— Что это?
— Двадцать шестое мая. Я шла на работу, Лена ехала от вас, мы встретились, она пригласила меня в клуб. Но меня интересует не Лена, меня интересует человек, который пропал вместе с ней.
Козина отвернулась к окну и зачем-то подняла голову. Уж не слезы ли пытается сдержать? Потом вдруг резко снова повернулась к Любе и впилась в нее взглядом:
— Что с Леной?!
— Она сбежала с любовником.
— С чьим любовником?
— Со своим! Ее любовник и есть мой парень, которого я ищу.
— И как зовут этого парня?
— Рома.
— Да?
— А вы почему-то решили, что это Марат Батаров?
— Ну, ты же встречалась с ним!
— Я ищу Лену. Если вы не знаете, так и скажите…
— А я должна что-то знать? — фальшиво удивилась женщина.
— Лена — ваша дочь!
— Откуда я знаю, зачем тебе Лена? Может, тебя подослали.
— Кто меня подослал? Ее муж?
— Ты сама это сказала! — всплеснула руками Ольга Афанасьевна.
— Игнат угрожал Роме! Игнат не хочет, чтобы я его искала… Возможно, с ним что-то случилось. И с ним, и Леной…
— Что с ней могло случиться?
— А вы не знаете, что может быть, когда муж застает жену в постели с любовником?
— Типун тебе на язык! — отмахнулась Козина.
— Вы знаете, что Лена сбежала с любовником! — уверенно произнесла Люба, глядя ей прямо в глаза.
— Да, знаю. Игнат приходил, искал ее. Я думала, он тут все вверх дном перевернет. Кричал! Угрожал! Он очень страшный человек. И зачем Ленка с ним только связалась… А я ей говорила!..
— Шапиров сказал, с кем она сбежала?
— Нет.
— Но вы подумали, что Лена сбежала с Маратом.
— Ну, они же когда-то встречались…
— Когда-то?
— Когда-то, давно… — Женщина снова отвела взгляд в сторону.
— Не хотите говорить, не надо. Я без Ромы как-нибудь проживу, а вот вы можете потерять дочь. — Люба повернулась, чтобы уйти, но Козина схватила ее за руку:
— Я не знаю, что у них там было с Маратом. Но Марат тоже пропал.
— Давно?
— Тогда же, в конце мая… Мы общаемся с Маргаритой Петровной… Но мне-то Игнат сказал, а ей никто про сына не говорит…
— Но вы сказали ей, что Лена могла сбежать с Маратом, — усмехнулась Люба.
— Только Игнату ничего не говори! — Козина умоляюще глянула на нее.
— А он не знает?
— Нет… И ты бы ничего не знала… Ты правда не встречалась с Маратом?
— Ну, вы же общаетесь с Маргаритой Петровной.
— Так она мне и сказала! Фотография твоя у Марата… Нравилась ты ему… А ты сказала, что с кем-то встречаешься… Вот я и подумала…
— А Лена встречалась с Маратом?
— Ну, не то чтобы встречалась… Ну, иногда… Ты только Игнату ничего не говори.
— Хорошо, вы не говорите ему про меня, я не говорю ему про вас.
— Э-э… Да, конечно.
— Будем надеяться, что с Леной ничего не случилось.
Люба вышла в прихожую, обулась. Ольга Афанасьевна открыла дверь, и, когда Люба переступила порог, спросила:
— Так с кем Лена сбежала? С Ромой или с Маратом?
— Не знаю.
— Ну-ну, — донеслось вслед.
Похоже, Козина решила, что Люба морочила ей голову. Сама встречалась с Маратом, а выдумала какого-то Рому. Что ж, это ее проблема.
Дима сидел в машине, посматривая по сторонам. Вид у него серьезный, сосредоточенный. Он полагал, что Игнат может следить за ними, поэтому был начеку. Только вот Любу почему-то прозевал. И вздрогнул, когда она открыла дверь.
— А чего подкрадываешься? — спросил он.
— Потому что на Шапирова работаю, — усмехнулась Люба.
— Не понял.
— Меня за шпиона приняли.
Она постаралась избежать излишних подробностей, рассказывая о своей встрече с Ольгой Афанасьевной.
— Ты правда встречалась с Маратом? — стараясь скрыть обиду, спросил Дима.
— И ты туда же.
— А Лена?
— А ты сам как думаешь?
— И он тоже пропал?
— Думаю, тут без полиции не обойтись.
— Тебя не должно это волновать… — качнул головой Дима. — У Лены есть мать, отец, если они в чем-то сомневаются, пусть заявляют… У нас и без того проблемы с Шапировым. Если мы еще и в полицию заявим…
— Я заявлю.
— Я не разрешаю.
— Это еще почему? — удивленно повела бровью Лена.
— Потому что я за тебя в ответе, — жестко проговорил он, выруливая на шоссе.
— Кто сказал? — Люба и сама почувствовала, что ее возмущение было насквозь фальшивым.
— Мы едем ко мне, заключим договор о взаимности, подпишем и обмоем.
— Обмоем взаимность?
— Обмоем пятницу.
— Пятница — рабочий праздник. Для рабочих.
— А как же наше расследование? Разве я не работаю?
— И как успехи?
— На уровне хардкора. Если, конечно, Лена сбежала сразу с двумя любовниками.
— А она могла?
— Она-то могла, а Рома вряд ли…
— Даже ты это понимаешь.
— Я-то понимаю, а Шапиров знает. Надо бы у него спросить.
— Спроси.
— Не люблю, когда мне смеются в лицо. А собака где-то под ним зарыта… Подкоп нужно рыть.
— Подкоп?
— Издалека, — кивнул Дима. — Есть люди, которые могут рассказать о нем много интересного, но для этого нужно прошвырнуться по клубам… Но пока — договор о взаимности. Чем закрепим — вином или виски?
— Вино. Белое и не больше бокала, — кивнула Люба, думая про себя, что, возможно, это будет самая лучшая пятница в ее жизни.
С кухни доносился запах жареного. Уж не блины ли с маслом? Дима поднялся, пошел на запах. У плиты стояла Люба, халатик на ней, передник. В роли домашней хозяйки она смотрелась великолепно, хоть «Оскара» ей вручай.
Он подошел к ней, смахнул рукой блинчик, по которому растекалось тающее масло, запихнул его в рот и зажмурился от удовольствия:
— Мм!.. Если я свинья, то ты сама в этом виновата!..
А ведь действительно вкусно. Блинчик нежный, с хрустинкой, тает во рту. Вот если бы на кухне хозяйничала Катя или еще кто, он бы расценил это как покушение на собственную свободу. А Люба ничуть его не раздражает, как раз наоборот. С ней спокойно, комфортно. С ней, если так можно сказать, душа на месте.
