– Старшой! Как слышишь?
– Говори!
– Что там у вас?
– Да нихуя хорошего! Горит. Скорострел уже здесь, пулей прилетел. Пытаются пламя сбить. Хуй ты его собьёшь. Тормозить надо.
– Погоди! Может, потушат.
– Нихуя они не потушат! – срывающимся голосом крикнул Старшой.
– Старшой, ёб твою мать! Прекрати панику! И без тебя хуёво.
– Слушай, это не шутки! Старшой прав, – сказал уже на ЦПУ Карась.
– А если не прав, меня уволят нахуй!
– Напишешь, что действовал по инструкции. Андрюху же за ту остановку не уволили.
– Да, только заебали в хвост и в гриву и теперь зуб на него точат.
– Да пусть хоть хуи точат, ты понимаешь, чем это может обернуться? – вмешался Пельмень.
– Так! Сядете в это кресло, тогда и будете решать. А пока пиздюлей мне в случае чего получать.
«Блядь, что же делать… Только этого не хватало. А вдруг всё же потушат? И так и так объяснительными заебут, но, если не встанем, то победителей не судят… – крутилось в голове Секеля. – Блядь, хоть бы потушили! Блядь, блядь, блядь!»
– ЦПУ! – услышал он в рации голос замначальника цеха Кузи.
– Слушаю!
– Хули слушать! Тормози всё нахуй!
– Николай Викторович… – начал было Секель.
– Ёб твою мать, тормози немедленно! Ты нас взорвать всех тут хочешь к хуям, что ли?
– Понял!
– Слышали? – крикнул он операторам. – Останавливаю.
Дрожащей рукой Секель откинул прозрачный колпак с кнопки «аварийная остановка» и нажал её. Сразу же мерный гул работающего цеха, который доносился с улицы, сменился шипением сбрасываемого пара. ЦПУшные операторы стали дистанционно приводить в соответствующее положение клапаны на своих стадиях, сбрасывая давление пара и газа. Спустя некоторое время на ЦПУ пришли Кузя и Генитальич.
– Какого хуя сразу не остановил? – спросил Генитальич.
– Ждал подтверждения.
– Какое тебе нужно подтверждение? Взрыв агрегата? – спросил Кузя.
– А если бы поторопился остановить, то вы бы меня за паникёрство наказали.
– Да! А затем ты зарплату мастера смены и получаешь, чтобы оперативно ответственные решения принимать.
XIX
Старый сидел в стекляшке и пил только что заваренный чай. Стекляшка была совсем небольшой комнаткой, выстроенной из стеклянных квадратных блоков и имеющая огромное окно почти во всю стену. Размещалась она в огромном машинном зале, в котором стояли также три паровые турбины. Тепла от них было столько, что зимой было тепло, а летом так и просто невыносимо жарко.
Возле Старого сидел стажёр и изучал схему турбины.
– Чё-то я нихуя не пойму. Можете мне, хотя бы для начала, просто на пальцах объяснить, как это работает? А то, блядь, пар туда, масло сюда.
– Ха, ёб твою мать! Тут на пальцах не объяснишь, а чтоб всё это действительно понять, не один год нужен. Ну смотри: вот у тебя линия пара. По ней пар через главную паровую задвижку заходит в распределительную коробку. Из неё по двум пароперепускным трубам поступает на автоматический запорный клапан. Этим клапаном ты регулируешь подачу пара в турбину, тем самым регулируя её обороты. Это понятно?
– Нихуя не понятно.
– Что не понятно?
– Чёт вообще нихуя. Можно с начала? Откуда идёт пар?
– Пар идёт из сети, тебе пока неважно откуда.
– Что такое «главная паровая задвижка»?
– Это задвижка, которая в случае аварийной ситуации автоматически перекрывает подачу пара на турбину.
– А распределительная коробка и паропропускные трубы?
– Пароперепускные, ёб твою мать! На экзамене ещё так скажи! Пар из одной большой трубы заходит в распределительную коробку, где разбивается на два потока, которые как раз по двум трубам подаются на АЗК.
– Чего?
– Автоматический запорный клапан. По-другому – регулирующий клапан. При работе с помощью этого клапана турбина держит те обороты, которые ты ей задаёшь.
– А почему они называются по-разному?
– Кто?
– Ну вот АЗК или регулирующий.
– Потому что АЗК – это общее название всего механизма, а на деле там четыре клапана, по два с каждой стороны, то есть на каждую трубу. Чтоб равномерное распределение пара было. Ясно?
– Ну вроде.
– Ладно, хуй с тобой, золотая рыбка. Дальше. Внутри турбины вал, на котором рабочие колеса с лопатками, как, блядь, на мельнице. Пар попадает на лопатки, раскручивает вал, при этом охлаждается и теряет давление. Внизу, увидишь потом, под турбиной стоит конденсатор…
– Что?
– Конденсатор, блядь, холодильник. Большая круглая хуйня, туда попадает отработанный пар. Там система из трубок: по трубкам идёт холодная вода, а между трубок попадает пар, охлаждается и конденсируется. Конденсат откачивается насосами. Ну там на линии ещё эжектора, но ты сначала с этим разберись.
– Блядь, тяжко как-то.
– Да нихуя там тяжкого. Надо просто выучить и разобраться. Походишь, посмотришь по месту. Ничего там особенного. Хотя вообще говорят, что наше производство на заводе самое сложное. Да, и вот что. Самое главное – держать в конденсаторе определённый уровень этого самого конденсата. Турбина крутится со скоростью больше трёх тысяч оборотов. Знаешь, что будет, если на такой скорости она зачерпнёт воды?
– Что?
– Пизда ей придёт! Вот что. Она рассчитана на пар, а не на воду. А за счёт того, что у тебя насосы постоянно откачивают конденсат, у тебя в конденсоре вакуум. И вот, если вакуум у тебя падает, то соответственно уровень растёт. И когда он доходит до определённого значения, срабатывает блокировка…
– А что такое блокировка?
– А блокировка – это критическое значение какого-то параметра, при котором у тебя сигнал проходит либо на пуск резервного оборудования, либо на остановку турбины…
Не успел Старый договорить, как снаружи, из машинного зала, донёсся пронзительный звук аварийной сигнализации.
– Накаркали, ёб твою мать! – бросил Старый и, надев каску, побежал к щиту управления турбиной.
Стажёр выскочил следом.
Подбежав к щиту, Старый увидел то, чего опасался. Как по закону подлости, приборы показывали именно то, о чем они говорили: уровень в конденсаторе рос, а вакуум падал. Такое случалось и раньше, но сейчас изменение параметров было слишком резким и быстрым.
«Дело – дрянь», – подумал Старый.
Теперь он стоял перед выбором: либо отключать блокировку и надеяться, что уровень, дойдя до какого-то значения, пойдёт наконец вниз, либо ждать остановки. Отключать блокировку инструкция ему запрещала, но, если турбина встанет, то встанет весь цех, а за это точно по голове не погладят. С другой стороны, если угробит оборудование, то вообще уволят. Старый мучительно думал, глядя на самописец, который чертил неуклонно ползущую вверх линию.
