– Ромашов? – спросила Женя.
– Да, он был известен как Ромашов, однако настоящее его имя было Павел Мец. Это было подлинное чудовище, обладающее необыкновенной психологической, назовем это так, силой. Силой внушения! Это был хладнокровный убийца, который питался жизненной энергией своих жертв. Что-то вроде вампира… Он убил не только Ольгу, но и Тамару – через много лет до нее добрался, уже в Хабаровске. Да, он убил, хоть и чужими руками – руками одного несчастного парня, нашего бывшего соседа, влюбленного в Женьку. Этот парень тоже был уничтожен. Ромашов-Мец убил одну китаянку, которая… – Дед запнулся, потом продолжил уже спокойней: – У нее в юности работала Антонина, моя покойная жена, твоя бабушка. Он убил бы и Женю, мою сестру, но Вадим Скобликов застрелил его. Потом Женя вышла замуж за Вадима… мы думали, что кошмар кончился. Но в Хабаровске объявилась дочь Ромашова-Меца. Разумеется, под другим именем! Ее сверхъестественные способности были еще сильнее, чем у отца, а жизнь была посвящена мести за него. Мести нашей семье! Она уничтожила Вадима, она уничтожила Антонину, она подбиралась к Лизе… Она хотела превратить нашу с Женькой жизнь в ад. И ей это отчасти удалось! По ее вине, я в этом уверен, погибла и Женька… Мы с Лизой не сразу поняли, какая в этой особе кроется опасность: она очень ловко отводила глаза, к тому же была на хорошем счету в психиатрической клинике, где работала. Она жила здесь под именем Людмилы Павловны Абрамовой. Потом стало известно, что она погибла. Была отравлена и сгорела при пожаре в собственной квартире! Мы с твоей мамой тогда вздохнули свободно. Но был один человек, который не верил в ее смерть. Это Иван Тополев. Помнишь его?
– Это тот, который в рыбоохране работал где-то на Амуре? – вспомнила Женя. – Такой… странноватый, да? Вроде бы он умер несколько лет назад? Мама с папой на похороны ездили, мама с ним дружила, да?
– Да, их многое связывало, – проговорил Александр Александрович. – А та женщина, о которой я говорил… она Ивана Тополева чуть не уничтожила. Но в конце концов он уничтожил ее.
– В смысле, это он ее отравил? – испуганно спросила Женя. – И квартиру ее поджег?
– Нет, в том-то и дело, что она тогда свою смерть сымитировала! Погибли другие люди. А сама она скрылась. Как потом оказалось, бежала в Москву и стала работать ассистенткой у одного, так сказать, экстрасенса, который устраивал публичные выступления, демонстрируя свой гипнотический дар. Такие шоу были тогда, в девяностые, необыкновенно популярны. На одном из таких выступлений Тополев ее и выследил. Выследил и застрелил… серебряной пулей.
– Серебряной пулей… – эхом отозвалась Женя.
– А почему ты не восклицаешь негодующе: «Какая ерунда?» – с насмешливой опаской спросил дед. – Где твой привычный здоровый скептицизм?
Женя только вздохнула.
Честное слово, она бы именно так и воскликнула еще несколько дней назад, но с тех пор многое произошло. Слишком многое! И ее здоровый скептицизм дал изрядную трещину.
Рассказывать об этом деду? Или нет?..
– Все течет, все изменяется, жизнь вносит свои коррективы и прочая, и прочая, и прочая, – уклончиво ответила она. – Но все-таки, очень прошу, расскажи мне про фамилию Абрамец! Какая связь между твоей бывшей московской соседкой Люсей Абрамец, которая тебя терпеть не могла, и дочерью Павла Меца?
– Ты что, оглохла? – сердито спросил Александр Александрович. – Ты что, не улавливаешь созвучия этих фамилий? Особенно если учесть, что та страшная женщина, которую убил Тополев – кстати, имей в виду, что эту его тайну твоя мама никому не открыла, ты тоже должна молчать, понимаешь?! – так вот, женщина эта жила здесь под фамилией Абрамова! Теперь улавливаешь связь?
– Абрамова – Мец – Абрамец… – повторила Женя. – Ну да, некоторая связь улавливается, но все-таки…
– Я должен вот еще что рассказать, – с тяжелым вздохом сказал дед. – Это еще одно мое детское воспоминание. Я уже говорил, что, когда мы жили в Горьком, за нами приехал дядя Саша Морозов, который буквально в тот же день увез нас в Хабаровск. Это случилось сразу после гибели Ляли и попыток одного фашистского шпиона нас похитить. Да, случилось и такое, об этом долго рассказывать… Мы с Женькой тогда были в состоянии страшного стресса, и многое отпечаталось в моей памяти – вроде бы незначительное! – причем отпечаталось дословно. И я до сих пор помню слова дяди Саши о его встрече с Люсей Абрамец: «Она дочку родила… правда, помалкивает от кого, но сподобилась ведь! Назвала Люсьеной, курам на смех! Все уши мне про свою Люсьеночку прожужжала, ну прямо соловьем разливалась!»
– Имя какое-то выпендрежное, – буркнула Женя.
– Да… – согласился Александр Александрович. – Ну так вот, твоя мама, Лиза, говорила мне, что ту женщину, которую застрелил Тополев в Москве и которая выступала под именем Милы Павловской, на самом деле звали Люсьена Павловна Абрамец! Известная нам как Людмила Павловна Абрамова. Это была дочь той самой Люси Абрамец и, я в этом убежден – мы все в этом убеждены! – Павла Меца. Ромашова! Отсюда и отчество ее, отсюда и псевдоним Павловская…
– Павел Мец… – пробормотала Женя. – А у этой женщины, у Люсьены Абрамец, остались дети? Сын у нее мог остаться?
– Тополев был убежден в том, что да, остался. Он якобы слышал после своего выстрела в Милу Павловскую плач какого-то мальчика, который кричал: «Мама, мама!» Лиза тоже это припоминала, но смутно, она тогда не обратила на это внимания: была всецело занята тем, чтобы спасти Тополева, дать ему возможность скрыться. Однако мысль об этом мальчике Тополева не оставляла. Незадолго до смерти он прислал твоей маме письмо, в котором написал: «Павел Абрамец жив! Ведьмин коготь!»
– Господи… – простонала Женя. – Павел Абрамец?!
– Да, – твердо сказал дед, – Иван Тополев был уверен, что его зовут именно так. Не спрашивай, почему он был в этом уверен! Такого медиума, как Тополев, еще поискать надо! Он, может быть, не умел как следует выразить словами свои видения или не умел толком сформулировать то, что предчувствовал, однако эти его предчувствия всегда были безошибочны, не зря его и пыталась убить эта самая Людмила Павловна Абрамова. А мы его всерьез не принимали, за что и поплатились жизнями самых дорогих и близких людей! Поняла?
– Поняла, – шепнула Женя. – А что такое ведьмин коготь?
– Этого я не знаю, – вздохнул Александр Александрович. – Возможно, это намек на то, что ведьму Люсьену Абрамец мы уничтожили, но коготь ее остался и еще может кого-то зацепить? Не знаю! А теперь скажи, почему ты спрашиваешь про фамилию Абрамец и заводишь какие-то туманные разговоры о том, что все течет, все изменяется?
Женя прикусила губу.
Так… вот и настала ее очередь давать деду отчет и объяснять, почему позвонила ему в столь ранний час. О нет, можно не опасаться, что он поднимет ее на смех и не поверит рассказу о сушеном дерьме, которое Михаилу всучили вместо денег! Дед поверит! Он такое видел в жизни, что Жене даже не снилось! И история о змейке-веревке, которая вылезла из плеча Михаила, его хоть и поразит, не удивит. Но что с ним будет, когда он узнает, что любимая внучка находится недалеко от человека, который устраивает такие «фокусы» – ох, если бы это были всего лишь фокусы! – и которого, предположительно, зовут Павел Абрамец?!
