Броневик огрызался огнем, уже расчистив перед собой сектор. Мы же с Серегой пытались сдерживать волну атакующей пехоты с флангов, куда пулеметы не доставали.
Французы уже преодолели первую линию защитных редутов, а наш броневик оказался как раз на их пути. Влад умудрился промчаться по полю наискосок, к счастью для нас не налетев на мины. Поэтому вторая линия обороны осталась прямо за нашими спинами, а мы оказались лицом к лицу с врагами, идущими в атаку.
То, что нас еще не успел подбить какой-нибудь французский танк, объяснялось, скорее всего, тем, что они принимали нас за своих, хотя Лурье делал все для того, чтобы обратить на себя внимание врагов. Он вел настолько прицельный огонь из пулеметов, что выкосил значительную часть пехотинцев.
До поры до времени нам везло. Пехота обтекала нас стороной, а танки пока нас не трогали, принимая за своих или попросту игнорируя. Но всему на свете приходит конец.
Снаряд разорвался в пяти метрах от машины. Броневик не задело, а меня засыпало землей, и на пару минут я перестал слышать. Я быстро перекатился в воронку и замер.
Кажется, танки противника все же удосужились обратить на нас свое внимание. В нашу сторону ползли два тяжелых В-1. Один из них уже разворачивался к нам всем корпусом. У В-1 имелась одна 75-миллиметровая пушка, размещенная в лобовой части, позволявшей только вертикальную наводку. Башня танка уже смотрела прямо на нас.
Егоров шустро бросил броневик в сторону, уйдя от следующего выстрела. Но второй танк уже ловил нас в прицел. Долго такая пляска продолжаться не могла – ясно любому профану. Слишком неравные условия. Мы ничего не могли им противопоставить, кроме маневренности. Но два дополнительных 7,5-миллиметровых пулемета на каждом из танков не оставляли нам особых шансов.
Коля сумел уйти и от следующего выстрела, но вновь оказался под прицелом первого танка, экипаж которого как раз успел перезарядить орудие. Казалось, спасение невозможно.
И тогда Лурье пошел ва-банк. Я хорошо видел со своей позиции в воронке, как он высунулся из башни по пояс. В руке у него блеснула зажигалка-портатор, которую он неспешно, как на учениях, навел на ближайшего противника.
Из трогганского прибора протянулся вперед фиолетовый луч, на вид совсем не страшный. Но с танком произошла странная метаморфоза. Его разрезало вдоль на две неравные части, отвалившиеся в разные стороны. Часть экипажа сумела выжить. Те, кто оказался на пути смертоносного луча, кусками плоти валялись на земле среди обломков. Но двум танкистам повезло, и луч их не коснулся. Сложно представить себе их шок, когда еще секунду назад танкисты находились под надежной защитой брони, а уже через мгновение оказались на земле рядом с погибшими товарищами, а перед ними все еще крутились гусеницы того, что осталось от танка.
Неудивительно, что один из французов дико закричал и бросился бежать через поле в обратном направлении. Второй же так и остался сидеть на земле, баюкая на руках чью-то оторванную ногу.
А Влад уже наводил портатор на второй танк. Ему повезло еще меньше. Фиолетовый луч ударил по диагонали, потом пошел вверх и крестом завершил свое путешествие, превратив танк в четыре мертвых корявых куска металла. Ни один танкист не выбрался наружу.
Я вылез из своей воронки и, мало что соображая, побежал к нашим окопам первой линии. Только отчего-то я позабыл, что окопы те французами уже пройдены, поэтому наткнулся я лишь на мертвые тела, застывшие в уродливых позах.
Вдруг впереди что-то зашевелилось. Я тут же споткнулся и свалился в окоп, упав неудачно, слегка подвернул правую ногу. Зато мое внезапное появление явилось полной неожиданностью для двух французов, навалившихся на Катю и почти сорвавших с нее одежду. Как она тут очутилась, на самом опасном участке боя?
Солдаты оказались не такими уж зомби, раз столь ловко действовали, пытаясь удовлетворить свою похоть и не обращая внимания на свистевшие вокруг пули и всеобщий хаос. Их ружья валялись рядышком, позабытые в пылу внезапной страсти.
Катя, конечно, отбивалась, как могла, но куда там. Еще бы минута-другая – и надругательство успело бы свершиться, но я поспел вовремя.
Моими выстрелами одного из французов отбросило в сторону, но второй успел прикрыться Катей. Поэтому я отбросил пистолет и пошел врукопашную. Он оттолкнул от себя девушку, и мы покатились по земле. Каждый старался подмять противника. Я умудрился выхватить нож, но француз вцепился в мое запястье железной хваткой. Так мы катались с минуту, пока, наконец, я не вспомнил, что владею приемами самбо. Оказывается, когда речь идет о твоей собственной жизни, все мгновенно забывается. Здесь же не соревнования, где выигравшему достанется призовое место и медаль. Здесь проиграл, и все: трубите трубы, бейте в барабаны, копайте свежую могилу…
Но я взял эмоции под контроль, выпустил нож, чем отвлек француза, а когда он потянулся за ним, сжал его в болевом захвате. Он закричал, а я все давил и давил, не признавая его проигрыша.
Наконец рука моего противника хрустнула, на секунду мелькнула белая кость, и тут же все окрасилось кроваво-красным. Француз завизжал, а я выпустил его руку и сдавил шею. Он ничего не мог мне противопоставить. Только хрипел, постепенно задыхаясь, пока окончательно не затих. Я сполз с его тела, почти полностью обессиленный.
– Спасибо тебе. – Катя обняла меня. – Спасибо!
– Обращайся, если что, – прошептал я. Говорить нормальным голосом у меня просто не хватало сил.
Катя внезапно заплакала. Слезы текли по ее милому лицу и никак не могли остановиться.
– Ну, прекрати, успокойся, все уже позади…
Она рыдала самозабвенно, размазывая слезы грязными кулачками. Я притянул ее к себе и крепко обнял. Она прижалась к моей груди, маленькая, беззащитная. В горле встал ком от жалости к ней.
– Все кончилось…
Когда Катя немного пришла в себя, я спросил:
– Как ты тут оказалась, младший лейтенант Соколова?
Она внезапно опомнилась, вырвалась из моих объятий, подскочила, оправила форму.
– Случайно. Доставляла последние приказы, а тут внезапно атака. Не успела обратно. Потом взрыв, сознание потеряла, а когда очнулась – эти двое тут как тут…
Коля подогнал броневик к окопу и эффектно остановился в нескольких метрах от нас.
– Иди за мной, Катя. В машине безопаснее.
Мы короткой перебежкой преодолели открытый участок. Серега уже залез внутрь. Я помог Кате подняться наверх, с неожиданной для самого себя нежностью придерживая ее за тонкую талию. Казалось бы, я столько женщин повидал на своем веку, сколько их перебывало в моей постели, иногда я сам не понимал, я ли их соблазняю или они меня, но сейчас внезапно я почувствовал себя робким подростком, впервые коснувшимся запретного плода. Ощущения казались полузабытыми, но очень приятными.
– Катерина, всегда рад вас видеть! – улыбнулся Лурье.
– Здорово ты их! – восхитился я победе броневика над танками.
