– Стойте! – закричал Паша. – Я еду с вами.
Я притормозила и оглянулась:
– Извини, я не в город.
– Я не собирался в Москву, – сказал отпрыск Ильи.
– Направляюсь в Ложкино, – продолжала я, – если нам по пути, то я тебя подвезу.
– Конечно, по пути, – обрадовался Павел. – Можете полчасика подождать? Надо кое-что сложить!
– Хотите уехать жить в другое место? – уточнил Собачкин.
– А вам в кайф оставаться там, где жрать нечего? – скорчил гримасу недоросль и ушел.
Сеня почесал макушку:
– Дашута, я поехал смотреть офис. Жду тебя.
Я села в холле в кресло.
– Найди Илью и Анастасию.
– Ладно, – пообещал приятель, – небось они воспользовались самолетом. Все пассажиры регистрируются, найду, куда они улетели, скорей всего, рванули за границу. Просмотрю там дорогие отели, сомнительно, что супруги поселились в хостеле. Ну я пошел.
Я зевнула, начала засыпать, и тут меня весьма грубо потрясли. Глаза открылись, у кресла стоял Павел.
– Поехали скорей, тут очень плохо, – пожаловался он, – я есть хочу!
Я посмотрела на три громадных чемодана, которые возвышались около парня.
– Это твои?
– А чьи еще? – скривился Павел. – Вот любят женщины задавать глупые вопросы.
Я решила не реагировать на грубые слова:
– У меня небольшой багажник.
Павел захихикал:
– У вас нет багажника, но он есть в вашей машине.
Замечание справедливое, но мне стало неприятно.
– Есть заднее сиденье, – продолжал Павел, – неохота в эту жуть возвращаться. Я взял вещи самой первой необходимости.
Я еще раз окинула взглядом три огромных чемодана. Однако у юноши немало «первого необходимого».
Удивительно, но его багаж влез в мою «букашку», я села за руль.
– Где тебя высадить?
Павел молча показал рукой на дорогу. Я поехала по направлению к Ложкину. Сначала подумала, что друзья, которые собрались приютить недоросля, живут в поселках Вилкино или Тарелкино. У жителей поселений своеобразное чувство юмора. Кстати, рядом есть еще Чашкино и Ножкино. Но младший Комаров не проронил ни слова, когда я ехала мимо поселков. Мне пришло в голову, что надо высадить его в деревне Опушкино, но и ее мы миновали молча и в конце концов очутились у шлагбаума Ложкина.
– Тебе сюда? – не выдержала я.
– А вам куда? – поинтересовался юноша.
– Я живу здесь.
– Ну так и мне туда же, – высказался Паша.
И лишь тогда меня осенило.
– Объясни, к кому ты едешь?
– К вам! – буркнул студент.
Я опешила, а парень продолжал:
– У меня нет денег. Не могу же я остаться в доме, где нет прислуги. А у вас точно есть гостевое помещение.
Верно! Только оно сейчас превращается в офис агентства «Тюх».
– Что смотрите на меня? – заныл Паша. – Вы хоть понимаете, какой стресс я пережил? Ужас! Нервная система в клочья! Как жить одному? Без денег? А? Не желаете меня пригласить? Мне что, убираться вон? Да? Идти назад? С чемоданами? Да? Хотите, чтобы я умер? Давайте, пинайте меня под зад коленом! Вот вы какая! С виду ласковая, а на самом деле злая!
– Прекрати истерику, – поморщилась я, – ладно, временно останешься у нас, пока твои отец с матерью не вернутся.
Павел поджал губы и ничего не сказал. Мы въехали в поселок и вскоре очутились у дома.
– Наконец-то! – закричал Дегтярев, который стоял во дворе. – Сейчас приедут клипальщики.
– Кто? – поразилась я. – Никогда не слышала о таких специалистах. Чем они занимаются?
– Кто у тебя в машине? – ушел от ответа полковник.
– Павел Комаров, – представила я гостя.
Толстяк прищурился:
– Так!
Из дома выглянула Нина.
– Дашенька, куда вы подевались?
– Уже вернулась, – улыбнулась я, – будьте любезны, покажите Павлу комнату с эркером. Он у нас день-другой поживет.
– С радостью! – воскликнула Пантина. – Пойдемте, Пашенька.
Парень молча двинулся к крыльцу.
– Чемоданы! – напомнила я.
– Их же принесут, – бросил на ходу гость.
– Кто? – удивился полковник.
Паша остановился.
– Ну не знаю! Охрана, водитель, управляющий. Мужик для черной работы.
– У нас только одна помощница по хозяйству, – пояснила я.
Нина помахала рукой.
– Вот она я!
Младший Комаров издал протяжный вздох.
– Мне что, самому багаж переть?
– Могу помочь, – вызвалась Пантина.
Юноша скорчил мину, но вернулся к «букашке».
– Весьма избалованный тип, – констатировал полковник, когда Комаров вкатил в дом последний кофр, – похоже, он ждал, что хозяева потащат его хабар. О! Клипальщики прибыли.
Я повернула голову и увидела ярко-красный микроавтобус с надписями синего цвета. «Ваш клип в день обращения», «Рекламодатели номер один в Европе», «Вы платите, мы делаем вас звездой».
– Клипальщики! Те, кто снимает клипы, – осенило меня. – Зачем они нам?
– Идиотский вопрос, – мигом разозлился толстяк, – сделают ролик, мы везде его разместим.
– Где? – уточнила я.
– В Интернете, на телевидении, – гордо заявил Дегтярев, – на радио.
Я подавила смех. В особенности на радиостанции обрадуются предложению демонстрировать видео.
– И нечего крючиться, – фыркнул Дегтярев, – сейчас на всех частотах есть онлайн-трансляция программ.
– Здрассти, – заорал парень в зеленой дубленке, подходя к нам. – Энрике к вашим услугам. Что делаем? Кто поет?
– Рекламу делаем, – засуетился Дегтярев. – Пошли в офис.
– Супериссимо, – закричал Энрике, – народ, вылезай. Приехали по адресу. Заблудились чуток. Искали Ложкино, навигатор примчал в Вилкино, а рядом Чашкино, Ножкино!
– Еще Тарелкино! Сюр прямо, – вздохнула девушка, секунду назад выпрыгнувшая из микроавтобуса. – Амалия.
– Даша, – представилась я.
– Саша, – сказал Дегтярев.
Я чуть не упала. Саша?! Ну и ну!
Послышался грохот.
Из машины вылез толстый мужик лет шестидесяти и принялся вытаскивать какие-то палки, мешки, железные сундуки, черные чемоданы.
– Колян, неси хабар куда заказчик велит, – распорядился Энрике.
