Он не испытывал большой нежности к Хайме I, плоду того обмана, и прошел целый год, прежде чем король приехал повидать сына. Когда сын Марии вырастет и унаследует корону Арагона и титул графа Барселонского, он отдаст сыну Корвы графство Прованс и другие территории, которые собирается отвоевать у сарацинов. Но если вдруг сын Марии не доживет до зрелости, сын Корвы станет будущим королем.
Педро предложил ей обнародовать их отношения, сделать их официальными, подписав нотариальный договор, гарантированный его словом рыцаря и короля. В качестве свидетелей выступили бы самые влиятельные люди королевства, в том числе епископ Таррагоны и аббат Риполль.
Но Корва отказалась. Он мог обладать ею, лишь отказавшись от всего материального в их отношениях. Ей была нужна только его любовь. И он дал ей ее. А она отдала свою любовь Педро.
Фатима ритмично двигалась, заставляя его содрогаться от наслаждения, ее спина была почти полностью закрыта длинными волосами, а нижняя часть тела напоминала совершенную по форме грушу.
Он попытался представить Корву на месте Фатимы. Нет, не получалось. Он попытался снова. Но мысли снова не подчинились его воле, покинули его тело, содрогавшееся вместе с Фатимой, и понеслись в Тулузу, к Корве.
С тех пор как она вернулась в Тулузу, ей не захотелось больше покидать земли Окситании, и вот теперь она умоляла, чтобы он был с ней.
Но в своем послании она не только просила быть рядом с ней, но и упрашивала принять участие в войне на стороне графа Тулузского. На ее стороне, на стороне катаров. Против Папы и Церкви. Против католического Бога.
Она отвергла княжеские титулы, почести, власть и привилегию быть матерью сына короля. Только во имя любви. И он ей поверил.
Но теперь она просила, чтобы он рискнул всем, что у него было: его королевством и бессмертной душой.
Но в этом случае Папа отлучит его от церкви, а отлучение приговорит его душу к вечному аду.
— Вам нравится? Вам хорошо, мой господин? — спросила девушка, поворачивая голову, чтобы увидеть его лицо. Она чувствовала, что с ним происходит что-то странное.
— Да, Фатима, продолжай! — Чего бы он только не дал, чтобы это Корва была сейчас с ним и занималась любовью! Девушка развернулась, подарила Педро широкую улыбку, поцеловала в губы и, поменяв положение, продолжила, теперь глядя ему в глаза. В этом положение невозможно было представить, что Фатима — это Корва.
Его душа. Он потеряет свою душу, если его отлучат от церкви за помощь еретикам. Но если еретики-катары правы? И если Бог — с ними?
Он коснулся грудей девушки, она напряглась и откинула назад голову с густыми волосами. Фатима тяжело дышала и с трудом сдерживала крики. О, как бы ему хотелось видеть на ее месте Корву!
Если бы знать, что Бог на стороне катаров, то беспокоиться пришлось бы только о политических последствиях отлучения, и их, какими бы сложными они ни были, он смог бы уладить. В этом случае его душа и вечная жизнь были бы в безопасности.
Как узнать, благословляет ли Бог обещание, которое он дал Корве через Хуггонета, или же он на стороне Папы? Сомнения убивали его.
Отдаться на суд Бога! Вот решение! Он отдастся Божьему суду. Если он выбрал правильный путь, Бог благословит его и даст победу в битве. Если нет, он погибнет и таким образом заплатит за ошибку. Он предпочитает тысячу раз умереть на Божьем суде, чем потерять свою душу в противоречии Богу.
Наконец он избавится от сомнений, разрывающих его на части!
Он хотел бы испытать оргазм, как только что Фатима, и расслабиться немного, но ему не удавалось. Может, Корва действительно была колдуньей и заворожила его через свое послание? Поэтому он и не может? Он попытался сосредоточиться.
Божий суд. В ближайшем бою, первом бою против крестоносцев он будет биться в первом ряду. Он первым убьет врага. Если Бог сохранит ему жизнь, значит, он с ним и с его делом, если же Педро погибнет, то, по крайней мере, сделает это до того, как вызовет Божий гнев.
Фатима начала уставать и замедлила движения. Корва, любовь моя! Почему ты не со мной! Суд Божий!
Педро закрыл глаза и сделал еще одну попытку представить себе Корву, внутренне взывая к ней: «Твои руки и ноги немного длиннее, твои груди — немного меньше, твои волосы более темные. Но это с тобой я сейчас, Корва. С тобой, моя прекрасная дама с зелеными глазами и волосами цвета воронового крыла». Тут он почувствовал, что оргазм, наконец, приближается.
— Вы хотите другую позу? Вам не нравится эта?
Как не вовремя заговорила Фатима! Очарование исчезло, образ Корвы растаял.
— Нет. Уходи! — грубо ответил Педро. Девушка смотрела на него с удивлением.
— Уходи! Оставь меня! — повторил Педро и одним движением скинул ее с себя. Девушка потеряла равновесие и неловко упала.
Фатима посмотрела на него сквозь слезы в больших глазах и, всхлипнув, принялась собирать одежду. Иллюзия разбилась. Она одевалась в тишине, которая прерывалась только ее плачем.
— Останься со мной на ночь, прекрасная Фатима. Ты очаровательная женщина, — сказал, в конце концов, Педро, когда она уже направлялась к выходу из палатки. — Иди ко мне и потуши светильники.
Не глядя на него, она погасила свечи одну за другой, а потом, не раздеваясь, устроилась рядом с ним на постели и свернулась в клубок. Девушка продолжала тихо всхлипывать.
— Прости меня, маленькая, это не твоя вина. — Потом погладил ее по волосам и тихо добавил: — Как много я бы дал, чтобы уметь плакать, как ты!
— Божий суд, — прошептал он сам себе через несколько минут. — Я предстану пред ним. За тебя, Корва, Бог спасет меня или убьет.
62
Заревели моторы, задрожал металл, огромная железная птица оторвала колеса от земли, полагаясь на надежность крыльев и подъемную силу. Как большой стервятник в ночи, самолет летел сквозь темноту над черным океаном.
Этот день был очень напряженным: прощание с Карен в отеле, визит в Монсегюр, новое видение у гобелена и снова расставание с Карен, в этот раз более сдержанное. Сейчас Хайме сидел в задумчивой отрешенности, с бокалом шампанского в руке, разглядывая матовую пустоту ночи и свое отражение в иллюминаторе. Темные волосы, крупный нос, прямые и густые брови.
Одинокие огни внизу обозначали силуэт корабля или нефтяной платформы. Подошла стюардесса, поверх костюма которой красовался опрятный фартучек, и предложила теплую влажную салфетку. Подошло время ужина. Хайме вытер салфеткой пот со лба, наслаждаясь ее теплым прикосновением к коже.
Он снова посмотрел в темное окошко. Ждал момента, когда, описав широкий полукруг над Тихим океаном, самолет снова вернется в небо над континентом. Они пересекут береговую линию к югу от Ньюпорт-Бич, где стояла на приколе его яхта, и пролетят над городками Лагуна-Бич и Сан-Хуан.
Береговые огни приближались сквозь пока безлунную ночь и по яркости соперничали со звездами. Его обычным развлечением в самолете было найти дом своих родителей в Лагуне. Там в последние годы жили его старики, в маленьком домике с ухоженным садом, который он считал своим настоящим домом.
