– Пусть подавится, – спокойно сказал Олег. – Но побеседуем так, что потребность в контакте с экзотическими женщинами у него угаснет навсегда. Подумаю, не посоветовать ли владельцу типографии выкинуть его без выходного пособия. Спасибо, друг.
На следующий день Светлана по факту дистанционно участвовала в происходящем. Олег не выключал телефон с громкой связью во время разговора с Гординым. Тип оказался на редкость изворотливым и наглым. Он даже саркастически хохотал, привлекая в свидетели следователя:
– Вы посмотрите! Это, конечно, ее сутенеры. Они решили все запутать и приплести ее клиента по имени Артур! Так она еще и Артура пырнула? Какая квартира? Какая хозяйка?
На копии документа с кладбища он немного сдулся. На сведениях о своем месте работы, реальном адресе и составе семьи загрустил. Но попытался спасти положение:
– Ну ладно. Черт с вами. Но нападение было?! Но ранила меня черномазая дрянь?
– Ты сейчас поймешь, что такое рана по сравнению с царапиной на твоем жирном брюхе, – подошел к нему Олег. – Расист недоделанный. Белая, тварь, кость.
– Следователь, спасите от хулигана, – взвизгнул Гордин. – Требую материальной компенсации.
Дальше Светлана слышала невнятный шум, отдельные междометия, шуршание бумаг. И в конце почему-то смех следователя. А после длинной паузы его официальный голос:
– Как вы поняли, Гордин, девушка не скрывалась. Она, наоборот, находится в медицинском учреждении и наблюдается по факту травм. Готова дать показания. К нам пришли не сутенеры, а как раз юристы… Ну, вот, Гордин. Вы передумали и уничтожили свое заявление. Дело закрыто. Насчет компенсации договаривайтесь с этими товарищами без меня, вне помещения. Как частные лица по частному поводу.
Вновь длинная пауза. И веселый голос детектива Кольцова:
– Что же так быстро бежишь, дружок Артур? Я по поводу компенсации хотел…
Багира выходит за ежа
Перед самым Новым годом снег, наконец, всерьез упал на влажную землю и попытался скрыть осеннюю грязь. У третьего подъезда хмурой девятиэтажки собралась толпа. В ней выделялись две высокие чернокожие девушки, нарядные и сверкающие, как елки на детском празднике. Подъехал и остановился автомобиль – темный «Мерседес» с необычным золотистым отливом. Из него вышел красивый мужчина в отличном костюме светло-кофейного цвета. В руках он держал букет белых роз.
Дверь подъезда открылась, показалась Наоми в строгом коричневом платье и расстегнутом бежевом пальто из коллекции Теплого Стана и с новой сумкой в руке. Она посмотрела на Олега, на машину, на букет и всхлипнула, прижав ладонь к задрожавшим губам. За ней переступила порог своего дома Маруся. Она была в бледно-розовом атласном платье с открытыми плечами. Прикрывала их легкой, ажурной белой пуховой шалью. Хороша она была, как черное солнце, жарко осветившее озябшую землю.
И тут со двора, с перил старой беседки, раздал радостный вопль:
– Ура! В нашем зоопарке свадьба! Багира женится! Выходит за ежа!
Все посмотрели в сторону беседки, на перилах которой стояли три пацана, окружение в количестве еще десятка аплодировало и падало от смеха вокруг. Наоми застонала, Ния негромко выругалась по-английски. Олег передал Марусе букет, спокойно переступил грязно-белый сугроб, отделяющий дорожку от беседки. Подошел к самодеятельному ансамблю, сдернул солиста, подержал немного за шиворот, а потом аккуратно уложил его лицом и животом на землю. Через мгновение поднял и спросил:
– Запомнишь свадьбу Багиры? Или повторим?
– Запомню, батя. Без проблем. Даже не сомневайся.
Олег вернулся к подъезду. Лицо оставалось совершенно спокойным и непроницаемым, костюм сидел все так же безупречно. Взглянул на Марусю – и его глаза вдруг расширились изумленно, потрясенно, растроганно. Она хохотала. Во весь свой красивый, счастливый рот. Сверкая зубами и глазами-каштанами. В них дрожали, как звезды, крупные слезы.
В это время у подъезда остановилось такси, и выскочила озабоченная Светлана.
– Я чуть не опоздала. Как у вас весело.
– Да, – торжественно кивнул Олег. – В нашем зоопарке свадьба. Только тебя и ждали.
И повел свою черную королеву из ее прошлого.
Адвокатская этика
Дело подвернулось – проще не бывает. Можно сказать, меня облагодетельствовали, предложив защищать идеального молодого человека со склонностью помогать слабым и беззащитным, за что он и страдает. Если совсем честно, то мне выбирать не из чего. Я – Лилия Зенина, начинающий адвокат, которого знают только как дочь Аркадия Зенина. Вот папа – величина, его добыть все за честь считают. А меня вообще замечают лишь для того, чтобы оказать любезность папе.
– Лиля, можешь даже не сомневаться и особо не вникать, – сказал один друг нашей семьи, Петр Юрский. – Там все чисто – без задоринки. Парень – репортер приличной, умеренной программы на радио, из хорошей семьи, женат, два ребенка. Волонтер каких-то благотворительных фондов. Помогает парализованным, пострадавшим, спасает животных, короче, известен в своих кругах. Ну публика у нас обозленная, одичавшая, многих такая деятельность раздражает. В данном случае Виктор Санин помогал знакомой девушке с травмой позвоночника. Она живет в однокомнатной квартире на первом этаже девятиэтажного дома на Преображенке. Он там что-то оборудовал, улучшал, привозил ей лекарства и продукты. На него налетел сумасшедший пенсионер с палкой. Мальчик его оттолкнул, защищаясь. Дед неудачно упал, стукнулся башкой. Ну, и судится, требует реального срока. Подняли шум на весь мир благодаря известности Санина. Кликуши поливают его грязью. Короче, есть давление на суд. Будет нужен совет – обращайся.
– Сколько лет мальчику? – спросила я.
– Лет тридцать пять, по нынешним временам – дитя, – нежно улыбнулся дядя Петя.
– А что с головой потерпевшего?
– Да фигня какая-то. На сутяжничество сил хватает.
Это исключено, чтобы я отказалась от такого сладкого дела. В мозгу мелькнули фрагменты душераздирающей речи о тернистом пути гуманного человека, преодолевающего злобу и агрессию. Удачные фразы рождались сами собой. Да и отказать дяде Пете – это нужно с ума сойти. Тем более я была уверена в том, что он читал дело. А это гарантия качества и поддержка в любом затруднении.
Ну, вы поняли. Я сначала согласилась, подписала договор с крупным, общительным и действительно обаятельным парнем. Только глаза у него какие-то прилипающие и как будто маслом намазанные. Видимо, так и выражается бесконечная доброта. А потом, на досуге, почитала дело. Времени у меня было достаточно. Других дел не имелось.
Начала я с медицинских документов потерпевшего – ветерана труда Ильи Григорьевича Кисина. Ах ты ж, идиотка, сразу сказала я себе. Конечно, все это нужно проверить, поискать возможность симуляции или знакомых врачей. Но пока факты зафиксированы на бланках с печатью. Несколько гематом в затылочной части, синяки на шее, совпадающие с количеством и размером пальцев обвиняемого, сотрясение мозга, да еще след от удара в живот ногой. Обследование последствий продолжается. То есть идеальный мальчик с ручищами, ножищами и бицепсами, которые я видела, тупо колотил старика об стену. Конечно, аффект, праведный гнев, неизвестно, какая опасность была в лице этого Кисина для беспомощной, неходячей девушки, которую опекает Санин. Да, кто сказал, что будет легко. Дядя Петя сказал. А теперь исключено, чтобы я пошла за советом к нему, об этом сразу узнает папа. Это не дай бог. Это самое страшное. Сразу представила себе папин любящий и тоскующий взгляд. Его слова, которые звучат в моей голове всегда, даже когда папа далеко.
