричал Малышев.
– Мало… – Циклоп широко зевнул, явив миру огромный, как пещера, черный рот.
– Что нам делать, Жермен?! – спросила Даша.
– Демон обхитрит тебя, как ни старайся. Это все равно что играть в карты с завязанными глазами!
– Сейчас я ему глаз выбью! – Малышев решительно сжал кулаки, шагнул вперед.
– Стой! – закричал Жермен. – Стой, кошар!
Он вновь вскарабкался на свой камень и зашептал в уродливое ухо. Слов было не разобрать, шут отчаянно жестикулировал, пару раз махнул рукой в сторону башни, сделал большие глаза и даже подпрыгнул для пущей убедительности. Кувалда выслушал невозмутимо, на каменном лице не отразилось никаких эмоций. Только однажды он недоверчиво хмыкнул, но Жермен принялся говорить с удвоенной энергией. Циклоп отрицательно покачал головой.
