Последующие дни смешались в памяти в калейдоскоп из осколков черно-белых событий. Тягучая вина за то, чего он не совершал, в первые дни пересиливала страх за будущее. И только когда к ним домой начались визиты, испугался. Первой к ним с матерью пришла незнакомая женщина, внешности которой он не запомнил. В памяти остались лишь ее бордовое платье и шейный платок в горох. Женщина истерично кричала, тыкая в Дэна пальцем, что хочет увидеть его глаза, его «паршивые» глаза. И оправданий Дэна, что он не трогал Анну, не слышала. Потом приходили женщина с мужчиной – родители Бабкина. Они закрывались с матерью на кухне и о чем-то долго с нею разговаривали. Один раз мать Бабкина вышла в коридор и столкнулась там с подслушивающим Дэном. «Что же вы натворили!» – закричала она и зарыдала. Из кухни вышел ее супруг, резанул по Дэну взглядом и увел плачущую женщину домой. После той встречи его собственная мать полночи провела на кухне с погашенным светом, смотрела безучастно в темное окно и, как заведенная, повторяла: «Посадят ведь. Посадят. Как пить дать – посадят». Она не плакала, но лучше бы уж плакала. В кухне остро пахло сердечными каплями. Дэн приносил матери воду, она делала пару глотков, а потом отталкивала его руку с чашкой и снова твердила в черный экран окна про то, что его посадят. «Я не насиловал Анну! Поймите же вы наконец!» – заорал он, сорвавшись. Мать посмотрела на него больным взглядом и тихо ответила: «Да если и так, пойди это докажи теперь. Бабкины своего сына отмажут, а на тебя все спихнут. У них – деньги. А у нас что?..»
– Закончилось все тем, Петь, что дело так и не открыли. Думаю, это родители Бабкина замяли все деньгами. Или девушка испугалась того, через что ей предстояло бы пройти, и не стала подавать заявления. Не знаю. О ней я больше ничего не слышал. Ее родственница к нам не приходила. Бабкины услали куда-то Костика. Сергеев завалил сессию, и его отчислили. А я с тех пор не люблю компании. Из друзей у меня лишь ты и Дина. И не пью. Вот и все, Петь.
– Темная история, – сказал Ивасин после долгого молчания. – Как, к примеру, о ней пронюхала Амалия, если девушка не подавала заявления?
– Да что ей, Амалии, сложно? С ее корпорацией, связями и службой безопасности, которую наверняка из бывших кадров ФСБ набрала? Раскопают что угодно.
– И все же. Либо Амалия блефует, либо действительно узнала что-то такое, что неизвестно тебе.
– Что она могла узнать? – развел руками Дэн. – Скорее блефует. Но состряпать и распространить историю, в которой насильником, избежавшим ответственности, окажусь я, сможет.
– Это тебе сильно навредит? – спросил Петр, глядя на него сочувственным взглядом.
– Ну… Сам понимаешь! Конечно, навредит. В первую очередь – отношениям с Лизой. Не знаю, как она воспримет грязь в Интернете. Дальше – читательницы. Издательство!
– Иди на опережение, – посоветовал следователь. – Поговори сам со своими менеджерами. И с Лизой, конечно. Хотя тут предугадать ее реакцию не так просто. Обложили тебя, друг, что еще скажу. А я тебя предупреждал! И что Амалия тебя так просто не оставит. И что Лиза – не из простой семьи. Ее отец тебя в порошок сотрет, если ты хоть как-то обидишь его дочь. Да и его супруга Инга, в девичестве Дохновская, тоже имеет в обществе большой вес.
– Дохновская? – спросил Дэн, наморщив лоб. – Знакомая фамилия.
– Еще бы! Родной брат Инги, Вадим Дохновский, – совладелец банка.
Ивасин произнес название, которое было у всех на слуху.
– Ого!
– И сама Инга в прошлом вроде как занималась всякими магическими практиками.
Дэн закрыл лицо руками и засмеялся в ладони. Петр остановился рядом и похлопал его по плечу.
– Потенциальная теща – еще и ведьма. Черт возьми! – неуместно развеселился Дэн, отнимая ладони от лица.
– А я тебе о чем? Эта твоя Амалия еще аленький цветочек в сравнении…
– Если семья Лизы узнает о том, что я якобы «насильник», то меня к ней и за сотню километров не подпустят.
– И я о том.
– Но к Амалии я возвращаться не собираюсь! Пусть делает что хочет.
– Уверен?
– Я теперь ни в чем не уверен, Петь. Только в том, что мне дорога Лиза.
Устав наматывать круги по парку, они присели на лавочку. Дэн вытянул ноги и запрокинул лицо к небу. Разговор с Петром все же несколько успокоил его. Будто часть груза, который он тащил в одиночку, друг взвалил на свои плечи. Петр достал из кармана пачку сигарет и вопросительно покосился на него. Но Дэн качнул головой: его вредная привычка, в борьбе с которой он несколько раз проигрывал, на этот раз оказалась побежденной. Петр одобрительно кивнул и закурил сам.
– Как ты с ней вообще познакомился? Не с Лизой – это я знаю. А с Амалией. Где вы, такие разные, вообще пересеклись?
– Познакомились через мою маму, как ни странно. Ты знаешь, что она медсестра. Уже несколько лет на пенсии, но иногда ездит, как раньше, в частном порядке ставить уколы и капельницы. Она сейчас ни в чем не нуждается, потому что я ей помогаю. Но без медицины жить не может.
– Да, понимаю, – кивнул Петр.
– За эти годы она заработала хорошую репутацию. У нее много клиентов, которые рекомендуют ее своим знакомым, а те – дальше. Так на маму и вышла Амалия. Ей нужна была медсестра, которая бы ставила капельницы ее родственнице, пока та ожидала госпитализации. И мама согласилась ездить к ним. В один из вечеров я заехал за ней, потому что мы собирались поужинать вместе. А во двор спустилась Амалия. Разговорились. Она мне показалась интересной, но одновременно и растерянной, напуганной. В тот вечер ее родственнице было плохо, поэтому мама и задержалась у нее.
– Ты поддержал Амалию, утешил ее на словах – так, как ты это умеешь. Она тобой заинтересовалась, и вы обменялись телефонами, – с усмешкой подвел итог Ивасин. – Не удивлюсь, что Амалия первая тебе и позвонила.
– Примерно так и было.
Петр затушил сигарету и выбросил окурок в стоявшую неподалеку урну.
– Мать-то в первую очередь предупреди. А то она начитается всего этого в Интернете…
– Естественно.
– Как она? – спросил Петр.
– Огонь! – усмехнулся Дэн. – Мама у меня – что надо. После выхода на пенсию у нее оказалось много свободного времени, она записалась на курсы вождения, получила права и катает теперь подругу в кафе и театр. А еще они вместе записались на аквааэробику и, кажется, зумбу. Так что мама отжигает – будь здоров.
– И дай бог! – улыбнулся Петр.
– А Амалия ей совсем не нравилась. И не потому, что мы с нею стали встречаться, и не из-за того, что мы с Амалией такие разные. А просто вообще не нравилась.
– Ну что ж, в своей антипатии твоя мама оказалась права. Да, Дэн, раз уж ты здесь, скажи, что там с книгами. Нашлось у тебя время посмотреть их?
– Да, – спохватился Весенин, покопался в карманах и вытащил смятый бумажный листок и очки. – Листы, которые нашли на последней жертве, из моих книг – действительно, самой первой и предпоследней. Я решил применить ту схему, которую предложила Лиза: продолжить фразу из слов названия. Только мы с Лизой искали книгу с названием из четырех слов, чтобы угадать окончание сообщения. А на этот раз я решил вернуться к началу «цикла». Название самой первой книги – «Моей любимой убийце…». Предпоследней – «Три жизни ягуара». Беру первое слово первой книги – «моей». Второе слово из второго названия – «жизни». Подставляю в полученную раньше фразу и получаю «Убийство во имя моей жизни».
