Среди странствующих рыцарей был Дуглас, Линда с уверенностью узнала его в своем видении. Он был с севера, из района Иль-де-Франс, земли которого были опустошены и разорены длительными войнами. Он не говорил на языке ок, его родным был язык оиль, родоначальник современного французского. Его приняли со всем гостеприимством, и вскоре он влюбился в Линду. Правила любовной игры были сложны для Дугласа, однако он решил завоевать ее любовь с помощью стихов и сделать ее своей дамой сердца.
Незлобивые окситанцы поддерживали его в этом предприятии, но слабое владение языком ок стало причиной провала его попытки добиться внимания Линды с помощью поэзии. Она не смогла удержаться от смеха и ответила ему остроумными стишками, которые вызвали хохот всех его соперников. Вскоре Дуглас превратился в объект насмешек всего утонченного окситанского двора.
Опозоренный и высмеянный, Дуглас возвратился в родные северные земли, чувствуя себя глубоко униженным. Он возненавидел педантичных и высокомерных окситанцев, безбородых, как женщины.
Скоро ему представился случай отомстить за свое унижение. Несколько месяцев спустя, в начале 1208 года, священники, епископы и аббаты всех храмов севера Европы призвали верных католиков к оружию. Нужно было защитить истинную религию от заразы катаров, которые, по словам папы Иннокентия III, были «хуже, чем сарацины, почитающие Мохаммеда».
Крестовый поход в окситанские земли обещал быть более выгодным и менее опасным, чем походы в Святую Землю или в Испанию против мусульман, где расстояния были такими большими, а долгие годы войны ожесточили соперника и истощили богатства замков и городов. Вся военная добыча доставалась крестоносцам, а так как любой грех, совершенный до или во время похода, считался прощенным, то католики получали разрешение на любого рода злодеяния.
Кроме того, минимальный срок призыва в крестовый поход против катаров составлял сорок дней, и верные католики имели возможность добыть богатую добычу, не уезжая при этом надолго и не оставляя без присмотра свои владения во Франции, Германии, Бургундии или где-нибудь еще на севере Европы.
Для простого люда, в особенности для тех, кто был не в ладах с правосудием, поход был прекрасной возможностью получить папское прощение и добыть богатство.
Дуглас с энтузиазмом присоединился к крестоносцам. Им двигал еще более весомый мотив, чем другими: месть.
24 июня 1209 года, за три года до битвы в Навас-де-Толоса против альмохадов, которую ты, Хайме, помнишь, поход начался.
Из Лиона выступили двадцать тысяч рыцарей, в основном французов, под предводительством папского наместника, аббата Сито, Арно Альмерика, и целый двор епископов, аббатов и прочих церковников. Среди этих рыцарей был и Дуглас с небольшим войском вооруженных всадников, которое ему предоставил отец после долгих уговоров. За всадниками маршировали тысячи простых людей, ослепленных обещаниями богатства при жизни и местечка на небесах после смерти.
25 июля они подошли к стенам Окситанского городка Безьер, поблизости от Средиземного моря. Католический епископ Безьера предложил жителям выдать крестоносцам для сожжения двести еретиков-катаров, хорошо известных среди горожан, и таким образом спасти город от нападения и разорения.
Епископ не смог убедить свою паству, и, несмотря на угрозы крестоносцев, жители Безьера отказались выдать катаров и решили защищаться. Конечно, силы города были ничтожны по сравнению с огромной армией крестоносцев, которые легко овладели городом. И предали его крови и огню.
Двадцать тысяч жителей Безьера, включая женщин и детей, укрывшихся в церкви, были убиты. Город был разграблен, сожжен, его сровняли с землей.
Кровавый разгул и пьянство доходили до такой крайности, что вызывали отвращение даже у бывалых солдат, закаленных в многочисленных боях. Один из французских рыцарей как-то обратился к аббату Альмерику, спрашивая, как отличить еретиков от верных католиков.
Ответ аббата вошел в историю: «Не беспокойтесь об этом. Убивайте всех подряд. Бог сам распознает своих».
Так и поступали.
Менее кровавым, но не менее жестоким было взятие Каркассона и других небольших поселений, где крестоносцы сеяли смерть и ужас.
Большинство французов, с отвращением убедившись, что благородный крестовый поход превратился в кровавую бойню, вернулись в свои земли, как только закончились сорок дней их контракта. Маленький барон Иль-де-Франса по имени Симон де Монфор, нашедший в этой резне свое призвание, и аббат Альмерик возглавили поход после того, как ушли прежние командиры.
Дуглас к тому моменту еще не удовлетворил свою жажду мести, так как замок Линды все еще оставался нетронутым. Он оставался в рядах крестоносцев, которые остановились на зимовку в хорошо укрепленной крепости Каркассона.
Уход большей части рыцарей не стал проблемой, так как в следующем году католическая Церковь снова призвала католиков в крестовый поход, и новые орды истинных верующих, вместе с торговцами и мошенниками, явились с севера.
Симон де Монфор и аббат возобновили военные нападения, встретившие крайне слабое сопротивление.
Окситанская знать была разобщена и потеряла военные навыки, совершенствуясь в турнирах и почитании прекрасных дам. Их подданные, в большинстве своем католики, не испытывали желания воевать против папских крестоносцев, поскольку Папа был и оставался их духовным лидером. Со своей стороны, катары считали оружие инструментом дьявола, а войну и насилие — сатанинскими замыслами. Эти убеждения были так сильны, что Добрым Людям запрещалось воевать и даже просто защищать свою жизнь. В то же время мотивация крестоносцев, которые в бою завоевывали рай и богатства, была очень высокой. Села и замки сдавались один за другим.
А между тем ты, король Педро, с тревогой наблюдал за наступлением альмохадов с юга и не хотел вмешиваться в войну на севере.
Единственным способом сопротивления катаров была верность своей религии. Они не отказывались от нее, и в результате тысячи и тысячи верующих шли на костры.
Когда подошла очередь замка Линды, Дуглас попросил для себя особой привилегии как вознаграждения за его подвиги в крестовом походе. Замок сопротивлялся несколько недолгих недель, и в конце концов брешь в стене решила его судьбу. Враги вошли в замок. Как обычно, началось побоище, но Дуглас сохранил жизнь Линде и ее семье и бросил их в застенки.
Держа в заложниках ее семью, Дуглас смог подчинить девушку своей воле. Это была сладкая и приятная месть.
Она уступила Дугласу, ведь тело — это творение дьявола, и тело не загрязняет душу, творения Бога милосердного. Она не согласилась выйти замуж за Дугласа и, превратившись в его наложницу, отказалась стать его дамой сердца. И так и не отреклась от катарской веры.
Очень скоро ситуация стала невыносимой для него. Имея в любовницах известную и строптивую катарку, Дуглас попал в сомнительное положение в глазах католических церковников. Они интересовались, не отравит ли катарский яд Линды его чистое сердце крестоносца. Постепенно его положение стало таким хрупким, что он сам рисковал окончить жизнь на костре.
