– Петь, Бабкин и Сергеев погибли. Еще в молодости, вскоре после… – выпалил он, едва друг ответил ему. Ивасин помолчал, а затем повторил то, что Дэн и сам думал:
– Значит, красавец, ты последний.
– Думаешь… – недоговорил он, потому что, на его взгляд, и так все было ясно. Но Петр ошарашил другой вестью:
– Не все так однозначно, Весенин. У меня были основания подозревать в убийствах Анну Шумову, но она тоже погибла.
– Что?!
– Понятно, не все новости о себе читал, – усмехнулся в трубку Ивасин. – И правильно делаешь. Твоя Амалия…
– Она не моя! – резко перебил Дэн.
– Фигура речи. Так вот, Амалия расстаралась «сенсацией», всплывшей якобы после «журналистского расследования». Оказывается, эта девушка, Анна Шумова, погибла вскоре после случившегося. На порталах пишут, что покончила жизнь самоубийством. Так что твое имя уже и в связи с этим полощут.
– Черт!
– Лучше не читай.
– Не буду, – пообещал Дэн. Какой еще туз Амалия вытащит из рукава?
– Я запросил информацию о том, что случилось с Шумовой. А пока жду, думаю, откуда Амалия узнала, что девушка погибла?
– Не знаю, Петь. Для меня самого это новость.
– Хм…
– Разваливается твоя версия, что убийца – Шумова, – мрачно обронил Дэн. – Если только это не ее призрак мстит.
– Я не верю в призраков, Весенин.
– Я до недавнего времени тоже не верил, – возразил Дэн, невольно вспоминая обстоятельства, при которых познакомился с Лизой. Все, абсолютно все напоминает ему о ней.
– Буду думать. А ты звони, если что. И держись там. Твоя подруга, кстати, мне телефон оборвала.
– Дина?
– А кто ж еще. Ну, я сказал ей, что тебе сейчас ни с кем говорить не хочется. Ты ей хоть позвони, успокой, по возможности.
– Хорошо, Петь, – пообещал Дэн.
Он отправил сообщение Дине, сказав, что перезвонит позже, и выключил компьютер. Ни работать над книгой, ни читать он не мог. Поэтому просто занялся уборкой – тем, что увлекало и отвлекало его в моменты творческого кризиса. Дина нередко шутила, что по тому, в каком состоянии находится квартира Весенина, можно сразу понять, как движется работа над книгой. Если вдохновение полностью его поглощало, то кабинет превращался в склад исписанных листов, разбросанных по стульям папок, тетрадей, ручек и громоздившихся на столе чашек после кофе. Если же книга не шла, Дэном овладевала страсть к педантичному порядку. Сейчас состояние его кабинета можно было охарактеризовать как промежуточную стадию между порядком и намечающимся хаосом. Книга тоже замерла ровно на середине.
Дэн собрал в стопку папки, убрал в ящики канцелярию, унес на кухню и вымыл две чашки и блюдце. Но легче все равно не стало. Ни на йоту. Душу разъедала непрекращающаяся боль, сердце рвал немой крик. Хотелось завопить так, чтобы дрогнули стены, и обрушить кулак на столешницу. Но вместо этого Дэн включил пылесос – в надежде, что его шум хоть немного заглушит закольцованные в один круг мысли. Потом набрал ведро воды и принес с балкона швабру. Когда его квартира превратилась в стерильную операционную, вещи оказались разложены по местам, поверхности отполированы, а зеркала начищены до блеска, он сорвал с вешалки куртку, сунул, не глядя на экран, в карман телефон и вышел.
Апрельский ветер щедро плеснул ему в лицо свежести и прохлады и немного привел в чувство. Через несколько дней – майские праздники. Люди рванут за город жарить шашлыки или сажать на дачах картошку. У Дэна не было ни загородного участка, ни компании, с которой можно было бы отправиться на шашлыки. Да и не любил он с тех самых событий компании. А так как не пил ничего крепче пива, то и собеседник из него в шашлычных компаниях был бы так себе. Однажды Лиза удивилась, что у него, при всей этой видимой общительности, активности и популярности практически нет друзей – только Дина и Ивасин. Тогда Дэн отговорился тем, что просто по натуре интроверт, любит одиночество. Стал бы он таким, если бы не та история? Может, он и книги бы не начал писать.
Дэн поравнялся со своей припаркованной неподалеку от дома машиной, вытащил из-под «дворника» рекламную листовку и, не глядя, сунул ее в карман. Иногда его карманы оказывались наполненными такими вот скомканными рекламками, которые он забывал выбросить по дороге в урну. Может, ему просто нужно больше ходить пешком? Ведь даже в спортзал он ездит на машине. Дэн пообещал себе, что, начиная прямо с сегодняшнего дня, станет больше гулять – обдумывать сюжетные ходы во время пеших прогулок, а не во время кружения на машине по столичным дорогам. Ведь когда-то давно он именно так и делал. И пользовался не диктофоном, а тетрадью. Дэн грустно улыбнулся посветлевшему, вопреки его настроению, небу и в этот момент почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Звонили ему с незнакомого номера, и Дэн решил не отвечать. Неизвестно, кто и с какой целью выяснил его номер. Он отключил звонок. Но следом с этого же номера прилетело сообщение. «Дэн, это Вадим Дохновский. Дядя Лизы. Возьмите, пожалуйста, трубку».
Приехали. Дэн остановился и криво усмехнулся, глядя на экран. Вот и семья Лизы узнала о «грязной-грязной» истории. Амалия стреляет не пулями, а бьет на поражение из тяжелой артиллерии. Браво! Следующим, видимо, стоит ожидать звонка от самого Алексея Чернова. Но потом Дэна окатило тревогой: а вдруг что-то случилось с Лизой? Ведь отчего-то же ему звонит не ее отец, а дядя, который находится в Москве? Не дожидаясь, когда Дохновский перезвонит, Дэн сам нажал на вызов.
– Это Весенин, – представился он, едва ему ответили.
– Хорошо, что вы перезвонили, Дэн. Могу я с вами встретиться? Это очень важно.
– По поводу Лизы? С ней все в порядке?
– Да, с ней все в порядке, – сказал Вадим, однако пауза, которая предшествовала его ответу, только еще больше насторожила.
– Хорошо. Давайте встретимся, – вздохнул Дэн. – Где и когда?
– В банке. Сейчас.
Дэн вернулся к машине, посидел в салоне, собираясь с мыслями, а потом завел двигатель.
То, что его даже не заставили ожидать в приемной и проводила его в кабинет не секретарь, а Дохновский лично вышел к нему, говорило о серьезности намечаемого разговора. Сам Вадим оказался не таким, каким его себе представлял Дэн. Он думал, что совладельцу известного банка уже хорошо за пятьдесят, а Дохновский, казалось, был ненамного старше самого Дэна. Спортивный, подтянутый, одетый в отлично сидевший на его фигуре костюм и белоснежную рубашку. Дэну даже стало неловко за собственную одежду – вытертые джинсы и обычную футболку. Хорошо хоть душ после уборки принял. Он неловко пригладил волосы, которые наверняка растрепались на ветру, и присел в предложенное кресло. Кабинет был хорошо, но при этом типично обставлен. Поэтому внимание Дэна больше привлекла семейная фотография на столе банкира: двое русоволосых мальчишек целовали в обе щеки симпатичную блондинку, молодая женщина жмурилась и счастливо улыбалась в объектив.
