Если войти с улицы Франциска I, мы попадаем вначале на этаж, предназначенный для чулок и перчаток, а затем, под ним, где золоченые лепнина и панели, – отдел духов. Но есть еще и другой, мало кому известный путь. Пройдем по нему вместе.
По застекленному переходу между зданиями проследуем над складскими помещениями, находящимися во дворе, мы называем его в шутку «мостом вздохов». Он ведет прямо в девятиэтажное здание со множеством мастерских. По одной из двух лестниц или на одном из двух лифтов спустимся в подвальный этаж и попадем в столовую, освещаемую через стеклянный потолок. Здесь могут пообедать тремя последовательными сменами более тысячи человек. Кроме того, кормят полдниками молодых учеников.
За все время путешествия, думаю, вы не раз бы заблудились.
Не переживайте, это и со мной часто случается, и даже самый точный план не поможет. Но это нагромождение зданий, эти лестницы, эти проемы в стенах, эти переходы, этот мир, где без конца снуют служащие, в некоторой степени дают возможность хорошо прогуляться, и я доволен, что мне удалось погрузить вас в атмосферу нашего Дома.
Стоит посмотреть, как празднуют День святой Катерины в здании на авеню Монтень, 30! В нашей профессии это важный праздник покровительницы швейного дела. Для меня он тоже много значит. Я обхожу все мастерские и в стихах могу выразить искреннюю благодарность и восхищение каждому – не важно, велика или мала его роль, – кто трудился во имя процветания нашего предприятия. А в ответ мои коллеги, неистощимые на выдумки, в карнавальных костюмах разыгрывают забавные сценки, украшают залы, и я чувствую, как бьется сердце Дома. Ничего нет более трогательного, чем День святой Катерины. И более веселого тоже. Везде играют музыканты, и вот уже весь Дом представляет собой большой бал. Ранее я уже рассказывал, как вместе с моей дорогой Кармен Колль, ныне женой Франсуа Барона
[180], я организовал бутик внизу у лестницы дома 30 на авеню Монтень и как Берар подсказал его декор. Маленькие галереи были целиком затянуты кремовой тканью с рисунком цвета сепии
[181]. Целые дни Кармен проводила за исправлением каких-то деталей и раскладыванием шляпных картонок, которыми Бебе
[182] придумал украсить это помещение величиной с носовой платок.
Бутик открыл свои двери во время показа моей первой коллекции. В самом начале предполагалось, что в нем должны продаваться разнообразные безделушки, украшения, цветы, шарфики, но со временем ассортимент изменился. Летом 1948 года Кармен предложила продавать там маленькие платья в стиле последней коллекции, но более простые и скромные. Они получили такой успех, что родилась идея создавать «магазинные коллекции». Мадам Линзеле, которая только недавно появилась в Доме, занялась этим с помощью закройщицы Ивонны и одной швеи. Работая где-то в углу ателье, они втроем создавали чудо.
Между тем Кармен стало тесно в бутике, и она присоединила к нему другое помещение, бывшую квартиру консьержа. Одновременно с перчатками появились духи, чулки, затем галстуки, более того, в бутике стали проходить свои показы. Каждый раз, полностью сменив убранство в духе новой коллекции, она устраивала свое дефиле. Постепенно бутик поглотил салон по другую сторону от входа, там была устроена студия и три мастерские. Вскоре появилась «своя» клиентура, независимая от той, «наверху». Перегруженный новыми моделями, увешанный полками с подарками, товарами для мужчин и даже небольшими предметами мебели, казалось, он расколется на две части, как яйцо в руках фокусника, который достает из него множество разноцветных платочков.
Тайное переселение
Чтобы освободить два нижних этажа в доме на улице Франциска I, начались переговоры с баром, фининспектором и двумя магазинами. И наконец, в июне 1955 года, однажды вечером бутик закрылся на авеню Монтень, 30, а на следующее утро открылся на улице Франциска I, 18. Это тайное переселение произошло ночью под руководством Мари-Элен де Гане, заменившей Кармен, когда той пришлось выбирать между семейной жизнью и этим всепоглощающим бутиком.
За несколько дней до этого Виктор Гранпьер оформил новое помещение в очень модном тогда стиле времен Людовика XVI и безупречно осуществил все мои пожелания. В жуткой суете он всю ночь вносил последние штрихи в интерьер помещения, а мимо носились продавщицы, расставляя товар на полки. Когда я пришел утром туда, где накануне была стройка, то увидел живой и уютный магазин. Именно это впечатление я считаю очень важным. Нет ничего скучнее, чем прекрасное место, лишенное таинственной силы жизни, оно похоже на прекрасную женщину, обделенную очарованием. И уже в девять тридцать, по всей видимости, не ведающая о произошедших преобразованиях, вошла первая клиентка и заказала пальто.
Двубортное пальто из жаккардовой ткани от Диора, Париж, 1955
Я всегда мечтал, чтобы женщина могла выйти из бутика, полностью одетая во все новое, и даже с подарком в руках. Взглянув на витрину, я понял, что почти все мои желания сбылись. Здесь были представлены все виды продукции, которые теперь носят мое имя: чулки, перчатки, духи, последние возникли одновременно с Домом и параллельно с ним развивались. Мало кто может себе представить, как трудно найти новый аромат, разработать оригинальный флакон и даже выбрать упаковку. Я настолько погрузился в это занятие, что ныне чувствую себя в такой же степени парфюмером, как и кутюрье. Я не простил бы себя, если бы закончил эту маленькую экскурсию, снова не упомянув магазин обуви Dior-Delman, где мой друг Роже Вивье обувает самые элегантные женские ножки в мире, помогая, таким образом, осуществить мою мечту – одеть женщину с головы до ног «от Кристиана Диора».
Глава четвертая
Париж – Нью-Йорк и обратно
В то время как магазин претерпевал различные перемены, я приводил в порядок разрозненные впечатления, которые я привез из своего первого путешествия в США. Как всякий француз, я был поражен колоссальным, удручающим американским богатством. Расточительность там не только естественна, но и рекомендуется в качестве главного фактора процветания. Такое мотовство поражало человека, воспитанного на родине накопительства, но вскоре стало ясно, что это проявление силы. Соединенные Штаты – неистощимый источник энергии – поощрили меня на решительные действия.
Тем не менее, прежде чем попытать там счастья, следовало бы подробно изучить этот мир. После Второй мировой войны роскошь в США больше не была уделом избранных, в то время как в Европе, пережившей колоссальные потрясения, это разделение сохранялось. На континент миллиардеров-феодалов, открытый Бони де Кастелланом
[183], пришла демократия, и благосостояние стало доступным широкому кругу людей, даже в области Высокой моды, что в России оставалось еще недостижимым идеалом. Благодаря серийному производству, Америка хотела сделать роскошь доступной для всех или, по крайней мере, для большого числа людей.
