Айя наконец посмотрела на него, и на ее гладком высоком лбу, сплошь усыпанном мелкими веснушками, как и все остальное лицо и руки, появилась складка, как будто она не понимала, о каких деньгах идет речь.
– Я не вникала, на что там эти деньги, – наконец призналась она. – Пожалуйста, покиньте мой двор, я не желаю с вами разговаривать.
Айя взялась за ручку двери, собираясь на этом закончить разговор, но Ваня стремительно уперся в дверь ладонью, не давая открыть. Айя оказалась почти зажатой между дверью и ним. Наверное, она испугалась, потому что задышала чаще, но не обернулась.
– Отойдите, – сквозь зубы велела она.
– Давайте я пришлю хотя бы Матвея Гавриловича, пусть он возьмет у вас кровь, – мягко предложил Ваня. – С ним вы будете разговаривать? – последние слова прозвучали с определенной долей язвительности, хоть он и старался это скрыть.
Айя замерла, но так и не обернулась. Несколько томительно долгих секунд они так и стояли: девушка спиной к нему, а он сверля взглядом эту хрупкую, напряженно прямую спину.
– Что вы имеете в виду? – наконец спросила Айя.
Ваня все-таки опустил руку и сделал шаг назад, возвращая между ними комфортное ей расстояние, но не отходя слишком далеко. Лучше иметь возможность снова не дать ей уйти.
– Мы знаем, что вы изображаете из себя призрак невесты Матвея Гавриловича. Приходите по ночам на берег реки к нему на свидание, только он думает, что это не вы, а его Надюша.
Айя по-прежнему стояла к нему спиной, но плечи ее поникли, словно она признавала его правоту и не собиралась больше отрицать очевидное.
– Мне его жаль, – тихо призналась она. – Он единственный, кто отнесся ко мне по-человечески в этой деревне. Наверное, потому что я действительно напоминаю ему Надюшу. Я знала, что он ходит по ночам на берег, видела несколько раз, я сама люблю гулять ночами. И однажды не удержалась, вышла к нему, хотела просто составить ему компанию, а он принял меня за нее. Он плохо видит в темноте, вы знаете? За столько лет ее образ уже стерся из его памяти, черно-белая фотография – все, что у него есть, но она не способна воссоздать мелкие детали тела, черт лица, не способна напомнить мягкость кожи и запах волос. Вот он и ошибся. А я… не стала говорить ему правду. Он очень одинок.
Ваня молчал. Почему-то он поверил в это объяснение.
– Теперь вы знаете правду, покиньте мой двор.
Спина Айи снова стала прямой, но открыть дверь она не пробовала. Как будто чувствовала, что Ваня не даст этого сделать, и не хотела провоцировать его на новое сближение. Ваня уже понял, что тесные контакты ей неприятны.
– Знаю, вы хотите спросить, как я связана с происходящим в деревне, – внезапно продолжила Айя. – Но вам не стоит подозревать меня, это ошибочный путь. А все, что я знала, уже рассказала вашей подруге. Хотя нет, – она внезапно повернулась и посмотрела на него, – она вам не подруга. В этом все дело. Вы смеялись над ней, не принимали всерьез, и она решила доказать вам, что тоже чего-то стоит. Да, дело в этом. – Айя кивнула, как будто разговаривала с кем-то третьим, кого не видел Ваня. – Люди не любят, когда их не воспринимают всерьез. Сколько глупостей совершают из-за этого!
Ваня удивленно разглядывал ее странное лицо, бледно-белое, как будто никогда не знавшее загара, но при этом усыпанное веснушками так плотно, что бледность кожи почти исчезала под ними. Ее слова казались странными, непонятными. Айя вдруг замерла, словно прислушиваясь к чему-то, а затем подняла голову и посмотрела куда-то поверх его плеча, где за деревней плескались глубокие воды Камы.
– Он приехал.
Теперь Ваня удивился еще сильнее. Тоже оглянулся, но за калиткой виднелась лишь пустая дорога и необитаемый дом за ней.
– Кто?
– Тот, кому вы так симпатизируете, что бесите сами себя за это.
По ее лицу скользнула ухмылка победителя, как будто она только что раскрыла какую-то его тайну, отомстив за разговор ранее.
– Что?
Айя наконец посмотрела на него, и впервые за все время беседы Ваня поймал ее взгляд: прозрачно-голубые глаза тоже были усыпаны коричневыми крапинками, как кожа – веснушками.
– Ваш начальник. Он вам нравится, в какой-то степени вы его уважаете, признаете его превосходство, но даже сами себе не всегда в этом признаетесь. Вы думаете, что он умеет руководить лучше всех вас, и если бы он был здесь с самого начала, вы бы уже давно со всем справились.
Ваня язвительно прищурился. Конечно же, эта рыжая ведьма имеет в виду Дворжака. Только вот он вовсе не думает, что будь тот здесь, они бы уже давно со всем разобрались!
– Я ни при чем, – повторила Айя. – Вы мне верите, я знаю. А теперь идите. Кстати, вас он тоже уважает гораздо больше, чем вы думаете.
Выпалив это, Айя открыла дверь и, воспользовавшись его замешательством, скользнула в дом.
* * *
Войтех был единственным, кто прибыл в деревню не на вертолете, а на пароме. Если, конечно, эту посудину можно было так назвать. Войтех сильно сомневался, что она в состоянии выдержать хоть один автомобиль, если вдруг однажды придется. Учитывая его страх перед незнакомыми водоемами, особенно если это широкая полноводная река, поездка в Дубки далась ему не намного проще, чем Саше. Он-то определенно предпочел бы вертолет, но пилот, как назло, улетел проверить информацию о лесном пожаре, а ждать Войтех не мог.
Его тревога улеглась лишь тогда, когда он увидел Сашу: бледную, но живую и здоровую на первый взгляд. Она, как всегда, повисла у него на шее, и вблизи он смог рассмотреть порезы и царапины на ее лице.
– Это еще что?
От него не укрылся недовольный взгляд, который при этом бросил на нее Дементьев. Войтех отстранил Сашу от себя, еще раз осмотрел ее лицо, а затем повернулся к стоящим в стороне Дементьеву и Долгову.
– Что здесь произошло?
– Давай, расскажи начальству о своей самодеятельности, – ворчливо предложил Дементьев.
– Я просто не хотела никого волновать, – таким же недовольным тоном ответила Саша, опустив взгляд, но Войтех уже хорошо знал этот тон: Саша чувствовала себя виноватой и, как всегда в таких случаях, пыталась это скрыть.
– Что произошло? – требовательно повторил он.
Выслушав сбивчивый Сашин рассказ, дополненный ехидными комментариями Дементьева, Войтех испытал причудливую смесь эмоций: злость на ее традиционное сумасбродство, облегчение от того, что все закончилось хорошо, примерно такое же желание хорошенько встряхнуть ее, какое часом ранее мучило и Ваню.
– Мы поговорим с тобой об этом позже, – холодно пообещал он Саше, и та молча кивнула. Оставалось надеяться, что ей на самом деле стыдно.
Сейчас важнее было разобраться с делом. На этот раз совещание проходило только между сотрудниками ИИН, без доктора и Ильи Пантелеевича. Всем, кроме Войтеха, даже показалось, что до этого оба старика словно не доверяли исследователям, собирались помогать или контролировать ход расследования, но теперь, когда явился их уважаемый Войтех Ладиславович, решили оставить «детишек» без нянек. Совещание было решено проводить в доме старосты, поскольку там стояли все компьютеры и камеры. Ваня все еще предпочитал наблюдать за ними хоть одним глазком, а заодно хотел показать Войтеху все собранные материалы. Доктор остался присматривать за больным, а Илья Пантелеевич решил составить ему компанию.
